Никита Николаевич Моисеев. Судьба страны в судьбе ученого

Но главное назначение Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского – быть кузницей инженерных кадров ВВС. В то время авиационные училища стали преобразовывать в высшие и укреплять кадрами из «Жуковки». Осенью 1947 года капитан Моисеев получил назначение на полковничью должность начальника учебного отдела Харьковского высшего авиационного технического училища. Отъезд к новому месту службы совпал со смертью младшего брата Сергея. В боях за Итуруп он был ранен, долго пролежал в болоте и заразился каким-то болотным микробом, который вызвал неизлечимую болезнь сердца. Смерть брата была большим горем Никиты Николаевича.

Сергей Николаевич Моисеев, брат Н.Н. Моисеева

В Харькове Моисеев сразу же включается в разработку учебных планов вновь созданного высшего военного заведения. Работа была напряженная, однако находилось время и для лыж. Хорошо выступил за команду ЦДКА и попал в составе сборной Украины на первенство страны. Часто ездил в Москву, использовал командировки, чтобы продолжать общаться с бывшими коллегами по «Жуковке», старался не пропускать семинары Д.А. Венцеля и начальника кафедры воздушной стрельбы профессора В.С. Пугачева.

На одном из семинаров Пугачев докладывал о задачах рассеяния авиационных реактивных снарядов. Время работы двигателя такого снаряда велико, поэтому здесь не годятся методы расчета рассеяния неуправляемых ракет. Реактивная тяга – случайный процесс, надо связать распределение снарядов у цели с параметрами случайного процесса. Пугачев выписал уравнение Колмогорова – Фокера – Планка и на этом остановился, объяснив, что метода решения пока нет. После семинара в ночь Моисеев уезжал в Харьков. Общий вагон забит, место сидячее, спать было невозможно. Размышляя о задаче, Моисеев в ту ночь понял, что достаточно знать только среднее квадратичное отклонение снарядов у цели, а его найти намного проще. У него возникла новая, простая постановка задачи обработки стендовых испытаний двигателя и расчета рассеяния снарядов. Вернувшись в Харьков, довольно быстро справился с техническими трудностями, получил решение и усомнился – оно оказалось очень простым, а теории случайных процессов Моисеев не знал. Показал решение А.М. Обухову, ученику А.Н. Колмогорова, тот ошибок не нашел, более того, указал на свежую статью американца Дж. Л. Дуба, в которой использовался похожий метод.

Работу Моисеев докладывал на семинаре Венцеля. Присутствовавший на семинаре Пугачев высоко оценил работу и тут же представил ее как диссертацию, согласившись стать оппонентом. Диссертация была успешно защищена, после защиты начальник НИИ-2 П.Я. Залесский пригласил Моисеева к себе на работу, Ю.А. Победоносцев звал его работать на свою кафедру в МВТУ.

На маршруте. Кавказ, 1949 г. (справа Кира и Никита Моисеевы)

Между тем период становления харьковского училища закончился, началась рутинная работа, стали редкими командировки в Москву, поэтому и редкими общения на семинарах. Попробовал было общаться с харьковскими математиками, но слишком разными оказались интересы. В армии положение Моисеева было прочным и обнадеживающим: высокая должность, обещавшая внеочередное повышение звания, кандидатская степень тоже сулила быстрое продвижение. Наконец, хорошие по тому времени жилищные условия – своя комната в коммунальной квартире. К армии Моисеев привык, а гражданская жизнь уже была ему неведома. И все-таки, как в дивизии, рутина его тяготила. Написал рапорт, и новый 1949 год встретил гражданским человеком.

Еще летом 1948 года Моисеев воспользовался полученными после защиты приглашениями. Основным местом работы стал теоретический отдел в НИИ-2, где Моисеев занимался динамикой управляемых ракетных снарядов. Дело было новое, каждый результат, даже незначительный, воспринимался почти как открытие. По совместительству исполнял обязанности доцента по кафедре реактивной техники МВТУ, которой заведовал Ю.А. Победоносцев. Вместе с ним совместителями на кафедре работали С.П. Королев, В.Н. Челомей, В.П. Бармин, В.И. Феодосьев. Никите Николаевичу был поручен курс динамики управляемых ракет и снарядов. Он сам его поставил, подобные курсы еще не читались. Ю.А. Победоносцев ценил Моисеева, поддерживал его работу. Начальство в НИИ-2 тоже благожелательно относилось к этой работе. Одним словом, как бывает в науке, создалось общественное мнение, что лекции надо оформлять как монографию и представлять ее в качестве докторской диссертации.

Страна выполняла ракетную программу, и Моисеев стал ее активным участником. Его работа была нужна, ее признавали коллеги и начальство. Он причислен к ведущим специалистам ракетной техники. Рассказывал на лекциях о новой области техники, и лекции имели успех у студентов и специалистов. Каждый день приносил что-то новое, работа была интересной и открывала отличные перспективы. Такая жизнь доставляла Моисееву ощущение счастья. Он не мог работать и жить, если не чувствовал, что работа его находит отклик у людей, у власти. Он был очень чувствителен к оценкам своей деятельности.

