Ник. Цикл

Ну наконец-то основные дела закончены и появилось немножко времени. Можно и к подруге под бочок прыгнуть – на удивление соскучился. Все никак не привыкну, что, кроме меня, есть еще кто-то. Чувствую, тяжело будет отвыкать от одиночества. Хорошо хоть Умник приглядел за ней и привел в порядок, хотя, конечно, все равно по заднице ему надо надавать, что использовал на Алиеле малоизученный функционал изолированного пузыря по замедлению времени в нем. Так-то оно понятно, что он миллион раз все перепроверил, но досада никак не проходит. Хоть бы разрешения спросил! Ладно, что сделано, то сделано. Надо просто какое-то время понаблюдать за нею, тем более это так приятно… Наблюдать… Ну и не только. Хе-хе.

А уютненько Умник придумал с террасой над космической пропастью! Мельком огляделся, но помимо воли глаза зацепились за вскочившую девушку. Если кто крутил в руках кортик или кинжал с металлическими ножнами, должен знать это чувство. Вот лежат рядом они – ножны и кортик. Не целое, по отдельности красивое, но все же разделенное. Легкий шорох лезвия по ограничителю вкладываемого лезвия и финальный щелчок, окончательно состыковывающий две части одного целого, и вот в руке уже единый объект, можно сказать, монолитный. Так и тут: взгляд за взгляд – и потащило нас друг к другу. Очень прикольное ощущение. Самое непонятное – не хочется снова проверять, магия это или еще какая бяка. Повесил это на биокомп, чтобы молча проверял и не беспокоил. Надо, надо. Просто на всякий случай.

Вот только финального щелчка гарды об окантовку ножен не случилось. Моя защита вдруг полыхнула предупреждениями и через реверсную телепортационную пленку отправила направленное на меня излучение обратно. Но все равно чуток просочилось в самом начале – по нервам пробежал табун мурашек. Надо посмотреть логи, сравнить реакцию системы – почему она не успела отреагировать вовремя. Вернее, откуда задержка, вроде же настраивал на реакцию от лазера, а там скорости световые. Рядом матюгнулся Умник. Только он, в отличие от моей защиты, заранее держал невидимый щит, причем точно такого плана, как и у меня. Я-то его заметил краем, только почему-то не стал анализировать, зачем он. Вот правы были древние, когда писали, что в присутствии любимой женщины мужчина глупеет! Впрочем, есть еще надежда, что это не насовсем. Или совсем пройдет, или сгладится как-то. Что-то не хочется постоянно глупым ходить! Шутю я так, шутю, конечно. Хотя в доле шутки всегда есть неприятная кнопка правды под зад.

Сидевшая за столиком девушка упала головой на столешницу, сильно стукнувшись лбом и разбив в кровь нос. Чашки, из которых девчата пили, подпрыгнули, одна из них упала на бок и покатилась, выплескивая из себя содержимое. Алиела от неожиданности отскочила в сторону и с удивлением стала переводить взгляд с Умника на меня и обратно.

– Чем это она нас? – спросил я, засунув руку под рубашку и успокаивая ногтями зачесавшуюся кожу на животе, сглаживая в нужных местах ауру. Вскоре облегченно вздохнул: – Фух! Прям как муравьев за шиворот насыпали!

– Это что, она? – не поверила Алиела.

– А я говорил – подозрительная она! – буркнул Умник, подходя к скособочившейся на стуле девушке, непонятно как еще не упавшей на пол, – уж больно неудобно она лежала даже для взгляда со стороны.

– Тебя не задело? – Я подошел к Алиеле и остановился. Спустя мгновение она расслабилась и прижалась ко мне. Фух! Думал, в контры пойдет или истерика там какая случится. – А то отражение могло быть не совсем точным.

– Почти не задело, только почувствовать успела легкое касание. – Веганка выдохнула и ненадолго замерла. Потом сказала: – Беспокоилась за тебя.

– Я знаю. – Я втянул в себя запах ее волос, немного прибалдел. Через пару мгновений продолжил: – Чувствовал.

– Эй! А что с Руаной делать? – Умник еще зачем-то потыкал пальцем в разные места лежащей тушки. – Жить вроде будет. Можно так оставить, а можно и полечить. Или в космос выбросить. Что вы предпочитаете? – С совершенно серьезным лицом Умник посмотрел на нас.

Я глянул в глаза Алиелы и спросил:

– Зачем она это сделала?

– Совершенно не понимаю! Хорошо сидели, нормально общались, и вдруг такое…

– А главное – что она хотела с нами сделать и как планировала отсюда потом свалить?

