Никита Хрущев

На пленуме ЦК КПСС было также решено мобилизовать для работы в колхозах (председателями, бригадирами, бухгалтерами, парторгами) от 20 до 30 тысяч опытных организаторов – членов партии, часто с агрономическим образованием. На первые 2–3 года им была установлена довольно высокая зарплата от государства.

Эта реформа, дополненная рядом других решений в последующие месяцы, имела несомненный положительный эффект для развития сельского хозяйства в 1954–1958 годах. Производство зерна в стране, составлявшее в 1953 году около 80 млн тонн, возросло к 1958 году до 136 млн тонн. Из них почти 60 млн были сданы и проданы государству, это почти в 2 раза больше, чем в 1953 году [8] . Урожайность пшеницы и других зерновых увеличилось в среднем с 7 до 11 центнеров с гектара.

Производство мяса – примерно с 6 до 8 млн тонн (на 32 %). Рост производства молока был 61 %, яиц – 44 %, шерсти – 36 % и т. д. Более чем в 2 раза увеличилось производство сахарной свеклы [9] . При этом выплаты колхозникам продуктами и деньгами за работу составили около 134 миллиардов рублей (в денежном выражении до девальвации 1961 года). По существующему сейчас курсу это примерно 600 долларов в год на крестьянскую семью. Хотя эта сумма кажется весьма скромной, следует учесть, что в 1953 году семья получала в год от колхоза эквивалент только 150 долларов.

С учетом увеличившихся доходов от личного хозяйства, можно установить, что в среднем материальное положение крестьянина почти сравнялось с положением рабочего в промышленности. Сельскохозяйственный кризис был как будто преодолен, и это, несомненно, заслуга Хрущева, достижение, укрепившее его власть и влияние.

Глава 4 Главная политическая реформа Хрущева в 1955 году

Решительные меры в области сельского хозяйства, несомненно, укрепляли политическое влияние и популярность Хрущева, но все же реальная власть в первой половине 1953 года была у Маленкова.

До ареста Берии его союз с Маленковым (при поддержке Молотова) мог быстро пресечь попытку любого другого лидера получить решающее влияние в стране, основанное на личной популярности. Удаление Берии и связанной с ним верхушки МВД летом 1953 года могло сохранить доминирующее положение Маленкова, несмотря на замену Берией близким Хрущеву И. Серовым. Личная дружба в политической борьбе не имела решающего значения, и история КПСС это много раз доказывала. Созданный еще в 1918 году аппарат террора был практически независим от партийного руководства. Чрезвычайная Комиссия (ЧК), возглавляемая Дзержинским, начиная с 1918 года, действительно получила чрезвычайные полномочия и выполняла функции ареста, следствия, суда и приведения приговора в исполнение. Сталин резко расширил полномочия карательных органов (ГПУ, НКВД и затем МГБ) и сделал эту систему независимой от партийного аппарата в стране, подчиняющейся только ему самому. НКВД (а потом Министерство государственной безопасности) имел свою общегосударственную сеть (управления в областях и отделы в районах), независимую от партийной сети. Начальник районного отдела НКВД или начальник областного отдела НКВД могли по директиве из Московского НКВД или даже по собственной инициативе арестовать в своем районе или области любого руководителя, даже Первого секретаря обкома партии, а иногда и весь состав обкома или райкома, что и случалось в годы массового террора. Под контролем районных отделов НКВД (а потом МГБ) существовала обширная сеть тайных агентов («информаторов»), иногда платных, а чаще всего бесплатных, вербовавшихся из страха.

Теоретически страной руководила партия, но фактически над партией, а также и над правительством находился аппарат террора, непосредственно подчинявшийся Сталину. Любой деятель партии и правительства всегда мог исчезнуть без следа в этой могущественной системе «государственной безопасности» и даже в прессе ничего бы не сообщили ни об аресте, ни о суде, ни о расстреле, особенно если это был достаточно популярный деятель. Так произошло, например, в 1949 году с членом Политбюро и Председателем Госплана СССР Николаем Вознесенским и многими другими деятелями партии, которых нельзя было уже, как других в тридцатых годах, обвинить в «троцкизме», в «правом» или «левом» уклоне.

Аппарат МГБ был к этому времени настолько автономным, что даже в отделах ЦК КПСС были «спецотделы», подчиненные не ЦК, а МГБ. Это же относилось и к охране зданий ЦК. Офицеры и сотрудники МГБ имели право осматривать столы и сейфы работников ЦК КПСС. С другой стороны, Сталин, не доверяя Берии, создал автономную личную охрану, состоявшую в целом из двух-трех дивизий МГБ. Эти войска, носившие форму МГБ, подчинялись не министру МГБ, а лично Сталину и могли, если бы он приказал, арестовать любого деятеля государства, даже Берию и его аппарат. Командовал этой охраной, расположенной обычно вблизи резиденций Сталина в Кремле, под Москвой, в Крыму, возле Сочи и т. д., генерал Николай Власик, который был генералом Советской армии, а не войск МГБ. Он был предан лично Сталину и служил его главным телохранителем более 20 лет. Но в 1952 году Сталин, страдавший манией преследования, приказал арестовать генерала Власика.

