Ничего не чувствую

– Тебе пора.

– Я действительно должен спешить.

– Я все передам, – убедительно сказала куноичи. Дейдара снова улыбнулся, глядя на нее, и неизвестно, что в этот момент было в его голове. Она нашла в себе силы сдвинуться с места, бросила кунай в рюкзак и зашагала в сторону лагеря.

– Эй, Тен!

Она обернулась, Дейдара стоял на том же месте. Ей уже не было так страшно, что их услышат. Она предчувствовала, что сейчас многое перестанет быть важным.

– Что? – крикнула она.

– Я мог бы размазать этого твоего унылого приятеля одним щелчком, – и, не дожидаясь ее ответа, Дейдара щелкнул пальцами в воздухе, последовал громкий хлопок, и он исчез в густых клубах дыма. Тен-Тен моментально закашлялась.

– Идиотские спецэффекты, – буркнула она себе под нос.

====== Глава 8. Отчаяние и вкусные конфетки ======

***

– Я тебя спрашиваю, какого черта?! – Дейдара сразу сорвался на крик, хватило одного взгляда на него, чтобы понять, подрывник в ярости.

– Не слишком ты вежлив, – проговорил Сасори, не отрываясь от какого-то подробного чертежа. Он организовал себе что-то вроде рабочего места под деревом, но к его сожалению этот импровизированный кабинет не запирался изнутри.

– Ты сказал, что она вернулась в лагерь!

– Я не был уверен. Я вынес предположение.

– Вынес предположение?? – Дейдара подошел к Мастеру почти вплотную, но тот даже не думал полноценно принимать участие в разговоре, – куда ты ее дел, чертов ты психопат! Думаешь, я буду мириться с чем угодно, работая с тобой?!

– Сделай одолжение, выпусти пар, а потом поговорим.

– Мы сейчас поговорим! Куда делась Сакура, отвечай немедленно или я за себя не ручаюсь! – подрывник давно не испытывал такого бешенства. Он был готов выбить из напарника это напускное хладнокровие силой. Сасори поднял голову от схемы и в первый раз посмотрел на Дейдару, раздражающе спокойным взглядом.

– Она ушла, – сказал он, – куда – это не моя проблема.

– Что это значит! Ты дал ей уйти? Здесь?? – подрывник резко развел руками и театрально огляделся по сторонам.

– Я не удерживал ее, – с нажимом ответил Мастер, едва заметно теряя самообладание. Дейдара и не думал униматься.

– И ты просто смотрел, как она уходит? Или может она опять тебя одолела в схватке?! – попытался он надавить на больное, но тщетно. Сасори покачал головой.

– Не смеши.

– Мне не смешно! Ее могли убить! Наверняка убили!

Мастер сделал глубокий вдох, а затем выдох.

– Ты стал неприлично сентиментальным, Дейдара.

– Тебе все кажутся сентиментальными, потому что у тебя самого вот здесь, – подрывник гулко постучал себя по груди, – у тебя здесь ничего нет!

– Ты действуешь мне на нервы, дай я закончу.

Дейдара смотрел, как Сасори старательно выводит ровную линию на чертеже, смотрел на его спокойное лицо и вдруг его обвинительный тон обрел совершенно новые ноты.

– Ах, вот оно что, – протянул он, зло осклабившись, почувствовав, что сейчас потянет за нужную ниточку. – Вот оно что, тебя же так раздражает все, что имеет над тобой власть.

– Разве я не сказал, что занят?

– Это не она ушла, это ты дал дёру!

– Ты переходишь черту, – карандашный грифель хрустнул и раскрошился, испортив идеальную работу. Дейдара неприятно расхохотался.

– Не думал, где она сейчас? – он наклонился, чтобы посмотреть напарнику прямо в глаза. Но тот встретил взгляд с непроницаемым выражением лица. Дейдара выругался и пошел прочь. Когда он скрылся из виду, Сасори зашвырнул карандаш куда подальше.

***

Она никак не могла согреться. Сакура не могла поверить, что это естественная подземная температура. Она даже предположила, что эти помещения дополнительно охлаждаются, но это было не так. Сакура чувствовала, что холод вытягивает из нее силы в ускоренном темпе. Она пыталась поспать, но ее мучили кошмары. Несколько часов назад заходил охранник и принес сухие рисовые лепешки. Несмотря на отсутствие чувствова голода, она съела их.

