Никак иначе

Мама.

Я поднял лицо, разглядывая родные черты. Узкое личико, в тонкой паутинке морщин, светло-голубые глаза смотрят с любовью, и затаившейся тревогой. Светлые брови сошлись на высоком лбу, но губы улыбаются ласково.

Я накрываю её ладонь своей, и сжимаю, снова перевожу взгляд на россыпь звёзд на небе.

— Чего не спишь, сынок? — мама садиться рядом, и кладёт свою голову мне на плечо.

Она такая маленькая по сравнению со мной, и я обнимаю её, прижимаю к себе. От неё пахнет сдобным тестом и сельдереем. Это ещё один запах, который возвращает меня в детство. И даже глаза прикрываю от удовольствия.

— Помнишь, я с качели навернулся, — говорю я, всё так же, не открывая глаз, — коленку разбил, ревел на весь двор…

— Да, — слышу по голосу, она улыбается, — ревел ты постоянно. Мне тогда пришлось тебя на руках нести до дома, и песенку петь.

— Да, да, — вспоминаю я, — что-то про Умку.

— Твой любимый мультик. Я, пока тебе весь репертуар оттуда не исполняла, ты не засыпал… Боже мой, как же быстро пролетело то время, — в голосе матери слышится тоска, и я поглаживаю её плечо, — мы были с тобой лучшими друзьями.

— Да, помню, как батя всё шутил, что ты со мной в армию пойдёшь, — улыбаюсь я.

— Да уж, — кряхтит она, и выбирается из моих объятий, смотрит, чуть строже, — Кирюш, береги их, ладно…

— Мам… — вздыхаю я.

— Я знаю какой, ты бываешь порывистый, — перебивает мама.

А я усмехаюсь, порывистый это не то слово. Я сам про себя всё знаю.

— Но ведь сейчас всё по-другому, Кирилл, — она пытливо заглядывает в мои глаза, — теперь это семья, твоя семья. Света, она… — мать вдруг замялась, — это конечно твоё дело, но она именно такая, какой я когда-то представляла твою жену. Тихая и послушная, ласковая, но видно, что не прогнёшь её, не продавишь. Красивая, очень красивая, и любит тебя. Детей своих любит. А что ещё нужно?

— Мам, ты так говоришь, словно я тут решаю, быть нам вместе или нет, — усмехаюсь я, и тушу давно истлевшую сигарету. — Поверь мне, всё уже давно решено, — вздыхаю я, — я без неё не проживу… не смогу.

— И не надо, Кирилл, — кивает мама, — у вас такая семья хорошая. И нам с отцом радостно, что нашел ты, наконец, своё место в жизни.

Я продолжаю улыбаться. Да моё место рядом с зеленоглазой, а её со мной. Если бы родители только знали, как я чуть всё это не потерял, но чего уже об этом.

Мы ещё немного сидим в тишине, каждый думает о своём.

Возвращаются отец с Андреем, и мы все вместе идём в дом и расходимся по комнатам.

В неровном свете луны, в нашей комнате, вижу как на краю, спиной ко мне, укрытая по пояс, лежит зеленоглазая.

Интересно, спит?

Я быстро раздеваюсь, и забираюсь под покрывало, подтягиваю её к себе, и, обняв за плечи, утыкаюсь носом в волосы. Дышу, слушаю её ровное дыхание, чувствую тепло её расслабленного тела, и меня отпускает. По большому счёту мне всё равно, будет ли она мне официальной женой, или нет. Между нами итак всё предельно ясно. Но если она так живо реагирует на это, то возможно ей не всё равно, и мне стоит это исправить. Но сперва я решаю не давить на неё, пусть сама созреет.

И согретый теплом её тела, успокоенный, я засыпаю, сжимая в руках самое дорогое.

3.

Под утро будит телефон. А ещё нет шести. За ночь мы с зеленоглазой переплелись, и теперь совершенно неохота было выпутываться из её рук, но телефон настойчиво пищал, и выхода не было.

Света поморщилась, и печально вздохнула, когда я, наконец, отлип от неё, но не проснулась.

Звонил Саня, оставленный за главного. А это значит, что-то требует моего вмешательства.

Я принимаю вызов, но тут же осаживаю бодрый голос друга, говоря, что все ещё спят, и мне нужно время, чтобы хотя бы кофе сварить. Саня шлёт меня куда подальше, игнорируя мой рык.

Так начинается день. Меня имеют, причем на сухую. Заваливают делами по самое горло, и когда просыпаются мои домочадцы, я бодр и не особо свеж. Во мне болтается три чашки кофе, и когда мама ставит передо мной тарелку с блинами, я благодарно мычу ей в ответ, тут же накинувшись на еду.

— Придётся смотаться на пару дней домой, — говорю я, закончив разговор.

Света тут же бросает на меня тревожный взгляд. Батя недовольно поджимает губы, а мама грустно вздыхает. И только пацаны, не особо реагируют на это заявление, продолжая поглощать блины.

— Кирилл, всё так серьёзно? — спрашивает зеленоглазая, с какой-то затаённой надеждой, что я смогу, решить все проблемы отсюда, и уезжать не придётся.

— Да, серьёзно, — не оправдываю её ожидания, — Аня уже взяла мне билеты на вечерний рейс.

Она как всегда при упоминании моей помощницы морщится. Хотя вот Анька, при всей своей безупречной внешности, меня вообще не интересовала. Я, может быть, и позволил бы себе большего, ещё до Светы, но, во-первых, она просто виртуозно справляется со своей работой, и потерять специалиста такого уровня, после обычного траха, не очень бы хотелось.

Во-вторых, Аня сразу же обозначила границы, пресекая малейшие поползновения, которые чего уж скрывать, могли быть, и с моей стороны, и Сани, и ещё десятка сотрудников-мужиков, Анька, конечно эффектная барышня. Но цену она себе тоже знала, поэтому границы были обозначены, и я уважал её мнение. А потом в моей жизни появилась зеленоглазая, и остальные бабы вообще перестали меня волновать.

Но Света упорно не могла перестать ревновать меня к ней. Наверное, это чисто женская натура, сравнивать себя, и находить недостатки, чтобы потом заниматься самобичеванием.

— Двое суток, — встаю из-за стола, и ставлю пустую тарелку в мойку, — если успею решить всё вовремя, то приеду раньше.

Там и вправду не так всё серьёзно, но решить это всё нужно мне, и тут ничего не сделаешь. Нужно наращивать капитал, слишком дорог мне стал развод с Жанной, поэтому упускать возможность подзаработать я не могу.

— Собраться поможешь, — обращаюсь к Свете, оборачиваясь к столу, где все сидят, словно на поминках.

— Ну, хватит киснуть, — прикрикиваю на них, — пару дней, это не так уж и много.

Света встаёт из-за стола. Родители тяжело вздыхают, и теперь даже мальчишки поутихли, особенно болтавший без умолку Ромка.

Детский сад, ей богу. Я злюсь, сам не знаю на что.

На то, что близкие люди не хотят со мной расставаться?

Было бы мне легче, если бы они обрадовались?

Нет, но это тоже перебор.

Мы заходим в комнату, и зеленоглазая вдруг кидается и обнимает меня со спины, прижимается.

— Кирилл, это из-за меня да? Ты хочешь уехать из-за меня? Я погорячилась вчера. Ведь мне, по сути, не важно, как ты сделаешь мне предложение. И свадьбы мне не нужно. Какая мне свадьба, разве я похожа на невесту…