Казалось, жизнь вошла в нужную колею – будущая карьера состоится в ракетной технике. Но тут произошла катастрофа. Маргарита Васильевна Моисеева, учительница младших классов сходненской школы с почти тридцатилетним стажем, была арестована. Ее обвинили в активной подготовке вооруженного восстания, осудили по 58-й статье на десять лет и отправили в лагерь близ Тайшета. Арест мачехи был горьким переживанием для Моисеева, но сначала он не понял всех его последствий – надеялся, что защищен важностью и секретностью работы. Напротив, очень скоро его лишили допуска к секретным работам и соответственно уволили по сокращению штатов из НИИ-2, а потом и из МВТУ. Оказался на улице без права и возможности работать по специальности: все материалы и рукопись докторской диссертации остались в секретном сейфе. На работу никуда не брали, знакомые стали сторониться. Похоже, что вопрос стоял уже не о работе, а о жизни.

Снова выручили случай и способность воспользоваться представившейся возможностью. Один из друзей по альпинизму, сослуживец по «Жуковке», посоветовал уехать из Москвы, пока не поздно. Поразмыслив, Моисеев решил, что, может быть, удастся устроиться преподавателем какого-нибудь провинциального вуза, и поехал в Главное управление университетов Министерства высшего образования. В коридоре столкнулся с бывшим замдекана мехмата Г.И. Двушерстовым, человеком добрым, отзывчивым, студенты его любили. Двушерстов узнал бывшего студента, обрадовался, что тот жив и с орденами. Разговорились, и выяснилось, что теперь он начальник Главного управления, куда шел Моисеев. Разговор начался по-доброму, и Моисеев выложил свою историю без утайки. Услышав такое, Двушерстов призадумался, а потом предложил ехать в Ростов читать механику и гидродинамику в университете – там некому читать лекции, потому что посадили всю кафедру механики.

Так Моисеев оказался в Ростове. Как потом оказалось, вовремя, потому что вскоре им стали интересоваться на Сходне районные органы безопасности. Дом был заперт, а соседи не знали, куда он делся. Органы нашли Моисеева в Ростове в конце 1952 года, начали составлять дело. Вызывали на беседы его знакомых, сослуживцев, но ничего от них не добились. А в марте 1953 года умер Сталин, и осенью 1953 года из лагеря вернулась мачеха.

В Ростов одновременно с Никитой Николаевичем приехал его близкий друг, на два курса моложе, Иосиф Израилевич Ворович. Ворович был старательным студентом, Моисеев – нет. Оба стали исполнять обязанности доцентов на кафедре теоретической механики университета, зарплату получали ассистентскую. По жребию распределили, кому читать гидродинамику, кому – теорию упругости. Моисееву выпала гидродинамика, Воровичу – теория упругости. Оба приехали кандидатами наук, обоим пришлось заниматься незнакомым делом. Помогали друг другу, выручали, чаще Ворович Моисеева (Никита Николаевич этого не скрывал, вспоминал с благодарностью). Потом защитили докторские диссертации – сначала Моисеев по гидродинамике, потом Ворович по упругости, оба стали академиками – сначала Моисеев по информатике, потом Ворович по механике.

В 1950 году Моисеев о гидродинамике понятия не имел, а на подготовку оставалось не больше трех месяцев. Он должен был читать четыре курса, готовить курсовые задания студентам по гидродинамике, вместе с Воровичем вести студенческий семинар по математическим методам механики сплошных сред. Все было не в тягость и не пугало – были силы и легкомысленная отвага. В Ростове приняли их хорошо, обстановка на кафедре благожелательная, почти вся кафедра из бывших фронтовиков. Один из первых и самых талантливых учеников Н.Н. Моисеева в ростовском университете А.М. Тер-Крикоров вспоминал, что в пору его студенчества кафедра теоретической механики была самой выдающейся на физико-математическом факультете, а выделялись молодые энергичные доценты Моисеев и Ворович.

Ростов, 1950 г. Крайний слева – И.И. Ворович, крайний справа – Н.Н. Моисеев

Для Никиты Николаевича годы в Ростове стали счастливыми. Напряженная интересная работа, новые друзья, налаженный быт в семье помогли быстро оправиться от свалившихся на него потрясений. Однако надо было определяться с собственной научной деятельностью. Все, что было наработано прежде, недоступно, поэтому стал искать новые задачи. В университете Моисеев изучал теорию возмущений линейных операторов, в школе Венцеля приобрел вкус к прикладным задачам, поэтому, составляя задания на курсовые проекты студентам, обратил внимание на задачи о колебаниях свободной поверхности жидкости в сосудах – к ним можно приложить спектральную теорию операторов. Стал разбираться в вопросе, вскоре получил первый результат и подготовил к печати заметку. Приехав в Москву, показал ее Я.И. Секерж-Зеньковичу, добрейшему человеку и известному специалисту в теории волн. Тот одобрил и представил для доклада на семинаре М.В. Келдыша в Математическом институте имени В.А. Стеклова. Выслушав доклад, Келдыш представил заметку в «Доклады Академии наук».