Ничего страшного

Но когда Дмитрий Павлович предложил ему пойти в "Корону", послушно поднялся из-за стола...

– Какие прогнозы насчет чемпионата?
– по пути спросил Стахеев.

Юрий Андреевич глянул на него непонимающе:

– А?

– Чемпионат мира по футболу ведь скоро. В курсе?.. Как тебе наша славная сборная?

– Да я как-то... не слежу в последнее время.

И действительно, он давно не интересовался футболом. Нет, иногда смотрел матчи, но лишь когда, переключая каналы, случайно натыкался на трансляцию; думать же о том, каков состав сборной, гадать, выйдет ли она из группы, ему и в голову не приходило. Хотя когда-то следил, прогнозировал, спорил с тем же Стахеевым.

– Вряд ли, думаю, что-то покажут, - без увлечения, может, заразившись равнодушием коллеги, говорил Дмитрий Павлович.
– Нападения нет совсем, с защитой тоже беда. Единственное - средняя линия. Потому и держат мяч по семьдесят минут за игру. Чемпионов мира, хе-хе, за время владения мячом можно дать...

Вошли в полутемный, скупо и красиво освещенный свечами зал "Короны". Даже и не подумаешь, что освещен так по необходимости, из-за того, что просто электричества нет... Юрий Андреевич здесь еще не бывал, но, как каждый горожанин, знал из рекламных объявлений, что бар этот самый престижный и элитный.

– Присаживайся, - по-хозяйски указал ему Стахеев на стол в уголке; глянул в сторону выстроившихся шеренгой молодых людей в белых рубашках и черных брюках и тоже сел.

Официант мягко положил перед ним кожаную папочку. Дмитрий Павлович раскрыл ее, уверенно перелистнул, пробежался взглядом по названию кушаний.

– Что, Юр, - поднял глаза на Губина, - по бизнес-ланчу?

– Я не голоден...

– Ну, у тебя еще лекция впереди. Подкрепиться надобно. Чего ж?.. Давай, да? А то мне одному кусок не полезет.

Юрий Андреевич двусмысленно пожал плечами.

– Н-так... и-и...
– Стахеев еще полистал меню.
– И водки графинчик. Не против?

– Ты что?! Как я на лекции буду...

– Мы по чуть-чуть. Чисто для аппетиту.

– Я - нет, - испуганно и твердо сказал Юрий Андреевич.

– А я капельку, с твоего позволения.
– И Стахеев жестом подозвал ждущего поодаль официанта.

Встречая надписи "бизнес-ланч" на выставленных щитах у дверей кафе и баров, Юрий Андреевич никогда не воспринимал это название как название чего-то вкусного, свежего. За этим "бизнес-ланч" виделись иссохший муляж сосиски с булочкой, красное пятно крахмального кетчупа. А на самом деле вот, оказалось, - обалденно пахнущий, роскошный обед. И так соблазнительно тянет холодком от запотевшего графинчика с водкой...

– Как, не созрел?
– Стахеев поднял графинчик над рюмками.

– Нет-нет, не стоит... Боюсь расклеиться.

– Что ж - зря.

Стахеев выпил и стал энергично хлебать харчо. Но вдруг неожиданно отложил ложку, прожевал, вытер губы салфеткой.

– Слушай, Юр, хочу тебе одно предложение сделать.
– Он снова наполнил свою рюмку и задержал графинчик в воздухе, настоятельно советуя Юрию Андреевичу, и тот поддался:

– Половину только. Символически.

Выпили, закусили.

– Что за предложение?
– не выдержал Губин слишком длительной паузы.

– Гм... Понимаешь, старик, отличная наклюнулась подработка. Я бы сам не отказался, только вот, так сказать... гм... обличьем не вышел. А нужен человек статный, высокий чтоб, с породой... Ну, типа тебя. Ты вот идеально подходишь...

