Нигмар 2

Подойдя к нему с грустным видом, похлопал его по плечу и надел на шею табличку, где было написано большими буквами, «хомут и подкаблучник», после этого сказал. — Пусть наша дружба была не долгой, но я отомщу за тебя. — Еще раз похлопав его по плечу, обойдя его направился в перед, делая вид что на ходу вытираю слезы.

Я прошёл почти сорок метров под дикий двухголосый хохот в моей голове, где-то там даже слышно было шипение ящера. Да кстати нужно его призвать пусть бегает. Призвав своего питомца, отправил его на разведку вперед, нечего прохлаждается. Спустя еще двадцать метров, пройденных мной шарахающей походкой, сзади раздался крик Альзаира, — Я не подкаблучник!!!

Откуда-то сверху раздался мелодичный голосок, — что ты сказал дорогой?

Сзади послышался тихий голос с нотками паники, — нет, нет, дорогая тебе послышалось! — После этой фразы Альзаира, я не выдержал и заржал в голос.

Отсмеявшись, сквозь проступившие слезы увидел, как эта парочка уже в обнимку догоняют меня. По их улыбкам было видно, что шутку они оценили. Подойдя ближе, они рассказали, что до «корована» нам не так и далеко, они догнали его всего за полчаса, не так и много они прошли.

Ну да конечно, что идти со скоростью самого медленного, а что лететь сломя голову по небу.

Трое летунов отправил к «каравану», а сам на своих двоих побежал за ними, пока бежал вспомнил свои похождения у кентавров, улыбнулся похотливым мыслям. Догнали эту толпу через сорок минут, что бы там не говорил Альзаир, а прошли они приличное расстояние почти сто километром, для такой массы разумных это очень много.

Нас встретил вооруженный отряд, когда нас опознали, они расслабились и без проблем проводили меня к крысу, который вышагивал во главе. Моя «авиация» направилась в перед на разведку.

Поздоровавшись, разузнал как у них дела, были ли какие-нибудь трудности. Из слов главы каравана выходило, что трудности были лишь с пропитанием и небольшим стычкам по расовому разделению и половым признакам. Не удивительно, разумные никогда не меняются. Там в городе их объединяла одна цель, как только она исчезла, полезли наружу старые обиды и впитанные с молоком матери нравоучения и различные байки о других. На данный момент все разумные разделились согласно своим расам. Самая малочисленная была эльфы всего-то сотня и из них лишь семнадцать мужчин, остальные девушки. А поскольку девушки все как одна были красотками, то мужская часть заглядывалась на них и частенько делали намеки на близость.

Крыс как мог, старался поддерживать порядок, уже не один раз применяя физическую силу, до жертв пока не дошло, но это пока. Надеюсь, наше появление выгонит дурные и похотливые мысли из пустых голов. Пока разговаривали где-то в середине каравана, началась потасовка. Задрав к небу голову, глубоко вздохнул и направился туда. Крыс уже убежал туда.

Когда я пробрался к месту происшествия, крыс уже обезвредил одного из зачинщиков. Всего нарушителей спокойствия было трое, одному крыс скручивал ремнем руки, а двое других держали эльфийскую девушку и один из двойки прижимал к ее горлу нож. Я совершенно не удивился, что нарушителями были люди, вот почему они самые агрессивные, по отношению к другим, откуда столько ненависти и собственного превосходства над другими.

Тот что приставил нож к горлу начал открывать рот, видимо что-то хотел сказать. Мгновение и я сжимаю его кулак, в котором был нож, своей рукой, второй рукой придерживал его вторую руку, которой он прижимал к себе девушку. Посмотрел девушке в глаза, она только сейчас начала понимать, что обстановка изменилась. Разведя в стороны без какого быто-ни было напряжения руки противника в стороны, тем самым освободив девушку и дав ей возможность сбежать к своим. Посмотрев в глаза этому выродку, по-другому я просто не могу назвать таких, буквально совсем недавно он был рабом, вылизывал задницы и подставлял свою, для веселья других. А сейчас возомнил себя хозяином жизни.