– На что-то, видать, надеялась, – пожал плечами я. – Ну да ладно. Есть дело.

Я приобнял Алиелу и повел к столу. Отодвинул стул, дал ей сесть. Сам пристроился рядом. Умник отошел чуть в сторону и прислонился к стенке. Я поставил лежащую на боку кружку как полагается и оглядел всех. Даже на находящуюся в бессознательном положении веганку посмотрел.

– У нее, кстати, компьютер в башке спалился, – криво улыбнулся Умник. Я внимательно всмотрелся в него. Точно! Эта улыбка называется «кривая»! Вот же зараза, как умеет! А он вдруг вскинулся: – Эй! Это она хотела меня, что ли, убить?

– Это так? – Я повернулся к Алиеле.

А та задумалась, периодически поглядывая на Руану и на медленно растекающееся пятно крови из-под ее лица.

– Не знаю, – наконец вздохнула девушка. – Она, конечно, моя знакомая, за братом когда-то давно ухлестывала, и даже жизнь свою вроде как положила на мое спасение, но на самом деле мы не близки. Она контролер, а чем они занимаются, я не знаю. А насчет тебя, Умник, не знаю. Может, и есть такие средства, но мне они неизвестны. Может, брат знает?

– Вот не читала Руана русских сказок! – вдруг сказал Умник. – А ты, Алиела, их читала?

Веганка вдруг смутилась:

– Ну, кое-что, но не глубоко…

– Не расстраивайся, – хмыкнул Умник. – У тебя еще все впереди. Особенно… Нет, не сейчас. Так вот, там есть персонаж один – Кощей Бессмертный. И знаешь, чем он отличался от других? Нет? Так вот, его смерть находилась в игле, а та была спрятана в яйце, которое само по себе еще было спрятано так, что фиг найдешь! Не понимаешь аллегорию? Нет? Ну, когда-нибудь поймешь. Так вот, перед тобой стоит самый лучший прятальщик иголок в яйцах!

– Угу, – буркнул я, с трудом сдерживая смех. – Особенно если яйца чужие!

Алиела

Поведение Руаны ее не просто поразило, а буквально убило. И ведь она ничего не почувствовала в ее ментальном плане! Правда, обладая обостренным чувством такта, она не пыталась лезть ей в душу, а лишь, как принято в их обществе, поверхностно иногда поглядывала на ее верхний слой чувств. И не видела там ничего иного, кроме доброжелательности. Но было бы странно ориентироваться на внешний слой чувств контролера, правда? Да и в обычной жизни это не всегда помогало: внутренний контроль мыслей – обычное состояние веганца, обучаемого с самого детства, не давал вырываться наружу чувствам. А если и вырывался, то поди пойми, настоящие они или нет. Нет, можно, конечно, копнуть глубже, но у них это считалось очень неприличным.

Несмотря на свою внешнюю легкомысленность, Алиела не была глупой женщиной. Просто ей нравилось такое поведение, оно в какой-то мере соответствовало ее внутреннему «я», да и в жизни помогало. Тем не менее она трезво оценивала события. А разве может быть иначе для человека ее профессии? Информационщики слишком много пропускают через себя информации, причем порой чуждой – вроде культурных слоев, мыслей и поведения, например тех же землян, стараясь адекватно ее анализировать и вырабатывая в себе определенные защитные механизмы психического плана, чтобы не сойти с ума. Ее защитным механизмом стал внешний вид слегка взбалмошной и легкомысленной особы. И это ей нравилось, и нравилось, что это нравится Нику. Вроде бы. Она еще не разобралась до конца, а поэтому не хотела ломать впечатление о себе. Своими отношениями с ним она не хотела рисковать даже в такой мелочи. Совместимость совместимостью, но ломать ее несоответствиями внутреннего представления и другими психологическими нестыковками она совершенно не стремилась. Наоборот, этот буквально дар свыше нужно только удобрять с обеих сторон. По крайней мере, со своей стороны она будет стараться как может, и даже сверх того. Нравится ему такая – она будет такая. Как только почувствует, что есть более полный образ, соответствующий его предпочтениям, – изменится. Требовать от Ника того же она не будет – ей самой достаточно уже одного наличия такой совместимости и того, что она чувствует при этом. Алиела понимала, что это у нее детская психологическая травма определенного характера, возникшая буквально на ровном месте из-за ее впечатлительности, но абсолютно безопасная, а поэтому и тревожиться незачем. В любом случае она сдюжит.