Юрию Андреевичу всегда становилось неловко, неприятно, когда заговаривали о его внешности. Внешне действительно - граф Орлов... Но даже когда молодая жена шептала ему в постели: "Ты мой сильный... ты мой самый красивый..." - Юрий Андреевич сразу остывал, выныривал из горячего забытья страсти. И вспоминалось тогда, как он начинает тревожиться, искать пути отступления, завидя впереди на вечерней улице компанию подвыпивших парней, как предпочитает уводить жену (а до того невесту) с танцплощадки, когда чувствует, что к ней проявляют слишком уж большое внимание и наверняка, если останешься, придется драться... Да и вообще характер его не соответствовал внешности; благородство, может, в какой-то мере и было, а вот решимости, мужественности он в себе не ощущал. Скорее - робость.

– Для чего подхожу?
– и сейчас, смутившись, насупившись, перебил Губин вопросом Дмитрия Павловича.

– Н-ну-у...
– Тот наполнил рюмки.
– Давай перед антрекотиком. Хорошо здесь кормят... Могли бы, в принципе, и рестораном назвать. Но бар, видишь ли, в моде сейчас. Ресторан пугает, бар как-то вроде...
– Он покрутил пальцами.
– Вроде попроще.

Проглотив водку, сладко поморщившись и бросив в рот ломтик маринованного огурчика, Стахеев кивнул Губину: мол, пей, не бойся.

Губин выпил, склонился над тарелкой... Надо закусить плотнее, хмель задавить. Ведь лекция впереди...

– Слышал, наверное, - снова заговорил Дмитрий Павлович, - открывается казино на днях? "Ватерлоо"... Его игорным домом решили назвать, чтоб обыватель не очень пугался.

– Слышал, кажется... Но мне такая информация как-то не особенно интересна.

– Зря, зря, что не интересна. Все-таки первое такое заведение в нашем медвежьем углу. Через двенадцать лет после официальной легализации... И здание строили почти что три года...
– Стахеев говорил с чувством, даже слегка как бы обидевшись на равнодушие коллеги.
– Мучительно, по кирпичику... В любом случае - событие для города нерядовое.

– Лучше б музей отремонтировали, - не согласился Юрий Андреевич.
– Вон прочитал тут в газете, задняя стена вот-вот рухнет...

От сотни граммов водки он почувствовал заметный прилив энергии. Но энергия была нехорошей, агрессивной; подмывало сказать что-то хлесткое, обидное Стахееву - то, что он прятал от себя самого, давил даже в мыслях... Стахеев же, наоборот, сделался еще добродушней, снисходительней. Сидел, отвалившись на спинку стула, курил, улыбался; узел галстука оттянул к третьей пуговице кремового цвета сорочки. И его добродушие неожиданно передалось Юрию Андреевичу, он тоже улыбнулся, спросил:

– Так что за дело-то, Дим? Хорош круг да около...

– Дело...
– Тот задумался, будто припоминая, что ему нужно было от Губина.
– Дело... Дело, старик, такое. Гм... Только ты с плеча не руби, а подумай, взвесь. Лады?
– И, по своему обыкновению, не дожидаясь ответа, продолжил: - Согласен ты стать лицом казино "Ватерлоо"? Работы почти никакой, ответственность нулевая, зато денежки, мягко говоря, приличные.

– Как это - лицом?

– Ну, как... Ходить там по вечерам в форме французского маршала, в рекламе сняться... Короче, понимаешь, чтоб с твоим обликом оно связано было. С живым, так сказать, человеком.
– Стахеев доразлил содержимое графинчика по рюмкам.
– Давай, старик, тут по глоточку осталось.

Юрий Андреевич с машинальной послушностью выпил... Суть стахеевского предложения он еще не уяснил, понял лишь, что услышал совсем не то, что ожидал. Ожидал, может, предложения помочь с профессурой, с восстановлением дачного домика; совсем уж втайне ожидал разговора о своем скором пятидесятилетии, о том, как и где его лучше отметить... А тут вот нечто совсем другое...

– Ничего страшного нет, я тебе гарантирую, - заторопился Дмитрий Павлович.
– Наоборот, я считаю, удача. Я сам бы с радостью, только росточком, увы, не вышел...