Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Не меньшую роль, чем Черноморское, играло и Балтийское пароходство. Порты там располагалась даже более удобно, удавалось легче рассредоточиться, одни грузились в Калининграде, точнее, в Балтийске, другие — в Лиепае, третьи — в Кронштадте.

Правда, идти судам предстояло на виду у всей Европы — датскими проливами, Северным морем, а затем Ла-Маншем. Тут от любопытных глаз не уберечься, следить станут за каждым шагом. Но это не имело особого значения — при современной технике в открытом океане тоже не скроешься.

Меньший поток грузов, ручеек по сравнению с первыми двумя потоками, потек и с севера из Мурманского порта и Североморской военно-морской базы. Отсюда уходили наиболее деликатные грузы — ядерные боеголовки для ракет, атомные бомбы для бомбардировщиков.

Подведомственные маршалу Варенцову ракетно-артиллерийские части грузились на западе. В их состав входили реактивные установки ближнего боя «Луна», пока без ядерного снаряжения. Специальные боеголовки, как я только что упоминал, транспортировались отдельно.

Массовый выход судов из советских портов начался 12 июля, в тот день в дальний рейс отправился сухогруз «Хабаровск», за ним последовала «Мария Ульянова». Соблюдались все мыслимые предосторожности: погрузка производилась по ночам на специально выделенных причалах. Посторонние туда не допускались. Куда на самом деле направляются корабли, не говорили никому. Умышленно распускались самые невероятные слухи, капитанам указывались фальшивые пункты назначения, выдавались карты совсем других районов океана. В некоторых случаях при погрузке личный состав даже экипировали теплой одеждой, тоже в целях дезинформации. Размещались солдаты в трюмах, там наспех оборудовали койки, гамаки. Люки снаружи для пущей секретности опечатали, а на палубу разрешили выходить только в открытом море, в темноте. На судах, перевозивших личный состав, все палубы уставили сельхозмашинами. Казалось, весь Минсельхоз двинулся на Кубу.

Чтобы информация не просочилась до времени, оставшихся на берегу участников операции по завершении погрузки отправляли в длительные командировки на полигоны, в дальние гарнизоны. Там им предстояло коротать время до осени, до ноября. Местные командиры недоумевали — что это за напасть, откуда взялось такое количество комиссий, проверяющих и просто непрошеных консультантов и помощников. Расспросы не помогали, прошедшие строгий инструктаж гости загадочно молчали.

Солдаты и офицеры, спрессованные в трюмах отплывающих кораблей, тоже до последней минуты оставались в неведении. По замыслу Верховного командования, правду было дано узнать только в океане. Капитанам вручались запечатанные сургучными печатями пакеты. Вскрыть их надлежало одним — выйдя в Северное море, другим — после того как минуют Гибралтар.

Однако шила в мешке не утаишь. Несмотря на принятые меры, вся Одесса знала, что секретно снаряжаются корабли на Кубу. Об этом говорили на Привозе, судачили припортовые торговки. Не удержался секрет и среди сдержанных прибалтов. Но там старались особенно не распространяться — если им надо на Кубу, то пусть идут на Кубу.

В датских проливах возникла толчея. Такая же картина наблюдалась в Босфоре и Дарданеллах. Никогда такое количество советских транспортов не устремлялось из Черного и Балтийского морей. Сначала феномен вызвал лишь недоумение, потом оно переросло в удивление, и, наконец, родилось подозрение. Забеспокоилась западногерманская разведка — ни один из кораблей не заходил в европейские порты.

Установили наблюдение. Проследив маршруты судов, обнаружили, что все они, пройдя в Северное море, разворачиваются в Атлантику, кто через Ла-Манш, кто окольными путями в обход Британских островов. Так же вели себя и суда, покидавшие Черное море. И их влекли далекие берега. Прямо как угрей Саргассово море.

Дело стало совсем подозрительным. Агентура подтвердила опасения: в советских портах загрузка кораблей происходит в обстановке чрезвычайной секретности и они отбывают в неизвестном направлении. О необычной миграции советского торгового флота в сторону Западного полушария немцы сочли необходимым предупредить своих американских союзников. Информация в адрес ЦРУ ушла в середине сентября. Американцы и сами не сидели сложа руки. Их авиационная разведка облетала корабли в открытом океане, но ничего подозрительного обнаружить не удалось, на фотографиях запечатлелись только мирные грузы.

