Никогда не смотри через левое плечо

– Магги, – продолжал Фил, искоса поглядывая на няньку, – пойдем, твой братик хочет тебе что-то показать.

Магги радостно потянулась к брату и обхватила его за шею мягкими ручками. Он чмокнул ее в нежную щеку и осторожно вытащил из манежа. Нужно было торопиться. Фил взглядом измерил расстояние между манежем и напружинившейся, готовой к прыжку Лукрецией, и вдруг одним махом оказался у двери, и бросился бежать по коридору к заветной лестнице, крепко прижимая к себе сестренку.

– Стой! – раздался за спиной громовой вопль. – Стой, антихрист! Вот я тебе сейчас покажу!

Она понеслась по коридору за беглецом и его добычей, но увидела лишь, как он взбегает по лестнице на третий этаж. Лукреция заколебалась – мысли о привидениях не выходили из ее головы, но чувство долга заставило ее поставить мощную ногу на первую ступеньку, застонавшую под ее тяжестью. Медленно она поднялась наверх и оказалась в мрачном коридоре с дубовыми дверями по обеим сторонам. Все двери были плотно закрыты, и она облегченно вздохнула, надеясь, что всё самое страшное осталось за дверями. Ни Фила, ни Магги нигде не было видно. А означало это только одно, что они находятся в одной из этих жутких комнат, куда Лукреция ни за что бы не решилась войти. Но с другой стороны, нянька жутко боялась нагоняя от хозяев, что, мол, не уследила за ребёнком. Такое преступление вполне могло окончиться увольнением, а следовательно, возвращением в деревню к тяжелому и ненавистному труду. И страх потерять работу перевесил. Лукреция осторожно потянулась к деревянной ручке в виде морды льва, намереваясь чуть-чуть приоткрыть дверь, чтобы заглянуть в щелочку и сразу же ее захлопнуть, если комната окажется пуста. Но стоило ей только прикоснуться к теплому дереву, как стены дома потряс вопль.

Где-то наверху душераздирающе кричал Фил, и Лукреция, забыв обо всем на свете, огромными прыжками понеслась в конец коридора, где узкая чугунная лесенка вела на чердак.

Фил стоял у распахнутой двери на крышу и вопил на одной ноте без пауз, словно ему не нужно было набирать в легкие воздух для крика.

– Ааааааааааааа!!!

– Что случилось? – воскликнула Лукреция не менее страшным голосом. – Где Магги? И замолчи!!!

Фил умолк, глядя на нее безумными глазами.

– Там, она там, – бормотал он, тыча пальцем в проем двери. – Я только хотел показать ей луну и звезды, а она уползла туда…. Я боюсь…. Иди на крышу, – он подтолкнул Лукрецию к дверному проему. – А то она сейчас упадет.

Перед глазами Лукреции в одно мгновение пронеслась вся ее жизнь. Она увидела себя в зале суда, услышала обвинение: «по недосмотру, по халатности… действия, приведшие к гибели ребенка» и с ревом упала на колени.

– Иди же, – подтолкнул ее Фил. – Она сейчас упадет!

Нянька неуклюже вылезла на крышу. И уцепившись руками и ногами, легла на плоский гребень, который оказался слишком узким для ее широкого тела.

– Где же она?

– Уползла за трубу, – ответил мальчик.

Лукреция решила подняться, чтобы заглянуть за трубу. Она отцепилась от крыши и поднялась во весь рост, неуклюже балансируя. До трубы была лишь пара шагов, и эти шаги решили участь няньки – она успела сделать лишь один-единственный. Ее нога соскользнула, тело накренилось, и нянька с воем заскользила вниз по облитому маслом скату. Она ухитрилась один раз перевернуться, и даже немного задержалась на слегка приподнятом краю, а потом исчезла из поля зрения. Фил с чувством удовлетворения услышал глухой удар о землю – как если бы уронили большой пузырь с водой, – а потом заспешил вниз, где в одной из комнат сидела Магги, занятая изучением оленя на крышке шкатулки.

Там было окно, которое выходило как раз на нужную сторону. Фил убедился, что с сестренкой все в порядке, подкинул ей яркий расписной веер, чтобы выгадать еще пару минут, и по пояс высунулся в окно.

Лукреция лежала на земле, хорошо видимая в слабом свете, льющемся из окон. Сверху она была похожа на резинового пупса с толстыми руками и ногами и большой головой. Неестественная поза говорила о том, что девушка не просто прилегла отдохнуть, а свернула себе шею, падая с большой высоты.

Фил полюбовался останками своего врага, теперь абсолютно не страшного – что бы такого могла с ним сделать эта чертова кукла? В это время откуда-то сверху спустилась черная тень, похожая на огромную старушечью шаль, и плотно облепила светлое тело, ставшее почти невидимым, словно слившимся с землей.

