Никарагуа. Hora cero

На этом их разговор закончился.

В «Литературной газете» Кольцов прочитал первую речь Ю. В. Андропова, которая ему понравилась своей конкретностью, отсутствием обычно политической демагогии. Однако из неё было ясно, что никаких серьёзных перемен в стране не предполагается. «La Prensa» опубликовала гнусную статейку об Андропове «Девочки и Киссинджер».

Сегодня в аэропорту Кольцов проводил Колтуна (Векслер не поехал). Прощание было сдержанным. В ожидании самолёта он сидел за стойкой бара со стаканом «хайбола» и наблюдал за отлетающей посольской «молодёжью», которая вела себя, по–московски, нагло. Потом зашёл в «Шоп», купил японские часы «Seiko», 10 магнитофонных кассет и галлонную бутылку рома. Назад возвращался на машине Павлова, который держался с ним подчёркнуто официально.

Теперь в преподавательском коллективе, кроме Виктора Векслера, из первой группы остались только «русисты»: Серёжа Франчук и Наташа Валуева, а также Чеслав, который находился в Леоне. Все остальные прибыли после Кольцова. Его новое назначение изменило к нему отношение коллег. До этого он был как бы вместе со всеми против Колтуна, которого поддерживал лишь Франчук. Теперь Франчук перешёл в «оппозицию» к нему и сколачивал «группу поддержки». Совмещение двух должностей оказалось для Сергея проблемным.

Прежде всего, Кольцов настоял на встрече с Абелем Гараче, от которого потребовал старый счёт к зубному врачу. Векслер его поддержал, и Абель вынужден был предъявить счёт. Оказалось, что счёт закрыт Евгением на 32 тысячи кордобас (по официальному курсу — около 3,5 тысяч долларов). Это за несколько месяцев (до приезда Кольцова) и всего на 4-х человек! Таким образом, подозрения Кольцова подтвердились. Евгений, явно с согласия Абеля, использовал эти деньги для дорогого протезирования. Один Евгений «вставил зубы» на 9 тысяч (900 $)! Жена Серёжи Франчука (25-ти лет!) — почти на 7 тысяч! Когда кредит перевалил разумные пределы, университет его закрыл. И теперь руководство не хотело слышать об его возобновлении, и преподаватели теперь должны лечиться за свой счёт. После этого Кольцов попытался в сопровождении Абеля встретиться с самим врачом, но тот от встречи отказался. Сергею было ясно, что существовал сговор между ним и Абелем, и каждый «остался при своём интересе».

Потом в посольстве состоялся разговор «на троих» между Кольцовым, Векслером и Чукавиным по поводу «зубного дела» в виду предстоящего заседания партбюро. После этого Векслер сказал Кольцову: «теперь ты приобрёл врага в лице Рябова». После своего возвращения из отпуска, узнав о «зубной афере» Колтуна, Рябов был взбешён (но не на Колтуна, а на Кольцова), но он тогда ещё не подозревал о масштабе этого «предприятия». Сейчас, когда он об этом узнает от Чукавина, трудно было предвидеть его реакцию. Сергей понимал, что с его помощью Виктор серьёзно скомпрометировал Колтуна, который его раздражал своей тупой наглостью. Но Векслер сам мог бы сделать это раньше, а сейчас против Рябова он с ним не пойдёт. Теперь всё зависело от позиции Чукавина. Так, каждый из них решал свою задачу, а Кольцов оказался между двух «огней».

Потом Кольцов присутствовал на встрече с прилетевшим в Манагуа заместителем председателя советского Госплана Лебединским. Гость доложил, что в стране падает прирост рабочей силы, замедляются темпы роста производства, экономика становится неуправляемой и прочее…

В пятницу Кольцовы были приглашены в «Белую виллу» на день рождения Вари, подруги Лиды. Так получилось, что у Кольцовых только с лётчиками сложились хорошие отношения. Вечер прошёл весело и хорошо. Вернулись домой очень поздно.

Дома Кольцов читал своего любимого Жоржа Сименона (на испанском языке).

В университете в преддверии рождественских каникул у него закончились занятия. Студенты–историки поздравили его с предстоящим праздником и вручили скромные подарки. Глядя на их весёлые лица, Сергей вспоминал, как три месяца назад они начинали с «бойкота». Все советские преподаватели получили от университетского руководства рождественские подарки. При «розыгрыше» Сергею досталась бутылка американского виски, Лиде — плющевой розовый фламинго.

