Ничтожный владыка демонов 2

— Он называется Железная крепость, — просветил меня Лин. — В пассивной форме дает неплохой барьер против любой атаки, а в активной делает тебя практически неуязвимым. Теперь ляг на пол и скажи — Железная крепость.

— Железная крепость, — произнес я, выполнив указание.

В тоже мгновение обзор закрыл шлем, оставив узкую щель забрала; с громким лязгом все тело сковал массивный доспех, приподняв меня над полом. Это насколько он большой? Я попытался поднять руку, но ничего не вышло. Только, когда мышцы болезненно сжались от максимального усилия, удалось оторвать от земли закованное в броню предплечье, тут же рухнувшее обратно. Каменный пол вздрогнул.

— Я считаю, что тренер должен быть очень изобретателен, чтобы найти ключик к силе любого ученика, — внезапно сказал Лин. — Стандартные методы безусловны эффективны, но кем ты станешь, идя обычным путем? Посредственностью! Поэтому, ты должен понять мой подход, если хочешь стать действительно сильным. Печать огня.

Чего это он задвинул такую тираду? И зачем здесь печать огня? Ответом стал металл доспеха, начавшийся медленно нагреваться в области спины и задницы. Ау, жжется! Даже не так…

— Горячо, блять! — завопил я, дергаясь в железной ловушке.

— Сосредоточься. — спокойно сказал Лин. — Если приложишь максимальные усилия, то как раз сможешь подняться. Вроде бы.

В лопатки и пятую точку ощутимо припекало, отчего ругань с тренером, я отложил на потом, сосредоточившись на борьбе с доспехом. С неимоверным трудом согнув правую ногу, я обливался потом, закипающем в парилке шлема. Горячий воздух обжигал небо. Казалось, что слышу, как шкворчит жирок на заднице. Оттолкнувшись ногой, я развел локти в стороны, и опираясь на них, приподнял корпус от земли, хотя пресс и шея чуть не лопнули от напряжения. Как же жарко! Тут одними ожогами не отделаешься, как бы не вспыхнуть и не сгореть заживо в проклятой жестянке доспеха. Глаза щипало от едкого пота, а дыхание сбивалось на кашель.

— Убью, — заревел я, выпрямляя руки.

Сев на задницу, я толкнул себя руками и опасно закачавшись, смог перенести вес тела на стопы. Колени затрещали, поднимая вес доспеха. Смог. Задыхаясь, я смог встать прямо и попытался сплюнуть кровь через узкое забрало. Черт, появилась дурная привычка прикусывать губу.

— На хлебни, — Лин протянул мне бутылку.

Я с ненавистью уставился на мужчину, понимавшего насколько тяжело двигаться в Железной крепости. А уж поднять руку и удерживать вес доспеха, чтобы отпить из бутылки попросту невозможно для меня.

— Шучу, — тренер вставил в горлышко трубочку и поднес ко моему рту.

— Кхэ! — я чуть не подавился горькой жидкостью.

— Пей давай, это отвар драконьей травы, — сурово сдвинул брови Лин. — Стоит дороже, чем твоя жизнь.

— С чего такая щедрость? — удивился я.

— Да так, — отвел глаза тренер. — Скоро придет время собирать камни, которые я по молодости щедро разбрасывал. Хлебай давай, пока я не передумал.

Отвар подействовал почти сразу. Тело наполнилось легкостью и даже чудовищная тяжесть доспеха, сгибавшего спину, стала вполне себе приемлемой.

— Говорят, что драконья трава растет на месте гибели дракона и наделяет выпившего отвар необычными способностями, вплоть до огненного дыхания, — Лин смял пустую бутылку. — Брехня полная, но тонизирует лучше любого другого средства.

— Драконы? — я вспомнил ящера-заморыша, которого видел на поле битвы с демоническим кланом. — Кажись, я видел одного, только он был совсем дохлый.

— Вырожденец наверное, — пожал плечами тренер. — Даже босс не помнит, как выглядит настоящий дракона, так давно это было. Но вроде как, в глубинах ада, в дальних пещерах должны водиться.

— Чистая правда, — проснулся Дан. — Иногда из колодца гигантов доносится плач последнего дракона. Говорят, что его голос настолько прекрасен и печален, что из глаз услышавшего катятся кровавые слезы. Много чего болтают, некоторые годами сидят на краю колодца, чтобы услышать оставшегося дракона.

— Отдохнул? — губы Лина разошлись в ехидной усмешке. — Обещаю, что больше никакой огненной печати.

Я с подозрение уставился на ставшую кристально честной физиономию мужчины и лег на пол. Отвар работал превосходно и мне удалось встать с первой же попытки.

— Еще раз! — скомандовал Лин. — Печать притяжения.

Чего!? Херов обманщик! Я будто оказался в луже вязкого клея, плотно облепившего доспех. Почти удалось приподнять руку, как ее словно на резиновых жгутах рвануло обратно, с тяжелым грохотом вбивая в пол.

— Никакого обмана, — развел руками тренер. — Я обещал не использовать огненную печать, я ее не использовал. Все, мне нужно идти, Гораций, ты за старшего.

Лязгнула дверца клетки и оттуда неторопливо вышел поросенок. Он что назвал свинью Горацием? И зачем он вообще ее выпустил?

— Гораций очень умный поросенок, — склонился надо мной Лин. — Не знаю, что с ним сделали, но кажется, будто он смекалистее многих людей. Гораций, печенье.

Мужчина скормил довольному поросенку половинку овсяного печенья, а вторую положил на доспех. Свинья ловко запрыгнула на нагрудник и схрумала угощения, затем улеглась ко мне задницей.

— Молодец, — потрепал ухо животного Лин. — Печать утяжеления. Малая печать огня.

— Ты меня обманул, — прошипел я.

— Я установил часовую отсрочку на печать огня, а печать утяжеления сделала Горацию в двадцать раз тяжелее, думаю, ты понял, что нужно сделать, — ухмыльнулся тренер. — Все, бывай.

И он ушел. Я скосил глаза на поросячий зад, где болталось колечко, начавшее наливаться синевой. Чем больше я пытался выпустить ауры, тем сильнее начинало светиться кольцо.

— Прочь, — прорычал я. — Прочь, животное!

Свин даже не дернулся, начисто игнорирую попытки его задавить аурой. Тогда я пошел по другому пути, попытавшись встать, чтобы согнать животное. Но Гораций не обратил на тряску никакого внимания, лишь изредка похрюкивая. Сука! Время течет и совсем скоро я начну запекаться в доспехе.

— Ты же умный поросенок, — отринув гордость, я обратился к свинье. — Я дам тебе много печенья, только слезь с меня.

Неужели сработало? Гораций поднялся и повернувшись ко мне, ткнулся пятачком в забрало. Я встретился взглядом с разноцветными глазами животного, но никакого намека раз там не углядел.

— Давай, давай, слазь, — продолжил я уговаривать порося. — Давай, тупая скотина, кажется, начинает действовать печать.

Гораций хрюкнул и спрыгнул. Да! Я с победным рыком смог приподнять корпус, как на грудь обрушилась розовая тушка, с свинячьей подлостью хороня надежды на скорейшее освобождение.