Никогда не отпущу тебя
Шрифт:
— Все в порядке, — ответила Гризельда и, сморгнув слезы, повернулась к окну.
Сейчас они были почти в Харперс-Ферри. Арендованный ими дом на реке находился всего в тридцати минутах езды к югу отсюда. Она посмотрела по карте, от их дома до фермы Калеба Фостер было не более двадцати минут. Место, откуда удалось сбежать ее телу. Место, где во мраке с сероглазым, сладко пахнущим мальчиком осталось ее сердце.
4 июля 2001года
Гризельда
Не проселочной дороге не было тротуара, но на обочине оставался
— Почему ты вызвался пойти со мной? — спросила она, наблюдая за тем, как с каждым шагом ее стоптанные кеды становились все более пыльными.
Холден пожал плечами.
— Очень д-д-долго сидел, э-э, в м-м-машине.
— Да. Там было тесновато.
Солнце жгло шею, и она почувствовала, как от уха по горлу стекла большая капля пота.
— Жарко сегодня, — сказала она.
— Ага.
— А ты неразговорчив.
— Т-т-ты бы тоже б-была т-т-такой, если бы з-з-заикалась.
— Я думала, ты просто запинаешься.
— З-з-заикаюсь.
— А. Ты не против поговорить?
— С тобой — нет.
Ее щеки вспыхнули от удовольствия. Гризельда редко чувствовала себя особенной и важной, и слова Холдена показались ей бесценными. Ей хотелось еще.
— Почему? Во мне нет ничего особенного.
— Ты, э-э, н-н-не злая.
— Откуда ты знаешь? — спросила она, повернувшись и с ухмылкой глядя на него. — Может быть, я сначала вся такая милая, а потом нападаю.
— Н-н-нет. Я знаю людей. Ты не злая, и ты очень к-к-красивая.
Красивая? Красивая! Совершенно не привыкшая к комплиментам, она всем своим существом потянулась к этому слову, как подсолнухи поворачиваются к солнцу.
— Спасибо.
— Это правда.
— Эй, ты только что говорил без запинки, — сказала она, улыбнувшись ему.
— Становится л-л-лучше, когда я не не в своей тарелке.
— Итак, — спросила она, все больше удивляясь этому мальчику, который в одиночку справился с Билли и, теперь проявляет такую слабость по отношению к ней. — Где ты был до Филлманов?
— В д-д-другой приемной семье.
— Ничего не вышло?
— Они б-б-были п-п-пьяницами.
Гризельда кивнула. У ее предыдущих приемных родителей тоже были проблемы из-за злоупотребления наркотическими веществами. Ей всегда казалось странным, что ее забрали из квартиры матери, чтобы поселить в новом доме с похожими проблемами. Когда социальный работник нагрянул к ним без предупреждения и изучил ситуацию, Гризельду перевели к Фриллманам.
— Они били тебя, да?
Рука Холдена инстинктивно дернулась к глазу, который теперь стал менее фиолетовым и более зеленовато-желтым. Он не ответил, только при следующем шаге пнул ногой землю, подняв облако светло-коричневой пыли.
— Твои родители в тюрьме? — спросила она.
Он метнул в нее свирепый, яростный взгляд.
— Н-н-нет. Кон-нечно же, н-н-нет!
— Ой, — сказала она, жалея, что задала вопрос, от которого он стал заикаться намного сильнее.
— Я спросила только потому, что моя мама, скорее всего, в тюрьме. Наверное. Я не знаю. Я пять лет ее не видела. Когда моя бабушка умерла, у меня никого не осталось, поэтому меня определили
в первую приемную семью.Холден долго молчал.
— М-м-мои умерли.
— Мне очень жаль, — сказала Гризельда.
Холден ничего не ответил, но и не пинал землю, и несколько минут они шли в тишине. Шею, руки и ноги Гризельды покалывало от смеси пота и пыли, и она тяжело вздохнула, размышляя, зачем она вызвалась на эту прогулку в тридцатиградусную жару. Она предположила, что сейчас они примерно на полпути к магазину, но было просто адски жарко, и черт, обратно им еще придется тащить тяжелые сумки с продуктами.
Она так углубилась в свои мысли, полные жалости к себе, что очень испугалась, когда прямо перед ними на обочине неожиданно замедлил ход и остановился помятый красный грузовой пикап. Она мгновение помедлила, затем медленно двинулась дальше по направлению к грузовику. Она бросила на Холдена взволнованный взгляд, когда вдруг со стороны водителя из машины вышел человек и повернулся к ним.
— Я ищу вас двоих.
— Нас? — Гризельда посмотрела на незнакомый красный грузовик и заметила щенка, с восторгом скребущегося в заднее стекло. У Гризельды загорелись глаза, и она взглянула на Холдена, чтобы посмотреть, обратил ли он внимание на то, что она увидела.
— Щенок!
Лицо Холдена было мрачным и жестким, глаза уставились на приближающегося мужчину, который остановился перед ними, уперев руки в боки. На нем был джинсовый комбинезон и знававшая лучшие времена фланелевая рубашка. Его лоб блестел от пота, волосы и борода выглядели нечёсаными и неопрятными, наверное, когда-то они были коричневыми, но теперь скорее серыми.
— Теперь пошли за мной, — сказал человек. — Родители послали меня, чтобы я вас забрал.
— Филлманы? — наморщив лоб, спросила Гризельда.
— Приемные, — пробормотал человек.
— А, — сказала Гризельда. Их приемные родители. Ну, это имело смысл. Вроде как. Потом она вспомнила, как мистер Филлман спрашивал миссис Филлман о каких-то живущих неподалеку родственниках. — Вы родственник?
— Брат, — ответил он.
Да. Ну, если у миссис Филлман здесь жили родственники, может быть среди них был и брат. Звучит вполне логично, разве нет?
Гризельда посмотрела на него: густые брови, губы напряжены от недовольства и раздражения. Если честно, он выглядел злым и немного пугающим, но она полагала, что родственник миссис Филлман и должен выглядеть немного пугающим. И, рассуждала она, если миссис Филлман не посылала его их забрать, как он узнал, что Филлманы ее приемные родители?
Но Холден все еще упирался, настороженно глядя на мужчину. Выражение его лица заставило ее помедлить. Прежде чем садиться в его машину, она должна еще раз проверить, кто он такой.
— Вы говорите, что знаете наших приемных родителей?
— Приемных, да. Теперь, хватит играть в игры. На это нет времени. Нужно отвезти вас двоих обратно к вашим предкам, — сказал он, махнув на пассажирскую дверь грузовика.
Гризельда двинулась вокруг грузовика к двери, Холден молча последовал за ней, потом остановился.
— Но мы еще не купили хлеба и колбасы, — крикнула она мужчине.
— У нас полно еды, — нетерпеливо ответил он.
«Сэди, у тебя еще остались те родственники, которые здесь живут? Попроси их, чтобы привезли холодильник с пивом и немного с нами посидели».