Ничего, кроме настоящего
Шрифт:
Учтём! И "Глоток свободы", естественно. И ещё что-нибудь новенькое.
– Чуваки, у меня есть баллада неплохая, – вылез я.
– А ну! Изобрази!
Я взял в руки гитару. Пару дней назад я написал что-то такое, чего от себя никак не ожидал. Хотелось выразить то, что выразить невозможно. Я просто сидел, перебирая струны, и напевал всё, что приходило в голову. Меня тогда здорово поволокло и, что самое главное, я сумел поймать настроение. А потом стало тоскливо – показалось, что больше я ничего подобного написать не смогу.
Сейчас всё это нужно было повторить
Ты поставишь цветы в тишину и они рассмеются,
Это будет ответом на непрозвучавший вопрос,
Ты поймёшь, что стеклянные письма не бьются
В Стране Виниловых Грёз.
У нас с ней хорошо, с самого начала хорошо. Странно… У меня так в первый раз в жизни. Ни с кем из девушек я не был настолько близок. Потому и пишется такое…
И поющие травы в ритме мелодий молчанья
И мягкие волны упавших на плечи волос,
Мы из-за холмов тайком подсмотрим венчанье
Двух сумасшедших в Стране Виниловых Грёз.
Откуда это берётся? А кто его знает? Странно вот так петь им то, что написано только для неё. Что за народ музыканты – эксгибиционисты чёртовы! Или, и того хуже – ведь я украл, не успев подарить. Она этого ещё не слышала…
А в небе, небрежно латаном облаками,
Не видно и следа давно отбуянивших гроз,
Ты станешь моей мелодией под ветвями
Уснувших деревьев в Стране Виниловых Грёз.
Я допел вокальное соло фальцетом и взял последний аккорд. Только после этого открыл глаза. Они сидели молча, и говорить никому не хотелось. Я нарушил молчание первым:
– Ну что? Подходит?
Ответом мне было молчание, которое нарушил Палыч, выразив общую мысль одним словом:
– Пиздец!
– И мне так показалось! – обрадовался я. – Ну так что, делаем её?
– Спрашиваешь! Это же охренительная вещь! Это ты для Наташки расстарался?
– Угу!
– Молоток! Клёво тебя протащило!
И мы ринулись ваять вещицу. Всё строилось само собой, находились необходимые ходы в аранжировке, вырисовывалась структура. Через пару дней баллада была готова. Мы проиграли её от начала до конца.
Батькович высказался:
– Лед Зеппелин, да и только!
– А почему виниловые грёзы? – поинтересовался Палыч.
– Ну, понимаешь… Винил – это материал, из которого изготавливают пластинки. Музыка и всё такое… По ассоциации. А мы с
Наткой в этой музыке существуем. Понятно? По-другому сложно объяснить…
На следующий день я принёс текст для антинаркоманской песни.
Тогда, не будучи знакомым ни с одним наркоманом, не столкнувшись с этим явлением ни разу в жизни, я просто твёрдо следовал книжным и газетным штампам на тему: "Наркотики – это зло!". Поэтому и текст получился несколько прокламационным.
Паша сочинил забойный рифф а-ля Deep Purple, и песня была готова.
Нельзя сказать, чтобы это было сильное произведение, но тогда мы были в восторге. Мы цокали языками, восторженно трясли патлами, я в пиковые
моменты исполнения выгибался в мостик. Вскоре это прошло.Как детский насморк. Слабые вещи у нас вообще долго не приживались.
А поскольку сильных было очень мало, мы получали дополнительный стимул к экспериментам и поиску.
В условленный день заявился папик. Мы должны были похвастаться своими успехами и показать, что он не зря разорился на аренду
"клавишей". Папик приняв значительный вид, устроился в "красном углу" и приготовился внимать. Палыч дал счёт и мы попёрли. На протяжении всего времени прослушивания Анатолий помахивал в воздухе пальцами, важно надувал щёки – изо всех сил "давал из себя главного". А кроме того, старался поучаствовать в творческом процессе:
– Ребята, а можно слова "глоток свободы или глоток вина" поменять на слова "глоток свободы и ни глотка вина"? Акция-то против алкоголя!
Я упорно старался спасти свои тексты от кастрации:
– Так ведь здесь и показано противостояние двух понятий: или – или. Или свобода, или вино. Кто свободен, тому пить не нужно! (Пусть простят меня наши фаны. Я вкладывал совершенно другой смысл в эту вещь. Но нужно же спасаться от дураков!)
– А-а-а-а! Вон ты с какой стороны заходишь? Ну-ну…
Антинаркоманская тема ему понравилась, судя по всему, тем, что там было всё просто и ясно:
Пьяный звездочёт тупо ловит хвост кометы
Ночи напролёт от заката до рассвета
В мареве хмельном соло на "баяне"
А под рукавом – колотые раны.
Всё просто и доступно. Не ширяйтесь граждане! Наркотики – это бяка! Говно это, товарищи!
Уйти вслед за болью…
Будьте сознательными! Ни "кубика", ни "дорожки", ни "косячка"!
Папик был очень доволен. Аж светился!
После "Виниловых Грёз" он недоверчиво спросил:
– Это тоже ваше?
– Наше. Свежачок. Пару дней назад сваяли.
– Круто, ребята! Это уже уровень! Вот такого побольше!
– К сожалению, "такого побольше" не бывает. Такое на заказ не пишется. Это – то, что приходит без спроса, но не откликается, даже если звать, исходя криком.
Анатолий недоверчиво посмотрел на меня:
– Нужно подходить к этому с профессиональной точки зрения.
– Согласен. Только, по-настоящему этого никому не удавалось сделать. К сожалению. Посему, профессионализм без таланта и вдохновения – ремесленичество. Так же, как талант и вдохновение без профессионализма – дилетантство. И то, и другое – плохо.
Палыч на протяжении всего разговора строил за спиной папика ужасающие рожи, иллюстрирующие разговор. Ему осточертели
"умствования" и он демонстрировал это, используя все возможности своей резиновой физиономии. Батькович жевал в беззвучном хохоте занавеску и по этой простой причине не имел физической возможности участвовать в разговоре. А Паша многозначительно кивал головой, соглашаясь попеременно и со мной и с Анатолием.