Никогда не кончится июнь
Шрифт:
Почему я этого не хотела? — зарыдала я в голос. — Пусть бы случилась наша неотвратимая разлука, но, возможно, это произошло бы постепенно, а не так, словно из сердца вырвали кусок… Отчего я такая гордячка?!
Правильно Степа называет меня принцессой… Я надменная и глупая!
И я снова уткнулась в подушку, молчаливо вбирающую мои горькие слезы.
И ее домашнее ласковое тепло еще долго успокаивало мою вздрагивающую голову.
…Наконец, приняв тяжелое, но неизбежное решение забыть Лоренцо навсегда, я заснула горьким, беспокойным сном.
И даже в этом сне я чувствовала,
Через три дня вернулись веселые, загорелые и отдохнувшие родители и Алешка, они наперебой рассказывали об Италии, и, признаюсь, мне стоило больших усилий не вставить в их воспоминания парочку впечатлений о стране с необыкновенным ароматом…
Слава богу, что к этому времени я успела пересдать музлитературу на пятерку и получить диплом с отличием об окончании музыкального училища.
Прошла еще неделя, и все случившееся со мной стало казаться сном — уже уходящее в прошлое путешествие в Милан, и соленое море в рыбацкой деревне, и сцена консерватории…
И его поцелуй уже не так больно горел на щеке.
И поэтому, когда однажды вечером Алешка загадочно объявил: «Даша, тебе письмо!», я немного растерялась — сейчас никто не пишет писем… кто мог прислать мне его?
Можно было, конечно, подумать, что это Борис Тимофеевич благодарит меня за содеянное, но после моего возвращения прошло уже много дней, а Борис молчал, и я поняла, что ему больше не разрешено общаться со мною.
Торопливый неровный почерк… Английские слова вперемежку с итальянскими… Я задохнулась восторгом и острой болью, надеждой и неверием, отчаянием и почти небывалым счастьем.
«Моя bella, bellissima! Моя Даша! Не проходило и дня, чтобы я не вспоминал о тебе. Каждый день я ездил к морю, лежал на тех же камнях… Но теперь я был один, и это было уже не то море, и не то солнце, потому что рядом со мной не было тебя.
Когда ты скрылась в тот последний вечер, я всюду искал тебя. Я приезжал в гостиницу, но мне сказали, что ты уже уехала в аэропорт. Я поехал вслед за тобой, но не успел. Ты была уже в небе, такая любимая и далекая.
С тех пор меня каждый вечер, как магнитом, влекло к «Морской раковине». Я гулял и смотрел на наши с тобой окна, зная, что тебя там уже нет. И вдруг сегодня — о, это просто чудо! — я встретил Сесиль. Она сказала, что ты оставила для меня послание. И отдала мне маленький листок в клеточку. Там был твой адрес. Почему она не отдала его раньше? Не знаю. Но я знаю, что теперь у меня снова есть моя Даша. Позвони мне, как только получишь мое письмо. Так скоро, как это будет возможно. Я буду ждать. Лоренцо Верачини».
Маленький листок в клеточку…
Спасибо, Борис Тимофеевич! Вы достойно вознаградили меня…
— Что это значит? — вдруг раздалось за спиной.
Оказывается, вошедшая мама застала меня танцующей по комнате с письмом в руке.
Пришлось рассказать ей о том, что за время ее отсутствия я приняла участие в конкурсе и встретила свою любовь в Италии.
На мамины восторги явился отец, и пришлось повторить ему то же самое, только
в более сухих и сжатых выражениях — он терпеть не мог эмоциональных описаний, ему нужно было отчитываться строго по делу.Мама пришла в романтическое расположение духа и еще долго ахала и расспрашивала подробности, отец же не мог понять — как это со мной случилось что-то, на что он не давал своего высокого дозволения?!
За ужином мы выпили по рюмочке вина, и он смягчился.
Видимо, преуспевающий адвокат Игорь Буранюк все обдумал и счел перспективу иметь знакомого итальянского банкира весьма заманчивой.
Посовещавшись, прагматик и романтик снарядили меня в Милан.
И вот я сижу в кресле самолета, мечтательно глядя в иллюминатор. Через тридцать минут мы приземлимся, и я снова увижу моего героя…
Чтобы провести вместе с ним самые счастливые каникулы!
…Я так боялась, что не найду его в огромном зале аэропорта, но он был первым, кого я увидела.
Мой милый Лоренцо, высокий и ошеломляюще красивый, стоял с неописуемым букетом разноцветных тюльпанов. Его взгляд напряженно всматривался в толпу прилетевших. Он казался таким юным и таким влюбленным, что у меня захватило дух.
Не в силах выдержать этих нескольких метров, отделяющих его от меня, я побежала.
В это мгновение его тревожный взгляд отыскал мою летящую к нему фигурку, и на лице вспыхнула счастливая улыбка.
Что-то крича, Лоренцо побежал навстречу. Волосы его разметались, загорелые руки распахнулись, как широкие крылья.
Мы влетели в объятия друг друга, и голландские тюльпаны взмыли вверх и осыпали нас разноцветным дождем. Я почувствовала, как колотится его сердце под знакомой бирюзовой рубашкой.
— Даша! Моя Даша! Мы снимем домик близ Генуи, будем плавать, кататься на яхте! А потом мы поедем в Верону, город влюбленных! — шептал он, целуя меня. — А потом в Венецию…
И он еще крепче прижал меня к себе, не отпуская, а я счастливо уткнулась в его плечо, хранящее запах соленого моря.
В этот неподходящий момент раздался звонок телефона.
— Дашка, ты представляешь? Мне звонила мама. И она выходит замуж! — закричал, захлебываясь, Степа. — Она ведь никогда не была замужем… В юности собиралась, да так и не вышла… И все эти годы говорила, что груз на сердце давит, память изводит. Всегда была какая-то грустная, унылая… И вдруг звонит и рассказывает — несколько дней назад как будто камень с души свалился! Поняла, что нужно жить настоящим. Я прямо не верю!..
Алька выходит замуж?.. А как же… «одного из двух тебе уже не исправить»?..
И вдруг я поняла. Борис Тимофеевич имел в виду замужество именно за Горячевым. Но пари звучало по-другому!
Не выйти замуж за Вячеслава, а просто ВЫЙТИ ЗАМУЖ!
Значит, память невесты вылетела на волю и отпустила свою хозяйку.
На душе у меня стало так легко и радостно, что я расхохоталась
Вот так-то, дорогой Борис Тимофеевич!
Я сделала даже больше, чем вы ожидали, исполнились оба ваших желания.
А теперь…
Я с любовью посмотрела на своего долгожданного Лоренцо и взяла его за руку.