НИИ особого назначения - 2

— На мой новичковый взгляд, ты нам больше всех подходишь, — польстил я. Умилился опять. Есть в местных обитателях какая-то бесхитростная искренность. Как будто мир населен детьми.

С каждым шагом, приближающей нас ко второй вешке, настроение все улучшалось. Приехал на базу я злющий, как собака. Хотелось кого-нибудь прибить. Ну или хотя бы поспаринговаться, чтобы сбросить это напряжение. Фу ты, мля! Искренние люди у него, ага. Если не считать хитрожопого Федю, его мутную бабушку, Ядвигу как ее там, Илзе… Так, нафиг этот список. Тем более, что второй, в который входят хорошие люди, в любом случае гораздо длиннее.

Рядом с вешкой мы остановились.

— Вот это что ли брыки? — удивленно проговорила Женя. Нда, реально впечатляет. Вешка стояла в распадке между двух каменистых пригорков, дальше начиналась небольшая низинка, перечеркнутая рекой почти по диагонали. И все, что хоть чуть-чуть возвышалось — камни, трухлявые пни, невысокие деревца — были оплетены лозой фиолетового цвета с темно-зелеными листьями. Кое-где ярко-красным полыхали цветы. А плоды были похожи на… Ну да, на огурец. Только не на обычный, а на морской. Голотурию. И даже шевелили своими жопками.

— Фу, какая гадость! — поморщилась Женя. — Как толстые червяки. Еще и слизью какой-то покрыты.

Услышав ее голос, брыки пришли в движение и начали шевелиться гораздо активнее.

— Пробуем? — спросил я и посмотрел на Женю. Та хихикнула и кивнула. Мы принялись подкрадываться к ближайшему «огурцу», размером с кирзовый сапог. И вот тут мы поняли, почему их назвали «брыки». Когда я попытался накинуть на него мешок, эта штука подскочила и с силой лягнула меня в бок. Настолько сильно, что я даже отлетел примерно на метр. Охнул, но не упал.

— Вот зараза! — я потер ушибленное место. — Но вроде не оторвался и не начал тут летать.

— Похоже, надо подбираться так, чтобы они не замечали, — сказала Женя.

— Похоже на то, — кивнул я, взял мешок поудобнее и мы заняли ловчие позиции. То есть, замерли и принялись ждать, когда сопливые голотурии перестанут активно шевелить жопками.

Через пару минут они вроде привыкли, что рядом стоят две человеческие статуи, и перестали нервничать.

Я показал глазами на ближайший. Женя медленно и почти незаметно кивнула. Быстрым движением я набросил на тварь мешок, а потом мы оба вместе на него навалились. Тварь билась в конвульсиях какое-то бесконечно-долгое время. На самом деле, минуты три всего, но нам они натурально показались вечностью. Мы вдвоем с Женей еле-еле его удержали.

— Оооох! — девушка поднялась с земли, когда пойманный нами брык перестал, наконец брыкаться. — Давай следующего выбирать поменьше, ага?

— Согласен, — хмыкнул я, осторожно прощупывая ребра. Вроде не сломаны. Хотя ощущения были такие, что этот огурец мне грудную клетку в мелкое крошево разнес.

— А зачем они вообще? — спросила Женя, перекладывая ставший неподвижным брык из джутового мешка в рюкзак для добычи. — Что с ними потом делают?

— Кажется, какие-то лекарства, — ответил я. — И что-то с энергетикой еще связанное. То ли из косточек нефть выжимают, то ли что-то в таком духе.

— Да ну, какой смысл? — Женя с сомнением посмотрела на сплетение фиолетовых лиан. — Ну сколько мы их тут соберем такими темпами? Десять? Двадцать? — Женя пожала плечами. — Нефти, мягко скажем, немного получится.

— Что, фронтир науки оказался не таким уж романтичным? — хохотнул я. — Там на самом деле не нефть, конечно. А какое-то особо уникальное и ценное вещество широкого спектра действия. Очень ценное для энергетики. Подробнее не помню.

— Я не слабачка! — Женя гордо выпрямила спину, ее глаза азартно сверкнули. — Спорим, в одиночку его удержу?