Мальчик напряг глаза, не понимая, что произошло, но тут край «шали» поднялся и глянул на него светящимися красными глазами, которые было видно даже с высоты третьего этажа.

– Ты все забыл, – прошептал бархатный голос.

Фил отошел от окна, механическим движением поднял с пола довольную Магги, не желавшую выпускать из рук веер, и деревянной походкой сошел вниз.

Анна только всплеснула руками, завидев детей на пороге флигеля, но не смогла добиться от Фила ни слова. Он только прижимал Магги и смотрел перед собой замороженным взглядом. Она взяла его за руку, осторожно повела к дому и тут же наткнулась на распростертое тело, на которое бросали желтый свет окна первого этажа.

Вернувшиеся Лени и Алекс были неприятно удивлены, обнаружив возле своего дома несколько полицейских машин с мигалками. Алекс занервничала и первая выскочила из автомобиля. На пороге стояли зареванный Филипп и растерянная Анна с маленькой Магги на руках. Поодаль, возле группы полицейских маячила высокая фигура Иштвана Беркеши.

– Идите в дом, – крикнул он, увидев Алекс. – Все идите в дом, я скоро подойду.

Ленни подтолкнул Алекс к дверям и подошел к Иштвану.

– Что здесь, черт возьми, произошло? – закричал он. В его голосе проскальзывали растерянные, едва не истерические нотки. Законопослушный гражданин Ленни не то чтобы боялся, но настороженно относился к полиции.

– Ваша нянька совершила самоубийство, – Иштван успокаивающе похлопал Ленни по плечу. – Ничего страшного, с няньками и не такое случается.

Заметив, что Ленни нервничает все больше, он наклонился к самому его уху и прошептал: «Иди уже в дом, я все решу».

Анна, Ленни и все еще всхлипывающий Фил расположились в гостиной. Вскоре к ним присоединилась Алекс. Магги спокойно посапывала в своей кроватке наверху. Ее одну не трогали события минувшего вечера.

Ленни нервничал и постоянно поглядывал на дверь. В голове его роились мысли одна страшнее другой. Он был уверен, что сейчас его с Алекс арестуют и посадят в тюрьму, а потом и казнят. Дети отправятся в приют, а имущество будет конфисковано. Он смотрел на жену и сына взглядом загнанной лани, в уголках глаз затаились слезы, готовые брызнуть фонтаном при появлении полицейских с наручниками. Полицейские все не шли, зато появился Иштван, как всегда деятельный и обворожительный. Он торжествующе выложил на стол полицейскую справку о разрешении захоронения.

– Это не убийство, – сообщил он, ослепительно улыбаясь. – Это самоубийство, а посему вскрытия не будет, и тело закопают не позднее завтрашнего утра. Они даже вернули ее записку.

Он покопался в кармане и вытащил половинку тетрадного листа, сложенного вдвое и испещренного масляными пятнами. Развернул и прочитал вслух:

«Прошу в моей смерти никого не винить. Я добровольно ухожу из жизни, потому что мой жених решил жениться на другой. Лукреция». А ошибок-то, ошибок. Прашу… гм…– он насмешливо улыбнулся, удивляясь не смерти няньки, а ее безграмотности.

– Но почему же полиция так быстро уехала, – недоумевал Ленни, сроднившийся со своими страхами и не желающий так быстро с ними расставаться. – Обычно они копаются в любом, даже пустяковом деле по нескольку дней и раздувают из него черт знает что.

– Во-первых, – обстоятельно начал Иштван, – вы не кое-кто, а уважаемые жители города. Это, я думаю, означает, что ваша семья вне подозрений. На момент смерти этой «достойной» девицы в доме, кроме детей никого не было. Никто посторонний в дом не пробирался – все окна целы, замки на месте, ключи от третьего этажа и чердака нашлись в кармане фартука означенной девицы. Во-вторых, записка написана ее собственной рукой. Ее сличили с записями из ее дневника, который обнаружили в комнате. Содержание дневника примерно такое же душещипательное, и жених в нем наличествует. В-третьих… Я дал им взятку, чтобы они не вздумали трепать ваши имена в судах и прессе.

Беркеши окинул пораженное семейство Карми торжествующим взглядом прекрасных черных глаз и уселся в мягкое кресло, вальяжно закинув ногу на ногу.

– Ваши версии, господа…

– Мне очень неудобно… Сколько мы вам должны? – поинтересовался Ленни.

– Ничего, – ответил Иштван. – Могу я сделать подарок людям, которые мне симпатичны? Поверьте, я не последний кусок доедаю.

– Пойду-ка я сварю кофе, – поднялась Анна, – хоть и поздно уже кофеи распивать, а подкрепиться нужно.