Ничего личного. Книга 8
Шрифт:
— Вот это мне нравится, сразу к делу! — Себастьян ласково погрозил ему пальцем. — Поскольку вы вряд ли захватили с собой наличность — вам столько попросту не унести — то сыграем на что-нибудь другое.
— Только без членовредительства! — вырвалось у Даниэля, а Себастьян озадаченно нахмурился.
— Как можно! Или это многоуважаемый господин Солитарио наговорил вам обо мне ужасных вещей? Ох, этот нежный принц так любит все драматизировать…
— Э… Нет. Просто не могу я отдать свой палец как ставку, я же не якудза, — попробовал отшутиться
— И вправду. Что ж, тогда как насчет этой замечательной ручки, что торчит из вашего нагрудного кармана?
Входя в игровой зал, Даниэль расстегнул куртку, и именная ручка, которую подарил ему Амадео, сверкала у всех на виду. И ее ставить совершенно не хотелось, а больше у него с собой ничего ценного не было.
Взглянув на Себастьяна, он понял, что тот планировал эту ставку с самого начала. Хитрый лис. Делает вид, что ему все равно, а на самом деле выбирает цели с поразительной точностью.
— Эта ручка мне очень дорога, — ответил Даниэль, машинально хватаясь за нее, чтобы скрыть от посторонних взоров.
— Если бы мы не ставили на кон что-то дорогое, в чем была бы тогда прелесть игры? — В глазах Себастьяна на мгновение мелькнуло что-то похожее на грусть. — В этом весь смысл, Даниэль. Мы рискуем всем, что у нас есть, в надежде взять банк. И только сеньора Суэрте решает, по вкусу ей такое подношение или нет. Да, эта дамочка иногда бывает излишне жестока, — закончил он шепотом.
Даниэль и Катрин озадаченно молчали. Себастьян же сидел, опустив голову и глубоко погрузившись в себя, пока Гризельда осторожно не потрепала его по плечу. Он вскинулся, будто разбуженный ворон, и Даниэль увидел в его глазах такое отчаяние, что чуть не разрыдался.
Правда, длилось это всего мгновение. Себастьян широко улыбнулся и указал на ручку.
— Принимаете вы такую ставку или нет?
Даниэль проглотил вставший в горле комок и вытер вспотевшие ладони о джинсы.
— Тогда почему бы и вам не поставить что-нибудь равноценное?
— И во сколько же вы ее оцениваете? — в удивлении приподнял брови Себастьян.
— Не все в мире можно измерить деньгами, — повторил Даниэль слова Амадео.
— Так что же, за вашу ручку мне отдать свою руку? — скаламбурил Себастьян, повертев кистью в разные стороны.
Лица Катрин и Даниэля перекосила одинаковая гримаса ужаса.
— Без членовредительства! — хором выкрикнули они.
Себастьян рассмеялся.
— Простите, я и не собирался предлагать что-то подобное, но у вас были такие лица, что я не удержался. Расслабьтесь, я пошутил.
Он сунул руку во внутренний карман пиджака и положил на стол заколку. Обычная пластиковая заколка лилового цвета, на одном конце — бабочка с усеянными блестками крылышками. Даниэль переглянулся с Катрин — в таком месте и в руках такого человека этот предмет выглядел более чем необычно, если не сказать — чуждо.
— Это моей дочери, — ответил Себастьян на немой вопрос. — Как видите, я достаточно серьезен
и отвечаю за ценность моей ставки.Даниэль прикусил язык, чтобы не спросить лишнего, и без возражений положил на стол рядом с заколкой именную ручку.
— Ставки сделаны! — прокаркала Гризельда.
Даниэль и Катрин вздрогнули.
— Милая Катрин, — Себастьян придвинул к ней «башмак» с картами, — не окажете ли нам честь побыть нашим раздающим? Это исключит любое жульничество с моей стороны, хотя, уверяю вас, я никогда не жульничаю, а целиком полагаюсь на удачу.
— Хорошо. — Та придвинула к себе «башмак» с таким видом, будто внутри сидела ядовитая змея. — Только скажите, кому и сколько я должна раздать.
— О, это просто! Две — мне, две — вашему брату…
Себастьян первым вскрыл свои карты. Семерка червей и король треф.
— Король ничего не стоит, — объяснила словоохотливая Гризельда. — У господина Арройо семь очков.
Даниэль перевернул свои карты. Десятка и четверка.
— Десятки сбрасываются, — скрипучим голосом возвестила Гризельда. — У вас в сумме четыре очка. Тяните еще.
— Ладно. — Даниэль облизнул губы и взглянул на побледневшую Катрин.
Та дрожащими пальцами достала из «башмака» еще одну карту и протянула брату. Тот положил ее рубашкой вниз рядом с остальными.
— Тройка пик, — объявила Гризельда. — Итого у малыша семь очков. Ничья! Все остаются при своих.
Себастьян расхохотался и протянул руку к заколке.
— Госпожа Удача решила не выказывать никому из нас своего расположения. Надо же, — тихо, почти нежно произнес он, бережно пряча заколку обратно.
Даниэль в свою очередь поспешно сунул ручку в нагрудный карман и вскочил на ноги.
— Простите, нам, наверное, пора идти, — скороговоркой пробормотал он.
— Как! — почти обиделся Себастьян. — Всего одна игра? Вы практически оскорбили меня сейчас, Даниэль.
— Пойдем, — прошептала Катрин, потянув брата за руку.
— Я надеюсь, мы с вами играем не в последний раз. — Даниэль с трудом растянул губы в улыбке. — Просто я пока не настолько готов, чтобы так нервничать несколько игр подряд.
Себастьян понимающе прищурился.
— Что ж, ладно. Но я вижу в вас азарт, Даниэль. Мне это нравится. В таком случае, не прощаюсь, мы еще не раз встретимся за игровым столом.
— Ага. До свидания. — Даниэль торопливо поклонился и вместе с сестрой ретировался.
На улице он в изнеможении прислонился к стене — ноги тряслись так, будто он пробежал марафон без подготовки.
— Т-ты видела? — прошептал он, проводя дрожащей рукой по лбу. — Мамочки, я думал, описаюсь, как младенец!
— Это не человек. — Катрин всю трясло от пережитого ужаса. — Это какой-то… робот. Монстр. Даже не знаю, что хуже! Он же совершенно ничего не чувствует! А его глаза! Две стекляшки! Боже, да он играл с нами, как с куклами! Дэнни, дай мне слово, что больше никогда, никогда не сядешь за стол с этим человеком!