Его напарника уже скручивал крыс и кажется я слышал хруст челюсти и сломанной руки которую он сноровисто заворачивал за спину. Осмотрев собравшеюся толпу, вновь повернул голову к этому отбросу и начал говорить глядя прямо ему в глаза. — Недавно вы все были в одной лодке, каждый из вас страдал, мечтал о расправе или о конце своих мучений. Я вам дал эту возможность, хоть мне плевать на ваши жизни, я вас всех спас, хоть и мог просто уничтожить весь город вместе со всеми там находящимися. Я потратил свое время на вас, на ничтожеств, что оказались так слабы, что не смогли сами защитится, у вас было все для того что бы стать сильнее, но вы этого не сделали. Вам дали второй шанс стать лучше измениться, пойти по другому пути. — пока я это говорил мой облик менялся, на лице появился похоже уже на постоянной основе двуликий образ с одной стороны оскал, а со второй блаженная улыбка. За спиной уже раскрылись крылья. Медленно стал сжимать свои руки. Эта гниль которую я держал, стала верещать от боли. Мало приятного в том, когда ты чувствуешь, как твои кости крошатся медленно превращаясь в пыль, а мышцы и сухожилия превращаются в кашу. Сквозь мои пальцы просочились остатки его ладоней. Его крик перешел на вой на одной ноте, он не молил о пощаде, хоть за это ему спасибо, в моих глазах он не упал еще ниже.

Положив ладонь ему на голову, резко сжал кулак, тем самым раздавил его бестолковую черепушку. Осмотрев всех присутствующих, не увидел осуждения, не увидел страха в глазах тех кто видел мою расправу. Выпустив сквозь ладони немного энергии тьмы, очистил свои руки от остатков мозгов и костей. Это же надо такому случиться, что эта гадость умудрилась прилипнуть к моему костюму.

Молча направился к началу каравана, народ расступался передо мной и зачем склоняли головы, по пути мой облик вернулся к изначальному. Выйдя немного в перед каравана, остановился и стал смотреть в даль, а в голове крутились мысли.

В кого же я превращаюсь? Совершенно не почувствовал ничего когда убил этого утырка, абсолютная пустота, ни один мускул, ни одна мысль ничего не испытал. Даже эмоции не дрогнули. Увидев вдалеке три летящих силуэта, улыбнулся и обернулся лицом к каравану и чуть не сбил, спасенную мной эльфийку. Она стояла прижав руки к груди и смотрела на меня своими большими глазами, а в них читался зарождающийся фанатизм. Только этого мне и не хватало.

Только я хотел сказать ей, что не нужно благодарности, она плюхнулась передо мной на колени и жалостливым, надрывным голосом взманила, — молю господин не прогоняйте, прошу не только за себя, но и за всех тех, кого вы спасли. Да вы даровали нам спасение, но нам некуда идти после того, что с нами там делали, мы никому не нужны, нас просто выбросят на произвол судьбы. Да мы слабы, вы правы в том, что мы сами виноваты в этом. Но не все из нас попали в рабство из-за слабости, многих предали, многих продали родные или враги. Молю заберите нас с собой, мы будем трудиться на ваше благо и благо вашего рода, мы будем тренироваться и станем лучше и сильнее. — После ее слов вокруг воцарилась гробовая тишина, слышен был лишь ветер.

Подняв свой взгляд с эльфийки, на разумных стоящих передо мной и основная масса, словно по команде плюхнулась на колени.

Не задумываясь, создал сзади себя кресло из земли и просто плюхнулся в него и в тот момент, когда мое нижнее полушарие мозга коснулась только созданного кресла, за спиной приземлились три фигуры. В перед вышла Амелия, обведя взглядом всех стоящих на коленях и тех кто просто стоит. Она неожиданно для меня, голосом в котором было столько силы, что прежний я с земли возможно и на прудил бы в штаны, рявкнула в сторону каравана.

Все те, кто стоит на коленях остаются на местах, те кто стоит, отошли на двести метров от каравана, с вами будем разбираться потом.

Двадцать минут потребовалось чтобы разумные так сказать разделились, если честно я вообще ничего не понимал, что сейчас происходит, но решил не вмешиваться. Амелия, дождалась, когда закончится «разделение» и уже более спокойным голосом сказала.

Все собрались передо мной.

Как нестранно, но ее послушались и буквально за пять минут толпа в полторы тысячи разумных, сбилась в плотную кучу, среди них были и гномы, и эльфы, и люди и зверолюди. Всех объединял зарождающийся фанатизм в глазах. Амелия, стала прохаживаться перед плотными рядами, всматриваясь в их глаза, ища в них нечто, известное лишь ей. Никто не отвёл свой взгляд. Удовлетворенно кивнув, она стало говорить вполне спокойным и даже каким-то довольным голосом.