После смерти Сталина эту систему террора, контролировавшую все процессы в стране, взял в свои руки Берия, активно реорганизовав ее с учетом собственных амбиций. Он быстро назначил на наиболее ответственные посты в МВД преданных ему людей и, несомненно, готовил всю систему для возможного захвата власти. И это был вполне реальный вариант развития событий. Однако сразу после смерти Сталина ни политическая, ни экономическая обстановка в стране еще не давали повода для какой-либо коренной реорганизации с участием МВД, но он мог возникнуть в любой момент. Хорошо известно, что Берия не дождался этой возможности, так как в конце июня 1953 года был арестован во время заседания Президиума ЦК КПСС. Судя по воспоминаниям Хрущева, заговор был организован благодаря содействию высшего руководства армии, ведь органы государственной безопасности были лояльными Берии. Милиция вообще не была готова выполнять какие-либо политические функции такого рода. Кроме Берии арестовали его ближайших сотрудников (В. Меркулова, В. Деканозова, Г. Кобулова и других), но в действительности кроме этих имен, упоминавшихся впоследствии в Обвинительном заключении по делу Берии, был быстро ликвидирован весь центральный аппарат органов госбезопасности, а также смещены начальники областных и республиканских управлений. Практически на определенный период в системе МВД бывшая в ней ранее автономная система государственной безопасности перестала существовать. Она возродилась только в начале 1954 года, но уже в форме особого Комитета государственной безопасности (КГБ), который возглавлял Серов, многие годы работавший с Хрущевым на Украине и не имевший политического влияния.

После Серова, недолго занимавшего пост Председателя КГБ (Серов был профессионал государственной безопасности и, несомненно, участвовал в многих карательных операциях прошлого), Председателем КГБ был назначен А. Н. Шелепин, лидер ВЛКСМ, и под его руководством реорганизация аппарата КГБ приобрела более отчетливый характер. Большая часть профессиональных чекистов была удалена со всех ответственных постов и их иногда генеральские должности переходили к сравнительно молодым руководителям московских и областных комсомольских организаций. Некоторым членам обкомов и райкомов ВЛКСМ поручили формировать областные управления КГБ. Районные отделы госбезопасности были просто ликвидированы, как и многие «спецотделы» на предприятиях и в учреждениях небольшого и среднего размера.

Даже задача борьбы с «идеологическими диверсиями» из-за рубежа (внутренних диссидентов еще не было) была возложена на специальный отдел ЦК КПСС, во главе которого стоял Д. П. Шевлягин. Только в 1957 году, после того как Ю. В. Андропов стал во главе КГБ, в нем был создан собственный отдел по борьбе с «идеологическими диверсиями», в который перешли многие сотрудники из идеологического и международного отделов ЦК КПСС.

Часть нового аппарата госбезопасности формировалась из политработников армии. Но главное состояло в том, что новый аппарат не имел автономии и не находился в прямом подчинении у Председателя Совета министров СССР. Начальник областного управления государственной безопасности подчинялся прежде всего секретарю обкома КПСС. Вместо районных отделов госбезопасности впоследствии создавались небольшие сектора госбезопасности непосредственно в структуре райкома КПСС, а при вновь появившейся необходимости иметь «осведомителей», их вербовал среди членов партии непосредственно райком КПСС. Аппарат госбезопасности потерял самостоятельность, а вместе с ней и полномочия проводить суды, выносить приговоры и приводить их в исполнение. Система КГБ могла только производить следствие и арест по санкции прокурора. Система лагерей и тюрем осталась в МВД, впоследствии переименованном в Министерство охраны общественного порядка (МООП). Это разделение функций следствия, вынесения приговора (только через суд) и реализации приговора (срок в лагере или другое наказание), сделало партийные органы арбитром и влиятельным советчиком в вопросе о целесообразности тех или иных репрессивных мер. Вскоре установилась практика, при которой член КПСС, а тем более руководящий работник партии, не мог быть арестован до того, как его дело не будет рассмотрено партийным комитетом района или области. Только исключение из партии на таком заседании давало возможность ареста.

Секретари обкомов, горкомов и райкомов КПСС стали практически полными хозяевами в пределах своих территорий, и эта руководящая элита страны перестала бояться неожиданного ареста. В результате главным образом этой реформы Хрущев мог рассчитывать теперь на полную поддержку со стороны секретарей обкомов партии, которые по существу и составляли большинство пленума ЦК КПСС. Отношения между ЦК КПСС и Правительством СССР стали примерно такими же, как и отношения между обкомом КПСС и исполкомом области. Директивы правительству шли от Хрущева, и Хрущев стал наиболее влиятельным лидером не только в партии, но и во всей стране.

Были ликвидированы существовавшие при органах безопасности внесудебные «Особые совещания» («тройки»), имевшие ранее полномочия выносить приговоры по всем делам, следствие по которым проходило в НКВД или в МГБ. Эти «Особые совещания» чаще всего не руководствовались никаким Уголовным кодексом. До 1953 года большинство обычных судов рассматривало лишь дела о бытовых, экономических и служебных преступлениях, дела о разводах, гражданские дела и т. д. Теперь они получали большие полномочия по всем делам. Но в 1953–1954 годах эти народные суды практически не были готовы рассматривать и выносить решения по политическим делам. Поэтому рабочие секции карательной машины, которая ранее непрерывно поставляла в лагеря десятки тысяч политических заключенных, были разъединены, и это почти сразу прекратило поток новых жертв по политическим обвинениям. За все время, пока Хрущев находился у власти, не было ни одного нового сколь-либо серьезного политического процесса. В провинции, в отдаленных районах, по указаниям теперь уже обкомов, а не по директивам из Москвы, какое-то количество арестов политического характера, несомненно, производилось, но это был результат инерции и местного произвола. Политический террор, как обычный метод управления, при Хрущеве заменили административные методы.