– Всё, – сказала Сакура вслух, чтобы выйти из оцепенения. Она встала и медленно подошла к решетке. Куноичи уже проверила это место на скрытые печати и не обнаружила ровным счетом ничего. Ее руки легли на толстые прутья, и она без особых усилий смогла разогнуть их, один за другим. Коридор тянулся в обе стороны и уходил в темноту. Неслышно ступая, Сакура пошла направо, хоть она и не была уверена, что найдет там выход.

***

Дейдара сидел на берегу холодной реки и зашвыривал туда мелкие камушки. Некоторые из них перелетали не слишком широкое русло, и вместо плеска раздавался глухой шелест листвы. Настроение у него было паршивое. Тен-Тен несмотря на все его очарование, похоже, предпочла остаться в лагере с занудным старшеклассником. Сасори убил в нем всякое желание иметь с кем-либо дело. Очередной камешек булькнул в воду и пошел ко дну. Он думал о том, где может быть Сакура, был ли у нее шанс остаться в живых. Могла ли она проскочить мимо своих шиноби и спокойно отправиться в Лист. Тяжело вздохнув, Дейдара откопал серый плоский камень и зашвырнул его, что было сил – перелет, он прострелил густую крону дерева по ту сторону реки и плюхнулся оземь. Дейдара нахмурился и снова вернулся мыслями к Тен-Тен. Она была самой отважной, самой решительной из всех, кого ему приходилось видеть. Значит, она не испугалась идти с ним, значит, она просто этого не хотела. Рука сама нашарила холодный снаряд и метнула его прямиком в воду. Если бы она согласилась, они бы просто бросили все. Нет, кого он обманывает. Она ни за что не бросит свой отряд, а он не бросит Сасори и, если придется, до конца дней станет его неумолкающей совестью. Еще один камень и еще один всплеск. Дейдара обернулся. Мастер отряхивал руки от песка с тем, чтобы после сесть на этот же песок, рядом с напарником. Какое-то время они просто смотрели на мерное течение реки.

– Когда я был ребенком, – сказал Дейдара, – это русло казалось гораздо шире, и я не мог перебросить его. В тот день, когда я ушел из деревни, я долго сидел вот так и смотрел на воду. А потом мне пришлось подняться и идти дальше.

– Почему ты ушел? – тихо спросил Сасори, запуская свой камешек и снова тщательно отряхивая руки.

Дейдара вздохнул.

– Моя мать сильно заболела, – произнес он едва слышно, – и мы с отцом долго ухаживали за ней. Приходилось много работать. А когда… В общем, в один день ей стало совсем плохо. Она просила побыть с ней, но мой отец отправился в город за каким-то лекарством. Он так долго искал его. А мать его ждала, и все время спрашивала, не вернулся ли он с ней попрощаться. И в какой-то момент я понял, что он не пошел за лекарством. Ему просто было невыносимо больно смотреть, как мама умирает. Он бросил меня, и я его ненавидел за эту тошнотворную слабость. Когда на следующий день он вернулся… Я не помню… Я был зол. Я кричал на него, он плакал, и тогда я решил бросить его с этим горем так же, как он бросил меня. Я пришел сюда и бросал камни в воду до глубокой ночи. Пока меня не было дома, он повесился. Я хотел наказать его за слабость, а сам поступил точно так же.

Договорив, Дейдара пожал плечами, отвечая на какой-то свой внутренний вопрос.

– Не люблю я об этом, – добавил подрывник, отмахиваясь от горьких воспоминаний. Сасори понимающе кивнул.

– Я всегда думал, – сказал он, – что ты ушел из деревни, потому что взорвал какого-нибудь задиру из школы. Мы можем сделать эту версию официальной.

И, несмотря на то, что, казалось, было совсем не до смеха, Дейдара негромко, но искренне рассмеялся.

– Это отличная версия, – сказал он, – давай дадим ему имя.

– Кому?

– Задире, которого я взорвал, – весело пояснил Дейдара. Сасори сидел какое-то время с неизменно задумчивым видом:

– Мэнэбу, – неожиданно выдал он, – так звали моего инструктора по тайдзюцу в Суне. Ненавидел тайдзюцу.

– Значит, я покинул деревню, потому что взорвал твоего инструктора по тайдзюцу, это потрясающе правдивая версия.

– Мы выросли и хладнокровно убьем любого, кто в ней усомнится, – серьезно сказал Сасори, но через секунду оба прыснули от смеха и долго не могли успокоиться. Когда веселье сошло на нет они снова оказались в тишине. Дейдара разглядывал облупившиеся ногти. Мастер нервозно счищал с ладони несуществующий песок.