Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 2

Эту историю я слышал много лет назад, но я не могу вспомнить, где я услышал или прочитал ее. Рама появился перед ним, когда он ткал, и предложил делать всю работу сам. Рама сидел за станком и ткал, в то время как Кабир сидел рядом с ним, повторяя нараспев Его имя. Что это значит? Это значит, что, если ваше внимание полностью сосредоточено на Боге, вашу работу делает Бог, а не вы.

^{Махатма Ганди был еще одним человеком, у которого имя Бога повторялось спонтанно и без усилий. Его джапа Рам, которая длилась всю его жизнь, так пропитала его, что, когда пуля убийцы поразила его без предупреждения, он непроизвольно произнес имя Рам, прежде чем упасть мертвым. Это имя возникло в нем в момент его смерти, потому что оно постоянно было с ним всю его жизнь. Я знаю, что это правда, потому что я встречался с ним много раз в Мадрасе в 1947 г.}

^{В этот период своей жизни Гандиджи был покинут всеми политическими лидерами} Партии Конгресса. Все остальные лидеры хотели разделить Индию, чтобы создать отдельное мусульманское государство Пакистан. Ганди отказался идти на это.

^{Он говорил: «Они могут разрезать мое тело и разделить его, но они не могут разделить Индию. Индия едина». Остальные политики были прагматиками. Они желали Раздела, потому что им казалось, что это самое разумное решение. Одним из этих политиков был Раджагопалачари, который потом стал генерал-губернатором Индии. Я иногда заходил к нему, поскольку он жил близко от меня, и готовил ему североиндийские блюда, так как их нелегко было найти в Мадрасе.}

^{Однажды он сказал мне: «Ганди – духовный человек, а не политик. Он наивен. Он не понимает современных политических реалий. Мы должны дать мусульманам отдельное государство, чтобы избавиться от них. Если мы позволим им всем остаться в Индии, они в конце концов уничтожат нас. Лучше отпустить их и дать им собственное государство».}

Я спросил Раджаджи, почему он так поддерживает Раздел. Он ответил: «Индусы и мусульмане не могут жить вместе в гармонии. Сейчас происходят бунты религиозных общин, которые будут становиться все хуже и хуже, если мусульманам не дать их собственную страну. Все политики, кроме Ганди, признали это единственно возможным решением для страны».

Когда я начал расспрашивать его на эту тему более настойчиво, он высказал опасение, которое было очень распространенным среди индусов в то время: «Если мы позволим им остаться, эта страна в конце концов превратится в мусульманскую. Они правили нашей страной сотни лет, и они не успокоятся, пока снова не начнут ею править. Лучше дать им отдельное государство сейчас, чтобы избежать конфликтов потом. Даже вице-король согласен с этим».

Как его звали? Я забыл.

Дэвид: Если это была середина 1947 г., наверное, это был лорд Маунтбаттен.

Пападжи: Да, в то время у всех было одинаковое мнение. У всех, кроме Ганди.

Все большие политики того времени, включая Неру, думали так же. Никто из этих людей не хотел больше видеть Ганди, потому что они знали, что он был категорически против Раздела.

Поэтому, в то время когда я ходил к нему, вокруг него была только маленькая группка людей. Каждый вечер он проводил совместное пение имени Рам. Я приходил регулярно и стал неофициальным посетителем. Поскольку он был довольно стар и хрупок, я помогал ему забираться на платформу и спускаться с нее, и, если надо было делать какие-нибудь объявления, я делал их в конце встречи.

На одной из этих вечерних встреч один незнакомый человек подошел к Ганди, чтобы преклониться перед ним. Поднимаясь, он прихватил одну из чаппал [сандалей] Ганди и убежал с ней. Я хотел побежать за ним и поймать его, но Ганди остановил меня, сказав: «Нет! Нет! Останься. Одной достаточно».

В конце встречи я сделал объявление, попросив человека, который украл чаппал, вернуть ее. Я добавил: «Если этот человек не принесет ее назад, Гандиджи, возможно, придется ходить в одной чаппале». Моя просьба не принесла никакого результата, чаппал так и не вернули.

Я разговаривал с ним и лично тоже, но во время наших бесед он никогда не смотрел мне в глаза. Он всегда смотрел вниз, обычно на такли, на которое он накручивал нитку.

Однажды, накручивая нитку, он сказал мне: «У меня появилась эта идея, что каждый должен прясть свою собственную нить, много лет назад, когда я путешествовал по Пенджабу. Я увидел, как все пенджабские женщины прядут в свободное время, и подумал: „Это хорошая идея. В Индии каждый может с выгодой использовать свое свободное время таким образом“. И я стал советовать людям во всей остальной Индии, чтобы они пряли в свое свободное время».

Он был великим святым. Это было видно по одному только его телу. Мне не нужно было смотреть ему в глаза. У него было тело саттвы, в большей степени, чем я когда-либо видел. Оно было цвета меди и на тонком уровне светилось светом Брахмана.