В субботу после обеда в «Планетарий» приехал на автобусе Хуан Гаэтано и забрал всех в «Cuesta Country Club». Это шикарное место отдыха на холме у озера Некапа, где находился большой ресторан под открытым небом (под пальмами). Внизу под холмом расположился освещённый вечерними огнями город. Здесь в кампании других «интернационалистов» ели, пили и танцевали. Всех поздравил с наступающим Рождеством Владимир Кордеро, который прибыл в сопровождении ректора. Никарагуанских преподавателей почти не было. Но Химена была и Сергей с ней танцевал, что её очень удивило. Издалека он видел пьяненького Эрвина, но тот сделал вид, что его не заметил. К столу советских преподавателей подошёл команданте Байардо Арсе Кастаньо, курировавший в руководстве Сандинистского Фронта вопросы идеологии и культуры. Кольцов поговорил с ним несколько минут. Команданте, с тонкой «французской» («экзистенциалистской») бородкой, явно его ровесник, произвёл на Сергея впечатление интеллигентного, умного человека.

Накануне Байардо Арсе выступил перед студентами университета, призвав их принять активное участие в уборке кофе и в защите страны. В стране начался сезон уборки кофе, которое росло и собиралось в горах, главным образом, в тех отдалённых районах, где сейчас шли военные действия. Поэтому студенты отправлялись в горы с оружием. Уже был сформирован один молодёжный батальон и готовился новый. Байардо Арсе завершил своё выступление лозунгом: «В Никарагуа всё спокойно — они не пройдут!».

Между тем сложная обстановка в стране остаётся без особых перемен.

Из телевизионных новостей: в провинции Северная Зелайа потерпел катастрофу (вероятно, был сбит с земли) военный вертолёт («Сикорский») с 75 детьми на борту, которых пытались вывезти из зоны военных действий. В стране объявлен траур. На митинге в Манагуа Даниэль Ортега впервые выступил резко в адрес оппозиции. Продолжаются бои в зоне Зелайи (сообщения в прессе о потерях прекратились, значит, они большие). Правительство Никарагуа заявило протест Гондурасу в связи проникновением с его территории банд «контрас» численностью примерно 400 человек, которые шляются по стране в различных местах. Правительство Канады выступило в поддержку Никарагуа. Премьер–министр Испании Гонсалес предложил созвать совещание по проблемам Центральной Америки.

…В стране начались «Рождественские каникулы» и советские преподаватели оказались «запертыми» в своей резервации. Из занятий остались поездки за покупками и редкие выезды в кино. Так, посмотрели американский фильм «Полуночный экспресс» о приключениях американцев в турецкой тюрьме. Руководство вспоминало о соотечественниках лишь эпизодически по мере необходимости. Однажды утром приехала машина и забрала женщин в ГКЭС на приготовление «праздничного ужина». При этом каждая должна была приготовить что–то «своё». Лида расстаралась. Но вечером… за ними никто не приехал. Даже не позвонили и не извинились. Женщины были оскорблены, их бесцеремонно использовали как прислугу. В экономической миссии царил «матриархат», жена Рябова распоряжалась здесь, как у себя на подмосковной даче.

Не пригласили преподавателей и на Торжественное заседание в театре Рубен Дарио, посвящённое 60-летию Советского Союза, где выступали советский посол и команданте Виктор Тирадо Лопес. Ясно, что всё это было неслучайно. Рябов, таким образом, указывал преподавателям их «место». Векслер, опять представлявший собственной персоной всю советскую интеллигенцию, вероятно, считал, что так оно и должно быть.

Однако Чукавин вспомнил о них, когда понадобилось присутствовать на торжественном заседании в посольстве именно 24 декабря. Но Кольцовы были предварительно приглашены на Рождество к Франсиско — Серхио. Сергей отправил к ним Лиду, а сам отбыл со всеми в посольство. Впервые он сидел в «президиуме» собрания рядом с послом, который сделал весьма толковый доклад о программном выступлении Ю. В. Андропова на Торжественном заседании Верховного Совета в Москве. Благодарности были объявлены Векслеру и Наташе Валуевой. Это хорошо, но было странно, что Кольцов, как руководитель группы, узнал об этом только на собрании. Рябов не счёл нужным даже с ним посоветоваться. Виктор ему рассказал, что Юрий Николаевич пришёл в ярость, когда увидел «зубной счёт». Его не интересовала истина, ему важен был сам факт «компромата». Во время очередного ночного дежурства в ГКЭС Сергей почувствовал его недоброжелательное отношение. После собрания Виктор подбросил его на своей машине к дому Франсиско — Серхио. Вечер завершился хорошо, вернулись Кольцовы поздно и Сергей очень устал.