Ничто суть всё

Каково ваше мнение о всех этих разных описаниях типа «пробуждение», «самореализация», «освобождение»?

Я использую слова «пробуждение» и «освобождение», так как мне не приходит в голову ничего другого, что можно было бы использовать. Однако нет такой вещи, как пробуждение или освобождение, так как ничто не происходит. Есть только игра бытия, так что ничто не нуждается в освобождении. Но для ищущего это просто слова. Эти чисто концептуальные учения не проясняют видимую дилемму ищущего, и они также полностью игнорируют самую мощную из всех вещей — энергетический элемент.

Пробуждение — это энергетический сдвиг. Это жизненность всего этого… того, что происходит. В квинтэссенции того, что ощущается, кроется дар. Можете вечно повторять концептуальные идеи, но идеи — это всего лишь истории обо всём этом. Для меня «пробуждение» — это ближайшее описание, того, что я вижу как кажущееся пробуждение ото сна или веры и переживания того, что существует отдельный индивид. Однако нет никого, кто бы пробуждался.

Получается, что окружающие вас люди будут «хлоп!», и «лопаться»?

Безусловно, нет, так как это не имеет никакого отношения к тому, чтобы быть рядом со мной, так как нет никакого «я». Однако то, с чем ищущий сталкивается, — это ничто, и когда это мнимое «что–то» встречается с «ничто», может произойти энергетический сдвиг. В этой свободе уже больше нет никаких ожиданий или требований по отношению к кому–либо, и всё ощущение борьбы и усилия исчезает. Всё уже и так видится в целостности. Суть этого — в повторном обнаружении чего–то, что уже и так есть бытие. Но по самой своей природе оно не является чем–то, что кто–то может отдать или принять.

Получается, что я — тот, кто видит сон, а не персонаж из сна. Или и тот, и другой?

Это сон только об отдельности. После окончания сна, после кажущегося освобождения, всё ещё остаются характеристики. Всё ещё есть тело–ум с какими–то характеристиками… это жизненность, которая кажется происходящей.

Тогда в виде персонажа из сна?

Нет, этот сон — только о сновидении, в котором мы являемся отдельной сущностью.

Но сон закончился?

Да, при кажущемся освобождении, этого сна об отдельном существовании больше нет.

Любопытно, что взрослые увековечивают иллюзию отдельности, но невозможно остановить эту иллюзию, так как в ту минуту как вы назвали своего ребёнка, вы навесили на него ярлык.

В этом нет ничего неправильного. Это бытие играет в игру отождествления. И всё в мире это укрепляет. Приклеивание ярлыков, наделение именем, всё, чему вас учат, чтобы иметь дело с миром. И вы вырастаете, пытаясь сделать так, чтобы ваша жизнь удалась. И один из способов, которым вы это делаете, — вы пытаетесь узнать всё. «Мне нужно всё знать, чтобы его контролировать». И, может быть, когда вам лет 18, вы влюбляетесь в эту совершенно божественную женщину. Вы влюбляетесь, и вдруг вновь появляется неизведанное, так как влюбляться — значит испытывать нечто очень–очень на это похожее. И вы влюбляетесь в это совершенно божественное создание… по крайней мере, на неделю. (смеётся)

А затем что происходит?

А затем вы пытаетесь узнать, какая она. А затем часы вновь начинают тикать, и вы вновь стараетесь что–то познать, чтобы это контролировать. Или вам снится, что вы это делаете.

Так что мы, видимо, пытаемся построить мир, который, мы думаем, что знаем. Мы думаем, что мы это делаем. Бытие это делает. Мы верим, что мы продолжаем это делать, и таким образом мир становится известным и скучным… и, по–видимому, безопасным. Мы говорим о том, чтобы полностью вновь пробудиться к абсолютному изумлению и неприкрытой, живой, детской невинности. Это удивительным образом освобождает, но это также и опасно. Это бытие в незнании.

А страх присутствует?

Страх всё ещё может возникать. Возникает всё, что угодно… для «никого»… Это абсолютная, безграничная, страстная жизненность.

Это звучит так потрясающе.

Да, но это потрясающе для «никого».

Эта страстная жизненность продолжается?

Она не продолжается, так как никогда не начиналась и не заканчивалась, она никогда не приходит и не уходит. Она вечна.

Вы видите всё через пелену. Вы видите всё с точки зрения отдельного сновидящего в происходящей во времени истории. Из чего–то, что видит лишь что–то другое. Поэтому вы и не видите, чем является стена на самом деле. Вы видите её такой, какой она вам снится… а снится она вам чем–то отдельным… а не в качестве ничто, которое суть всё.

Хорошо. Я не только искатель снов; всё, что я вижу, — это также сон?

Это так выглядит.

Хорошо. А если затем происходит пробуждение, появляется что–то другое?

В каком–то смысле это имеет отношение к ничему и всему. Или, только в этом разговоре, давайте назовём их «ничто» и «всё». Сновидящий ищущий воспринимает себя только как «что–то» и, таким образом, так же воспринимает стену как что–то другое. А когда нет никакого сна, стена воспринимается как ничто и всё. То, что сновидящий ищущий не видит, и слишком боится, чтобы увидеть, — это «ничто» во всём, что проявляется.

А если никого нет, то…

То всё — суть «ничто» и «что–то».

Хорошо. Значит, тогда они — одно и то же.

Да, но в каком–то смысле всё воспринимается иначе, так как оно видится таким, какое оно есть на самом деле, — как ничто, возникающее как всё, что и есть бытие.

Но мы уже… никогда так не было, чтобы не было «никого»?

Безусловно, нет. Есть только бытие. Но теперь, я боюсь, мы вновь вернулись к иносказаниям. Есть только ничто, возникающее как всё, а у индивида возникает идея, что есть индивид, который видит только лишь что–то отдельное.

У меня появились очень явные, глубокие чувства о том, о чём вы говорите.

Да. О том, чтобы ощущать эту непосредственную, живую жизненность, в чувствах, которые являются этим даром незнания.