У него было прекрасное тело. Единственное тело, которое я видел и которое было таким же прекрасным, как у него, было у Раманы Махарши. У них обоих тела светились.

Однажды я сидел с Ганди и вдруг услышал звук «Рам, Рам», исходящий от него. Его губы не двигались, и я стал искать, откуда исходит звук. Когда я сосредоточил внимание на источнике звука, то понял, что он исходит из его тела. Звук выходил из пор на его коже. Ему больше не нужно было повторять имя. Оно непрерывно произносилось внутри него и струилось наружу через его кожу.

Есть несколько стадий джапы, и это очень продвинутая стадия. Сначала джапа повторяется голосом. Затем она производится в уме. Затем, на третьей стадии, она синхронизируется с дыханием. Когда это происходит без усилий и она становится спонтанной и автоматической, имя повторяется все время, даже во время сна без сновидений и сна со сновидениями, потому что дыхание и имя стали едины. Без сознательных усилий, имя повторяется с каждым вдохом и выдохом.

Кабир однажды спел следующий стих:

Джапа маре аджапа маареАнхат бхи мар джайеСурат смани шабд маинТа ко каал на кхай

В этом стихе говорится, что, когда джапа, делаемая с усилием, заканчивается, начинается аджапа. Аджапа – это когда имя повторяется само, без человека, который бы произносил его. Затем, говорится в стихе, следующая стадия после аджапы – анхат, осознание звука в Сердце. Потом источник звука растворяется в самом сознании. На это сознание не может повлиять ничто извне.

Вначале звук растворяется в безмолвии Сердца. Затем даже безмолвие возвращается к своему источнику и остается там. Прежде чем будет произнесено имя Бога, есть только безмолвие. И когда имя затихает в Сердце, снова остается безмолвие. Почему надо разворачивать ум наружу и заставлять его произносить имя Бога, если в конце концов нужно будет вернуть его снова в безмолвие? Поэтому я не говорю людям выполнять джапу или любые другие практики. Я говорю всем отказаться и от произнесения, и от не-произнесения, потому что это всё идеи, представления, деятельность ума.

Когда вы отказались от всего, что появляется в сознании, сознание сливается со своим источником и остается Тем. Вы не можете вернуться к этому источнику никакими усилиями. Джапа, даже постоянная аджапа, не приведет вас туда. Вам нужно найти учителя, который достиг этого места и укрепился в нем. Если вы достаточно чисты и святы, в присутствии такого существа источник явит вам себя и втянет вас в себя. Другого пути нет.

У нас нет времени, чтобы петь целый день; у нас есть и другие дела. Поэтому, когда люди приходят сюда и просят у меня совета, я говорю им: «Не делайте никаких усилий. Просто оставайтесь безмолвными. И когда вы безмолвны, следите, не приходят ли к вам мысли».

Я объясняю это каждый день. Отслеживайте мысли и смотрите, откуда они появляются. Идите к источнику мысли. Если вы найдете его, вы обретете покой и счастье. Это всё, что вам нужно знать.

А теперь – несколько вопросов Дэвида по поводу джапы и имени Бога.

Вопрос: Когда я впервые пришел к вам, я спросил, почему вы, будучи всю жизнь бхактой Кришны, часто говорили «Харе Рам», а не «Харе Кришна». Вы сказали, что это произошло само собой после вашей встречи с Хануманом в Читракуте. Произносится ли с тех пор в вас имя Рам?

Пападжи: Я уже рассказывал историю о своей поездке в Читракут несколько раз. Мне не нужно повторять ее снова.

Имя Рама заменило имя Кришны после того, как Рама явился мне в Мадрасе. Я больше не произношу имя Бога, но если имя спонтанно возникает внутри меня, обычно это имя Рам.

Вопрос: Несмотря на то что Рам для вас имя Бога, вы также превозносите Ом. Для вас это изначальный звук, из которого возникает всё творение. Вот что вы сказали о нем два года назад на сатсанге:

^{Мы начинаем наш сатсанг со слова Ом. Когда мы произносим это слово, откуда оно приходит? Как оно проявляется?}

^{В нем скрыта своя собственная природа. Как у глины есть своя врожденная способность, шакти, становиться кувшином, так и Ом имеет скрытую силу становиться самим творением. Но когда мы произносим слово Ом, откуда оно исходит? Когда я в школе услышал, как кто-то сказал Ом, это слово так глубоко вошло в меня, что оно парализовало меня на целый день. Сейчас, когда я говорю «Ом», я знаю: «Это Истина, это Сам Брахман».}

^{У него нет значения; у него нет формы; оно запредельно. Оно распространилось на три вселенные, но оно за пределами их всех.}

^{Когда я говорю Ом, это сразу же указывает на его источник. Ом – это и указывающий, и место, на которое он указывает. Когда вы говорите Ом, вы возвращаетесь к своему источнику, где вы Само То.}

Следующие пять цитат я нашел в одной из ваших старых записных книжек. Одна из них – это стих из Мандукъя Упанишады, другая из комментария к ним Шанкары, а другие три – комментарии современного пандита на тот же самый текст: