Никогда не говори «навсегда»
Шрифт:
— Митенька! — рванулась вперед баба Лиза.
Насмерть перепуганные тетя Нина и тетя Даша пропустили ее вперед. Старуха шлепнулась на пол и, раскинув руки крестом, заслонила сына.
— Не дам! — неистово зашептала она. — Что хотите, делайте, а его — не дам!
Алевтина Викторовна зарыдала.
Катя стала поднимать бабу Лизу, но та отчаянно сопротивлялась, телом заслоняя сына. Кажется, она всерьез решила отдать жизнь за него.
— Да помогите же! — взмолилась Катя. — Мама! Теть Нин, теть Даш…
— Не дам! — вопила баба Лиза.
— Бабушка,
— Не дам!
Тетки, обнявшись, зарыдали. Катя без сил опустилась на пол.
— Вас бог накажет, — торжественно произнес Дмитрий Родионович, приоткрыв один глаз. — Злыдни…
— Ты ужасный человек, дядя, — мрачно сказала Катя. — Ты испортил жизнь своим близким, из-за тебя чуть не погиб Мика, а теперь твои сестры с матерью вынуждены бежать из дома… Ты ужасный человек!
Дядя Митя снова закрыл глаз, изобразив полную отрешенность от мира.
Катя не знала, что еще может подействовать на него.
— Я тебе денег дам, — вдруг сказала она. — Мне сегодня зарплату дали. Все не отдам — самой на что-то жить надо, а вот пару тысяч — пожалуйста. С тем условием, что ты немедленно уйдешь отсюда.
Наступила тишина.
Баба Лиза продолжала, раскинув руки, лежать на груди у Дмитрия Родионовича. Алевтина Викторовна и тетки, забыв про слезы, озадаченно переглянулись.
— Три, — неожиданно изрек дядя Митя, не открывая глаз.
— Обойдешься! — Катя сердито толкнула его ногой. — Две.
Снова наступила тишина.
Дядя Митя зашевелился.
Тетя Нина с тетей Дашей помогли подняться бабе Лизе.
— Вот, мама, как с вашим сыном поступают… — с горечью произнес Дмитрий Родионович. — Родные люди от него деньгами хотят откупиться!
Держась за комод для обуви, дядя Митя попытался подняться на ноги. Комод не выдержал тяжести и опрокинулся — из открытых ящиков посыпалась обувь.
— Ты отказываешься? — хладнокровно спросила Катя, отшвырнув от себя валенки сорок пятого размера, которые непонятно для каких целей хранились Алевтиной Викторовной.
— С родным дядей так-то… — прочувствованно повторил он. — Это ж кому скажи…
— Да или нет?
— Да! — рявкнул он.
Катя быстро достала из сумочки кошелек, отсчитала купюры.
— Если бы ты вел себя как человек, никто бы тебя отсюда не выгнал, — сердито сказала она. — А ты…
Дядя Митя сосредоточенно пересчитал деньги.
— И не вздумай вернуться, — пригрозила она. — Я тогда придумаю что-нибудь более радикальное. Ты меня знаешь!
Дядя Митя укоризненно покачал головой и, спотыкаясь о разбросанную обувь, зашагал к двери.
— Митенька! — всплеснула руками баба Лиза, которая, судя по всему, ничего не поняла. — Куда же ты?
— Куда-куда… — проворчал он. — На улицу Труда!
Дверь за ним захлопнулась.
Тетя Нина и тетя Даша счастливо переглянулись.
— Катенька! — обняла дочь Алевтина Викторовна. — Ты…
ты просто не представляешь, какое ты доброе дело сделала! Ведь мы, можно сказать, три недели как в кошмарном сне прожили…— А куда он? — проскрипела баба Лиза. — Я чего-то… Аля, куда он ушел?
— К Леониде своей, наверное… С ним все в порядке, мама! — Алевтина Викторовна, осторожно придерживая за локоть мать, повела ее в комнату. — Ты же видела, он у Кати денежек занял и побежал Леониде за подарком…
— Дай бог каждой такого мужа! — истово пробормотала баба Лиза, с трудом передвигая ноги. — Ты знаешь, Алечка, я бы сейчас полежала. Устала чего-то…
Сумерки — тихие, теплые, пыльные, вполне осязаемые — точно ватой окутывали город.
Катя шла по пустой улице к своему дому. Окна первых этажей были распахнуты, и в золотисто-оранжевом свете, за шторами, смутными тенями двигались люди. Пахло жареной картошкой…
Из-за кустов возле подъезда выдвинулась черная фигура.
— Катя? — спросил бесцветный голос.
Катя ахнула, с трудом справляясь с желанием убежать.
— Вы кто? — спросила она.
Фигура ступила в свет фонаря.
— Не узнаете? — тихо спросила Нелли.
«Ее все-таки отпустили! — смятенно подумала Катя. — Что же теперь делать? Надо срочно Ганина предупредить…»
— Мой сын далеко, — на всякий случай погрозила пальцем Катя. — Вы его не найдете!
— Я поговорить хотела, — сказала Нелли. В черном кружевном платке она была похожа на привидение — так контрастировало с этим платком абсолютно белое, ненакрашенное лицо.
— О чем? — потихоньку отступая назад, спросила Катя.
— Ты не бойся, — равнодушно сказала Нелли. — Мне не нужен твой сын. И ты мне тоже не нужна. Я просто хочу поговорить. Пожалуйста…
Сердце у Кати невольно дрогнуло. «Она не виновата. Это все ее брат… И вообще — ведь именно она отпустила Мику!»
Они стояли под фонарем, друг напротив друга.
— Хорошо, — тихо сказала Катя и протянула ей руку. — Идемте…
Нелли осторожно и неумолимо отстранилась — словно Катя своим прикосновением могла передать ей какую-то болезнь.
— Идемте, — сухо повторила Катя.
Они вместе вошли в подъезд, вместе поднялись в лифте, глядя в разные стороны. И лишь дома у Кати Нелли немного оживилась.
— Хорошо у тебя… — вздохнула она. — А это что?
Она указала на стеллажи с фигурками лошадей.
— Так, ерунда… — пожала Катя плечами. Включила маленькую лампу на столе, которая разогнала сумерки. — Садитесь, я вас слушаю.
Нелли опустилась в кресло, продолжая оглядываться. Она как будто искала кого-то.
— Алексея здесь нет, — сказала Катя.
— Да? А где он?
— Я не знаю.
Они в первый раз посмотрели друг другу в глаза.
— Правда, не знаю… — торопливо заговорила Катя. — Я… Господи, вы напрасно считаете, что я от вас что-то скрываю! На самом деле все не так, как вы думаете…