Попросили союзников попытаться придраться к чему-нибудь и провести досмотр. Но и тут ничего не вышло, капитаны не давали повода для принятия решительных мер, поверхностный осмотр подтверждал — на борту сельскохозяйственные машины, именно то, что указано в судовых документах. Дотошные цэрэушники произвели подсчет. Оказалось: в июле того года на Кубу пришло тридцать судов под советским флагом против пятнадцати в прошлом. Дальше — больше, в августе их уже стало пятьдесят пять, против двенадцати в том же месяце 1961 года, в сентябре — шестьдесят шесть, а только за первую половину октября насчитывали их около сорока. По нашим данным, в июле десять кораблей, доставивших военные грузы, отшвартовались в кубинских портах, первой 26 июля пришла «Мария Ульянова». Всего же в операции принимали участие восемьдесят пять кораблей, совершивших за два с половиной месяца двести сорок три рейса.

Так что ЦРУ ошиблось не намного.

Кубинцы ощутили силу. На митинге, состоявшемся по случаю празднования годовщины штурма казарм Монкада, Фидель выступил с многочасовой эмоциональной речью. В ней он пригрозил США, что любое нападение на Кубу будет означать начало новой мировой войны, сослался на поддержку и помощь, оказываемую социалистическими странами и особенно Советским Союзом. Он проболтался, любой намек в те дни таил в себе опасность.

Алексеев, назначенный послом СССР на Кубу 12 июня, смог выбраться туда лишь 13 августа. Сначала на него навалились переговоры с Раулем Кастро. Затем оказалось, что без него не может обойтись никто: ни Центральный комитет, ни Министерство обороны, ни КГБ, — всем требовалась информация о Кубе, советы, справки.

Прибыв в Гавану, Алексеев передал Фиделю привезенный с собой еще один вариант текста соглашения о размещении ракет. Он несколько отличался от того, который парафировал в Москве Рауль. Изменения не затрагивали интересов Кубы, они только усиливали ее способность противостоять нападению за счет поставки дополнительных современных видов вооружения. Фидель оставил документ у себя. Вскоре возникли новые изменения. В результате потребовался еще один тур согласования.

Американцы не оставались в бездействии. Директор ЦРУ Джон Маккоун 10 августа предупредил президента Кеннеди о возможности появления советских ракет средней дальности на Кубе. С того момента Куба оказалась под микроскопом. Фиксировалось каждое изменение, каждый шаг. В августе отметили появление в районе порта Мариэль двенадцати советских ракетных катеров. Информация оказалась точной. В то же время зафиксировали и появление на острове зенитных ракет.

Но главного, баллистических ракет, обнаружить не удалось. Их еще на Кубе просто не было.

Директора ЦРУ Джона Маккоуна мучили мрачные предчувствия. С чего это вдруг на Кубу доставляются современнейшие средства противовоздушной и береговой обороны? Логика подсказывала: следом должны последовать главные силы, очень возможно, баллистические ракеты. Ведь именно в такой последовательности сами американцы оборудовали позиции «Торов» в Великобритании и «Юпитеров» в Турции и Италии.

Маккоун 22 августа поделился своими подозрениями с президентом. Но на прямой вопрос Джона Кеннеди о наличии ракет ему пришлось ответить отрицательно. Их пока никто не видел. На пресс-конференции в тот же день президент Кеннеди сказал, что ему ничего не известно о высадке войск государств Варшавского договора на Кубе. Однако сообщения о таинственных событиях, происходящих на острове, возбудили у него подозрения, и на следующий день он дал Совету национальной безопасности указание № 181 продумать возможную реакцию на возросшую активность «советского блока на Кубе». Было поручено изучить потенциальные военные, политические и психологические последствия размещения на Кубе ракет, способных достичь территории США, проработать военные альтернативные акции, позволяющие США уничтожить эти ракеты.