Ничтожный владыка демонов

Дробь ушла в потолок, выбив щепки из деревянных панелей. Я схватился за ствол автомата, ткнувшегося мне в грудь и задрал его вверх. Пули просвистели возле шеи, а слепой заорал и шлепнулся на нас, щедро поливая кровью.

Командир потянулся к ножу. Я перехватил его руку, не давая вытащить оружие. Подыхающий от дружеского огня слепец с неожиданной силой вцепился мне в волосы, таща на себя.

— Ебани его, Первый, я держу! — заорал он.

Шипя от боли срываемого заживо скальпа, я вжал когтями ладонь мужчины, прорезая кожу.

— Ну и что? — нагло усмехнулся командир. — Думаешь, ты один такой?

Его кожа посерела, а радужка мгновенно окрасилась в черный. По вздувшемуся предплечью Первого поползли пульсирующие вены, а нож начал медленно выходить из ножен.

Я оттолкнулся ногами, отпуская руку командира. Вылетевшее лезвие обожгло щеку острой болью. Едва увернулся. Метили прямо в шейную артерию.

Схватившись за горло ублюдка, продолжавшегося держать меня за волосы, я протащил его по полу.

— Сука. — булькнул он, брызгая мне в лицо ярко-алой кровью.

Я дернул кистью назад, оставляя на шее слепого глубокие раны, и добавил удар в переносицу. Командир уже за спиной. Кожей чувствую, как холодная сталь летит стремительным ударом. Черные тени хлынули по полу, хищными змеями изгибаясь возле выжженных дыр, карабкаясь по стенам и накрывая антрацитовой пленкой дыру подвала.

Я упал плашмя и откатился, но клинок успел прочертить длинную царапину на спине. Нависший надо мной командир с искаженным вытянувшимся лицом, будто насильно натянутым на слишком большой череп, злобно прохрипел:

— Убью! Убью!

— Одержимый! Осторожно! — предупредил Дан.

Измерение давило на мужчину, повинуясь моей воле, сковывало противника загустевшим воздухом, всасывало в пол, будто болото. Я ощущал изменившуюся кухню частью тела, своей третьей рукой.

— Не пройдет!

Голова мужчины на глазах меняла форму: надбровные дуги сползли на переносицу прикрывая вкатившиеся глаза, нижняя челюсть отвисла до ключиц, а верхняя выдвинулась, оскалившись желтыми, прокуренными клыками. Он резко шагнул ко мне.

Сука, измерение больше не сдерживает его! Быстрый! Одержимый топнул ногой, оставив вздыбившуюся кусками бетона и досок воронку. На четвереньках я метнулся к стиральной машине и оторвав ее вместе со шлангами и проводами, швырнул в мужчину. Дребезг и скрежет сминаемого железа. Кулак одержимого пробил технику насквозь, разметав осколками стеклянную дверцу.

Я врезался всем телом в стиралку, отбрасывая ее вместе с командиром к стене. Когтистая рука заскребла по груди. Я обхватил машинку и дернул на себя, чтобы следующим движением снова ударить противника. Затрещал сминаемый корпус.

Мы пытались передавить друг друга, но дело шло с переменным успехом. Одержимый одной рукой умудрялся сдерживать давление, а второй нещадно полосовал меня по груди. Неглубоко, но чувствую, как кровь залила живот и просачивается в штаны.

Ударив по выставленной в упор ноге, я отошел на шаг, и перехватил кисть противника, провернул ее. Скрюченные почерневшие пальцы уставились в потолок. От рева одержимого задрожали крошки осыпавшейся штукатурки и мелкий мусор.

— Убью!

Ощутив, как в груди что-то заклокотало, болезненно напряглась диафрагма, и… Я заревел в ответ, срываясь на сипящее невнятное рычание.

Одержимый откинул машину и рванул ко мне. Сделав широкий замах он полоснул когтями перед собой. Я хотел отшагнуть назад, но внезапно кто-то вцепился в мои лодыжки. Слепой, сука, еще живой! Смачная оплеуха отбросила меня в шкаф, и голова с треском проломила доску дверцы. Я выдрал башку обратно, чувствуя, как острые края сдирают кожу. Кулак одержимого с хрустом врезался мне в нос.

Слепой по-прежнему держал мои ноги, и толкнувшись, я попросту кулем свалился на него. Пяткой врезал ему по роже и хватка ослабла. Едва я успел подобрать под себя ноги, как командир прыгнул прямо на нас, задрав колени почти до подбородка, и с щелчком, словно от хлыста, выпрямил их в момент приземления.

Слепого бедолагу буквально разорвало ошметками мяса и кишок, кровавым фонтаном раскидав по кухне. Я почувствовал, как в спину толкнулись выворачиваемые ударом доски пола. Все еще живой Второй застучал руками по полу и замычал, хотя его нижняя половина лежала в полутора метрах, задрав ноги. Какая живучая мразь.

Я успел подняться, пока командир вытягивал застрявшие в проломе конечности. Подсев, я пропустил над головой боковой удар, и хлестко рубанул ребром ладони по выставленному предплечью. Рука одержимого переломалась, как спичка.

Командир закрутил корпус и его колено с такой силой вошло мне в бок, что я сложился и полетел на плиту. В животе будто заворочался бешеный дикобраз. Я заорал, но крик захлебнулся в едкой желчи, рванувшей из желудка. Оттолкнувшись, я прокрутился, а ботинок одержимого вбил откидную крышку плиты в стену. Я лягнул уродца в живот, но он едва пошатнулся.

нашарив что-то на стоящей рядом тумбочке, я размахнулся, не давая одержимому приблизиться. Кастрюля с густым звоном попала в голову командира, а следом ему прилетел удар локтем в челюсть. Выбитые зубы застучали по холодильнику. Одержимый нагнулся, и как бык мотнув головой, заехал мне в подбородок.

Посыпались звездочки, сходясь в вспыхивающее пятно перед глазами, и кухня закачалась. Я прыгнул на одержимого, крепко хватаясь за его одежду. Слюнявая смрадная пасть ткнулась в щеку и скользнула вниз, пытаясь впиться в шею. Зубы процарапали кожу, но без отвисшей нижней челюсти силы укуса не хватило.

Я нащупал в кармане добытый в прошлом бою клинок.

Стилет неожиданно легко вошел в плоть под мышкой одержимого, и я заворочал скребущее об плечевую кость лезвие. Тварь забрыкалась, пытаясь оттолкнуть меня, но я держался, словно голодный клещ.

Выдернув стилет, с коротким замахом, всадил его в шею командира. Вырвал обратно, выпуская тонкую, но плотную струйку крови, окропившую холодильник. Второй удар, чуть выше от первого прокола. Я надавил на рукоять, загоняя острие к уху, расширяя рану.

С тонким, музыкальным звоном, стилет переломился, оставив у меня в руках деревяшку. Я отшвырнул одержимого и он повалился на пол, пытаясь когтями вытащить лезвие. Носком ботинка я пнул по блестящему обломку и руке командира, загоняя стилет поглубже. Выдувая кровавые пузыри, противник перевалился на бок, и засипел. Его искаженная физиономия быстро возвращалась в обычный вид.