Никодимово озеро
Шрифт:
– Оленька, врачи же сказали, что Алеша выздоровеет!— почти умоляюще воскликнула Галина.
Леша бы сам е удовольствием присоединился к нашей компании, Оленька, — поддержал сестру Костя. И что-то — насмешка или скрытая неприязнь — проскользнуло в его ласковом «Оленька».
– Пожалуйста, танцуйте, но я не в настроении,— повторила Алена.
– Дернуло его бежать на этот пожар! — опять усаживаясь и опрокинув с досады рюмку, высказался Николам.
– Молодежь! — приподняв брови, потребовал к себе внимания Анатолий Леонидович. — Что там случилось - ведь
– Спал бы себе, пока там горит что-то... — сказал Костя и, склонившись над радиолой, опять усилил звук.
– Костя! — возмущенно прикрикнула на него Галина.
– Он вчера вечером рыбачить собирался, — неожиданно для себя сказал Сергей.
И все сразу обернулись в его сторону, выжидающе замолчали.
– В затоне, на той стороне, — добавил Сергей, чтобы оправдать ожидание. — Мне их сосед рассказал.
– Ну да! — спохватилась Галина, обращаясь к брату. — Он же обещал сегодня рыбу принести!
Сергею не понравилось это навязчивое подчеркивание, что Лешка у них свой человек. Но все опять оживились.
– Мы все-таки танцуем с вами, Оля, — решил Костя.— Что-нибудь не такое веселое. Алексей нам простит.
– А я с вами! — Галина шагнула к Сергею. Тот невольно поднялся.
Николай, когда Алена глянула на него, поднял руки:
– Раз уж у меня не получилось, пусть повезет Косте!
Костя поставил танго «Звездный свет», походя тронул за локоть Галину, у Сергея спросил:
– Порыбачить-то Алешка успел?
– Нет, — ответил Сергей. — Даже перемета не намочил.
– Как же так?
– Не знаю, — сказал Сергей.
Костя протянул руку Алене. Она подала свою. Они оказались одного роста, потому что узкоплечий, узкогрудый Костя вдобавок еще сутулился. Это было модно: «приблатняться» немножко...
– Как вы танцуете? — спросила Галина. И сама предложила; — Давайте медленно.
Сергею было все равно как.
Николай и Анатолий Леонидович, держа в руках фужеры, о чем-то говорили между собой.
Во время танца Галина смотрела в лицо Сергею, и затуманенные вином глаза ее таили испуг, что проглянул однажды в Никодимовне, когда она сказала про бабку Татьяну: «Какой ужас!..» Да и вся она время от времени казалась такой несчастной, что хотелось погладить ее по шелковистым волосам, успокоить.
– Мама его сильно переживает? — спросила Галина.
– Сильно... —сказал Сергей.
Она подавила вздох.
– Напасть какая-то... Тушить он хотел, что ли?
– Не знаю, — ответил Сергей.
– У него что-нибудь было с собой? Ну удочка, если рыбачить...
– Нет... Все было в лодке. Хотя — не знаю. — Сергей помедлил. — Матери было не до этого. А там кто его...
Галина вдруг сказала:
– Вы не обижаете Олю?.. Не обижайте. Она хорошая.
Значит, Лешка не посвящал ее в подробности их отношений...
Танец кончился. И наверно, все мало-помалу завершилось бы тихо-мирно. Но интеллигентный Николай объявил:
– Именинника здоровье пили, Лешкино тоже, я хочу выпить за Олю!
– За женщин, —
уточнил, приподняв брови, Анатолий Леонидович, — за обеих.А Костя, усаживая Алену, решил снизойти до шутки:
– Оля интересуется, где мы познакомились с Алешкой. Я говорю: об этом надо спросить мою сестрицу! — Он повел рукой в сторону Галины.
И та неожиданно взорвалась:
– Хватит вам! Хва-тит! Не трогайте меня! — Голос ее сорвался, на щеках выступили красные пятна. — Все вы здесь... дрянь такая!
Она бы сказала еще что-нибудь. Ее остановил решительный, резкий голос брата:
– Галина! — В лице его не было теперь и намека на иронию. — Возьми себя в руки! Дурочка...
Сергей наблюдал за Аленой. Утратив свою недавнюю чопорность, она быстренько взглянула на Анатолия Леонидовича, на Николая... Сквозь прежнее спокойствие в их лицах проступила на мгновение жесткость. А так как смотрели они при этом на Галину, можно было понять, что жесткость вызвана не пьяной грубостью брата, а неожиданной вспышкой сестры.
Галина, всхлипнув, заплакала.
– А вы не трогайте меня! — крикнула она. И, не присаживаясь, взяла бокал, - Дайте мне коньяку! Могли бы говорить о чем-нибудь другом, не обо мне! Оля, Сережа, извините! Я сама не знаю, что говорю. Я расстроена, и мне нельзя было пить!
Костя потрепал ее ладонью по волосам.
– Глупышка… — Велел Николаю: — Коньяка не наливай, а вина — всем: на посошок!
– Оля, я провожу вас! — сказала Галина, утирая свободной рукой щеки.
– Хорошо, недалеко... — подчеркнуто ласково сказала Алена. — Мы пойдем за Валентиной Макаровной.
Выпили «посошок» на дорогу, произнесли несколько нудных любезностей по поводу Алениных волос, ее молодости и платья. В адрес Галины дружно пошутили: нельзя принимать все так близко к сердцу.
Но Галина так и не успокоилась. Провожая Сергея и Алену до дома, где остановилась тетка Валентина Макаровна, несколько раз подавляла всхлип и с хмельной жалостностью уговаривала:
– Вы не сердитесь, пожалуйста! Они ни при чем. Это все я виновата — психованная какая-то! Не сердишься, Оля?
– Нет, что вы! — ответила Алена, называя ее на «вы». Сергей заметил это, Галина нет.
– Не сердись! Это я выпила лишнего. А вообще я редко пью. — И в порыве великодушия она сдернула с пальца тоненький, с двумя розовыми камушками перстенек.— Оля, дай я тебе подарю на память, а?
Алена отстранилась.
– Спасибо! У меня дома такой же, с рубином...
– Ну и что?.. — разочарованно проговорила Галина, крутнув перед собой отвергнутый перстенек. — А если я что-нибудь другое подарю? Мне хочется, чтобы мы стали друзьями. Ты не будешь сторониться меня за сегодняшнее?
– Нет, конечно! — ответила Алена.
Они шли впереди, а Сергей — в двух-трех шагах за ними, считая себя вообще, лишней фигурой в этом непонятном спектакле. И когда Галина, протянув на прощание руку, просительно сказала обоим: «До завтра? Ведь мы увидимся?..» — Сергей лишь неопределенно мыкнул в ответ, предоставляя решать эту проблему Алене.