Никогда не спорь с судьбой

Видение обрывается. Я снова стою в нашей гостиной, в кругу семьи, прижавшись к Эдварду.

– Всё просто. Аро пытался прочесть мои мысли. Это я стояла между Эдвардом и Эмметом, и именно мою руку он держал в своей руке. Результат, думаю, вам известен.

– Так вот почему у него было такое обалдевшее лицо. Наверное, и мы так же выглядели, когда впервые обнаружили эту твою особенность? – улыбнулся Эдвард.

– Ты прочла его мысли? – заинтересовался Карлайл.

– Видимо, да. Сам процесс я не увидела, видение Элис началось уже после этого. Но кое-что я озвучила. Карлайл, у вас ведь есть друзья в Ирландском и Египетском клане, верно?

– Да, есть. Правда, мы уже давно не виделись.

– Так вот, они отказались пойти с Аро против нас. Пошли на риск. По-видимому, они действительно ваши друзья. Настоящие.

– Надо же. Лиам и Шивон всегда были бунтарями, как, наверное, все ирландцы. Но от Амона я такого не ожидал. Он несколько… осторожен.

– Ты хотел сказать – трусоват? – хмыкнув, уточнил Эммет.

– Он старается уберечь свою семью, я не стал бы его за это осуждать. А теперь подверг её риску, воспротивившись Вольтури. Надеюсь, что ни у него, ни у ирландцев, не будет из-за этого неприятностей. Я не хотел бы подвергать своих друзей опасности, пусть и невольно.

– Это был их выбор. И твоей вины в этом нет, – успокаивающе произнёс Эдвард.

– И, в любом случае, ничего им за это не будет – об этом-то я позабочусь.

– И тебя не смутит то, что у них красные глаза? – удивился Карлайл.

Хмм... А ведь и верно. Но, к моему удивлению, в данном случае это не стало для меня проблемой. Может, потому, что я не видела их глаз? Или то, что они не пошли против моих близких, даже с риском для себя, значило для меня больше, чем их, неприемлемый для меня, образ жизни?

– Как ни странно, не смутит. Пока они не покушаются на людей, находящихся под моей защитой – я не стану карать их за красные глаза. Я не расистка. И живу разумом, а не инстинктами. К тому же, раз они ваши друзья – значит, и мои тоже.

– Людей, находящихся под твоей защитой? – переспросил Джаспер. – И кто же эти люди?

Я пожала плечами. Неужели и так не понятно?

– Жители Форкса. Квилеты. Вы.

Пауза. Долгая. Все смотрят на меня с недоумением. Что я такого сказала? Наконец, Эдвард, со вздохом сказал.

– Энжи, мы вампиры.

– Я знаю.

– Мы не люди.

– В моей классификации живых существ вы занимаете нишу, на которой стоит надпись «Хомо Сапиенс». Человек разумный, – попыталась я пошутить. Судя по окружающим меня серьёзным лицам, шутка не прошла. Как же им объяснить, кем они являются для меня? – Раз я вас защищаю, значит, вы – люди. Для меня – люди.

– Мы – живые мертвецы, – печально произнёс Карлайл.

Большей глупости я ещё не слышала. А ведь они на полном серьёзе верят в эту ерунду! Господи, как я вообще вляпалась в этот разговор?

– Чушь! Бред! Мертвецы не ходят. Мертвецы не разговаривают.

Я заглянула прямо в глаза Карлайлу.

– Мертвецы не спасают чужие жизни.

Я обвела руками комнату.

– Мертвецы не украшают свой дом. У них и дома-то нет.

Я перевела взгляд на Джаспера, который оберегающим жестом прижимал к себе Элис, рядом с ним казавшуюся совсем крошечной.

– Мертвецы не защищают тех, кто им дорог. У них и нет никого, кто был бы им дорог.

Потом подошла к Эммету и с размаху влепила кулак ему в живот. Тот отлетел в ближайшее кресло и вместе с ним врезался в стену.

– Кнопка, ты чего? Больно же! – потирая живот, недоумённо протянул он.

– Мертвецы не чувствуют боли! – прошипела я сквозь стиснутые зубы. Пару пальцев я точно сломала, если не больше. Ничего, срастутся.

– Господи, малышка, ты же поранилась! – подлетев ко мне, Эдвард заботливо рассматривал мою повреждённую руку, которая на глаза приходила в норму.

– Мертвецы не волнуются о тех, кого любят, – прошептала я, глядя в его прекрасные глаза. – Они никого не любят. Потому, что мертвецы не умеют любить. И целоваться они тоже не умеют.

В ту же секунду, как я и рассчитывала, губы Эдварда прижались к моим. Я обхватила его за шею и повисла на нём, подхваченная его руками. И мне было всё равно, что мы целуемся у всех на глазах.

– Но наши сердца не бьются, – растерянно пробормотал Карлайл.

– Не надо! – в притворном ужасе воскликнул Эммет. – Кнопка, чего доброго, начнёт реанимацию проводить. На мне. А я этого точно не переживу!

– Знаете, а ведь в чём-то Энжи права, – задумчиво протянула Розали, впервые вступив в разговор.

– Я во всём права! – на секунду оторвавшись от губ Эдварда, выпалила я.

– Такая крохотная, а такая самоуверенная, – пробормотал Джаспер. – Совсем как ты.

– Должны же мы с ней чем-то компенсировать свой небольшой размер, – засмеялась Элис.

– Слушайте, может, вам в спальню подняться? – с явно наигранной заботливостью проговорил Эммет. – Там вполне удобная кровать.

– Эммет, как тебе не стыдно! Энжи ещё ребёнок!

– Целуется она очень даже по-взрослому!

Эммет ошибался – целовались мы вполне невинно, если можно это так назвать. Никаких глубоких поцелуев, о нет. Максимум, что мы себе позволяли – это скользнуть языком по губам друг друга, не более. Эдвард, хотя и снял мораторий на поцелуи, всё же не забывал про мой возраст и сдерживал себя. А я? А что я? Мне пока и этого хватало. От одного лишь прикосновения губ Эдварда я вспыхивала свечкой, куда уж больше-то. Мы негласно условились, что большее подождёт, мне всё же нужно подрасти. Я смирилась со своим пятнадцатилетием и больше не пыталась убедить всех, что я старше. Это было уже ни к чему. Всё и так в моей жизни было замечательно. Ну, кроме Вольтури, конечно. И без некоторых подколок Эммета я вполне обошлась бы.

– Может, действительно, провести ему реанимацию? – прошептала я в губы Эдварда.

– Пожалуй, не стоит, – шепнул Эдвард мне в ответ, прекрасно зная, что Эммету слышно каждое слово. – Вдруг и правда не переживёт?

– Молчу, молчу, молчу! – примирительно забормотал Эммет.

Продолжая висеть на Эдварде, я почувствовала, что он куда-то меня несёт. Оказалось, что в кухню. Усадив меня на стул, он поставил уже успевшее остыть мясо в микроволновку.

– Ты ведь толком и не поела. А это неправильно, тебе понадобятся силы.