Остановить ее я не успел, она резким прыжком подскочила к едва шевелящемуся брыку и набросила на него мешок. Я не успел буквально на секунду. Мешок задергался и отбросил Женю метра на четыре в сторону. А брык вырвался наружу. Из его хвоста вырывался реактивный поток… гм… сжатого воздуха? Никогда не мог представить, что запах огурцов может ощущаться ядовитым. Но тут в воздухе повис такой его концентрат, что казалось, что я в этом огурцовом аромате захлебываюсь.

Ловить брыка, когда тот летает на зарослями других брыков, оказалось, прямо скажем, непростой задачей. Брыки под ногами, те, которые еще были прикреплены к стеблям, при нашем приближении нервничали и начинали лягаться. Оторвавшийся брык летал, отскакивал от земли и камней и плевался в нас зелеными сгустками. При попадании на кожу жгло, как от крапивы. Причем выдыхаться тварь не явно не собиралась. Пришлось загонять ее шестом в небольшую расщелину, и только потом удалось спеленать.

— Это бракованный, — сказал я, вытаскивая за хвост сдувшийся огурец.

— А сколько времени у нас рабочий день? — спросила Женя.

— Это надо на плюшке посмотреть, — сказал я, потом спохватился. — Ах да, вас же без подготовки в бой швырнули. Нам можно тут находиться еще семь часов двадцать две минуты.

— Понятно, — Женя развела руками. — Тогда давай работать.

Следующий десяток брыков мы с переменным успехом удачно нахарвестили. Синяков заработали, скорее всего, бессчетно. Ну и ладно.

— А тут что, пауки какие-то есть? — спросила вдруг Женя, глядя куда-то за мою спину.

— Пауки? Вроде не должны, нас бы предупредили, — я оглянулся. Между кустом и чахлым деревом серебрилась здоровенная паутина. И в узлах этой ловчей сети набухали тяжелые красные капли.

Глава 16

Нет такой комбинации событий, для которой человеческий ум не мог бы подобрать объяснение. Артур Конан Дойл «Долина Ужаса»

— Красиво так переливаются капли, — сказала Женя, улыбаясь.

Я покивал. Было и правда красиво. Рубиновые капли просвечивали на солнце, играли бликами всех оттенков красного. А в комплекте с желтыми листьями на кустах, среди которых она была растянута, зрелище и вовсе было завораживающим. Нарушал окружающую гармонию только тоненький противный писк. Будто комар над ухом зудел. Я даже попытался отмахнуться от противного насекомого, но в этот момент серебристые нити паутины вдруг пришли в движение, будто сеть вздохнула, капли дернулись и исторгли из себя стаю некрупных шипов, облаком рванувших в нашу сторону. Среагировал я быстро. Меньше секунды понадобилось, чтобы сообразить, что стоять, как два телеграфных столба на пути тучи шипов — плохая идея. Вряд ли эти штуки летят в нашу сторону, чтобы какое-то добро принести. Я одним прыжком доскочил до Жени и совершенно невежливо повалил ее в жухлую траву, прикрыв своим телом. По комбезу забарабанили удары. Довольно сильные, хорошо, что скользящие. Если бы не скользкая ткань, то все эти штуки воткнулись бы в голую кожу, вот как этот… Единственный, который попал мимо красно-оранжевой ткани, чуть ниже запястья.

Как эта штука входит под кожу я видел как в замедленной съемке. Краем мысли успел отметить, что шип темно-красный, а не синий, успел долю секунды порадоваться, а потом меня разодрало болью. Скрючило, сбросило с тела Женьки, выгнуло дугой, затрясло. Кажется, я даже заорал, но ни капли стыда в этот момент не почувствовал, боль затопила просто все вообще. И длилась целую вечность.

На самом деле, минуты две. Ровно столько поливает шипами хищная паутина. Но узнал я об этом уже потом. Сейчас я валялся на траве, скрюченный парализуещей болью от яда хищной паутины. Сил хватило только на то, чтобы заорать Женьке, чтобы она не поднимала голову.