Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

30 июня 1958 года выпустили постановление правительства, предусматривавшее разработку тяжелого носителя с ядерными ракетными двигателями. В те годы это поветрие захватило конструкторов и в Советском Союзе, и в Америке. Казалось, ядерные двигатели уже в руках. Но по мере углубления исследований возникали одна проблема за другой.

Назвать ракету Королев решил иначе, вывести ее из ряда «Р». Он мечтал сконструировать прародительницу семейства тяжелых космических носителей. Появился новый индекс Н-1. Сколько Н-1 вынесет на орбиту и, главное, какой вес востребуется на орбите, Королев не имел ни малейшего представления. Назывались цифры от 35 до 150 тонн. К 1960 году многое устоялось. Об атомных двигателях теперь упоминали вскользь, в моду входил жидкий водород.

Королев посчитал, что пришла пора возобновить разговор. Он попросился на прием к отцу. Говорили о совсем другой Н-1, при весе на земле в одну-две тысячи тонн Королев предполагал вывести на орбиту 60–80 тонн груза и обещал приступить к запускам к исходу 1963 года. Если, конечно, КБ получит ресурсы немедленно. Отец поинтересовался, какова будет отдача от затрат? Сергей Павлович заговорил о создании долговременных обитаемых станций, экспедициях к Луне, Марсу, Венере. Пока без деталей, в общем. Отец дал себя уговорить. Правда, средства снова выделили только на предварительные исследования.

С этой поры космический полет человека и затем лунная программа стали практически единственной задачей коллектива королёвского конструкторского бюро и его смежников.

В 1960 году пришла пора очередного смотра военной техники. На показе в 1958 году отец определил периодичность проведения мероприятия: раз в два года. Как и в предыдущий раз, местом проведения смотра выбрали Капустин Яр. Срок — июль месяц.

Полигон поражал своей собранностью, суровостью. На аэродроме, где с войны не видели боевого самолета, рядком стояли перехватчики. Вдоль шоссе, бетонки, как мы ее называли, с интервалом в несколько десятков километров слева и справа расположились батареи зенитных ракет. Точно таких, какими сбили Пауэрса. Боевые позиции выглядели добротно, обустроенно: сами старты окружены валами земли, чуть поодаль отрыты блиндажи. Командование подготовилось во всеоружии встретить непрошеного гостя.

На «своей» площадке я окунулся в привычную атмосферу подготовки машины. Нам предстояло продемонстрировать старт крылатой ракеты С-5 с автомобиля. Как всегда, не хватало нескольких дней. Что-то не ладилось: то возникали короткие замыкания, то обнаруживался разрыв в электрической цепи. Штатские и офицеры часами елозили по длиннющим простыням монтажных схем, затем, как мухи банку с вареньем, облепляли ракету, отсоединяли разъемы, измеряли что-то приборами и снова бросались к схемам. Обычная морока перед первым пуском.

После второго, третьего старта все встанет на свои места. А пока… Работали не только днем, но и ночами. В короткие перерывы спали, часто тут же в ангаре на чем придется. Челомей нервничал, но не вмешивался, понимая, что большего сделать просто невозможно. Все висело на волоске. Где-то в глубине души теплилась надежда: начальство задержится… На сей раз сроки выдерживались пунктуально.

Мы успели. В последний момент все выстроилось по своим местам, заработало. Ракету изготовили к старту.

Наступил день показа. Как и в прошлый раз, я пристроился к основной группе. Ядро ее составляли: отец, с ним рядом Козлов, Брежнев, Кириленко, Устинов и Малиновский. За ними, соблюдая дистанцию, следовали министры, главкомы, конструкторы. Всех вместе набиралось человек сорок. Я не стану повторяться и описывать запуски ракет, стрельбу из орудий, штурмовку самолетами позиции и другие столь же впечатляющие упражнения. По сути программа не отличалась от прошлого раза. Поменялись типы вооружений, увеличились точность попадания, дальность поражения целей, скорость.

А вот что действительно изменилось, так это отношение армии к новому вооружению. Вернее, даже не отношение, появилась привычка, армия освоилась с ракетами. Из диковинных игрушек, вызывавших определенное опасение, они превратились в штатные средства.

В прошлый раз у пусковых установок суетились в основном одетые в воинские комбинезоны штатские, разработчики, сейчас там верховодили военные.

На полигон прибыли ракетные полки стратегического назначения, несущие боевое дежурство. Солдаты споро управились с Р-5 и Р-12. Только последнюю новинку — Р-14 пускали сами янгелевцы. Главный маршал артиллерии Неделин доложил отцу, что осенью начнутся испытания Р-16. Работы по Р-9 несколько отстали, первые пуски ожидались не раньше середины следующего года. Он попросил разрешения лично возглавить государственную комиссию по испытанию новых ракет.

Отец остался чрезвычайно доволен. Лед тронулся. И хотя в армии пока не произошло сколько-нибудь заметных структурных изменений, генералы от разговоров о ракетах перешли к конкретным действиям. Если раньше в своих политических маневрах отец манипулировал несуществующими ракетами, то теперь они постепенно становились реальностью.

В отдельном ангаре выставили ядерные заряды. Уже полтора года, практически с прошлого показа, снова действовал мораторий на ядерные испытания. Новых зарядов на вооружение не поступало.

На стендах лежали громоздкие бомбы, тяжеленные боевые части ракет, а рядом демонстрировались изящные, компактные легкие новые разработки. При этом их разрушительная мощь осталась прежней или даже повышалась.

Как и в прошлый раз, устроители экспозиции демонстрировали: дальнейший прогресс в развитии ракет без испытаний зарядов, мягко говоря, затруднителен. Каждый лишний килограмм боевой нагрузки отзывался многократным возрастанием стартового веса.

Отец внимательно, не прерывая, выслушивал аргументы в пользу возобновления экспериментальных взрывов. Он не скрывал, что сравнение произвело на него впечатление.

Когда миновали последний экспонат, в разговор вмешался «атомный» министр Ефим Павлович Славский. Он заговорил о производстве, о технологии и, главное, об экономике. Освоение на заводах новых разработок обещало сократить расходы на многие десятки и даже сотни миллионов. Одновременно он привел цифры, характеризующие достижения США, полученные в результате проведения последней серии взрывов. Цифры выглядели не только впечатляюще, но и устрашающе. Славский напомнил, что американцы объявили о прекращении действия моратория с 1 января 1960 года, они собираются начать взрывы, как только подоспеют заряды следующего поколения. Мы в этом случае неизбежно окажемся уже не на шаг позади, а на два, если не больше. Министр считал — надо испытывать. Если мы хотим опираться на ракетно-ядерную мощь, то ее надо иметь.

Все ждали реакции отца. Он, собираясь с мыслями, немного помолчал и вдруг стал рассказывать о недавней встрече в Париже, о том, что с Эйзенхауэром договориться не удастся и вряд ли стоит пытаться это делать. Отец говорил долго и эмоционально. Здесь, среди своих, он не считал нужным сдерживаться. Надо дождаться смены власти в Белом доме. Возможно, преемник нынешнего президента более трезво отнесется к вопросам войны и мира.

Отец с похвалой отозвался о продемонстрированных новинках, сказал, что они просто поразили его воображение, но… испытывать их пока не время. Он пояснил: сейчас у нас в активе почти два года моратория, и с ним мы пойдем на встречу с новым президентом США. Тем самым мы продемонстрируем мирные намерения не на словах, а на деле.