Никогда не связывайтесь с животными. О жизни ветеринара
Шрифт:
Как только мы решили, что операция и реконструкция кости являются подходящим лечением, надо определиться по самому лечению. Существует множество способов лечить переломы. На самом простом уровне сломанный палец может потребовать минимального вмешательства. Если перелом без смещения (то есть кость сломана, но края перелома находятся в правильной анатомической позиции), тогда, возможно, понадобится лишь легкая фиксация.
Меня самого так лечили. По глупости я согласился побоксировать с другом на любительском поединке. Я только что вернулся из длительной командировки из-за границы. Я был в форме, ну, может быть, слегка переутомленный и оголодавший. Под «оголодавший» я имею в виду, что у меня на животе вдруг обнаружились кубики, которые в юном возрасте так же быстро исчезают, как и появляются. Я умудрился повредить руку об физиономию своего товарища – сломал пястную кость на тыльной стороне ладони. После удара кисть сильно заныла, я сразу понял, что у меня перелом, а мне еще предстояло биться два с половиной раунда. Просто поразительно, что с вами творит смесь адреналина
На другом конце спектра – огнестрельное ранение в бедренную кость, которое может раскрошить целую секцию кости на маленькие осколки. Сила удара от такой травмы может совершенно уничтожить кость в непосредственном месте попадания. Эта часть кости может отмереть, что потребует удаления секции и соединения двух оставшихся концов кости. Такая операция укоротит кость, но конечность останется целой. Мне пришлось работать с человеком, у которого была именно такая травма и соответствующие осложнения. Даже если кость не отмерла при такой травме, она определенно будет раскрошена на мелкие осколки. То есть надо будет зафиксировать все части вместе, иммобилизировать их (предотвратить движение), пока все эти фрагменты не срастутся между собой. Этого можно достичь наложением снаружи спиц, которые пройдут насквозь и закрепят кость в одном положении. Внешняя поддерживающая конструкция позволит снять нагрузку с места перелома до тех пор, пока кость окончательно не срастется.
Иногда при травме страдает сустав, и тогда обычно мы имеем дело не с переломом кости, а с разрывом связок. Самым распространенным примером, наверное, можно назвать крестообразную связку колена. Футболисты и регбисты очень часто рвут именно эти связки. То же самое у собак. Это вполне реальный риск, когда самозабвенно бежишь, и неважно, гонишься ты при этом за мячом или просто вышел на пробежку. Крестообразная связка удерживает и стабилизирует коленный сустав. Без нее сустав болтается, и это причиняет очень сильную боль. Замена связки или по крайней мере ее функции необходима для многих животных. Есть много способов стабилизировать сустав, но каждый из них требует от хирурга значительных умений.
Итак, теперь мы имеем представление о проблемах, которые надо учитывать. Давайте двигаться дальше. За годы работы мне приходилось совершать довольно много ортопедических операций. По большей части я самоучка. Такое признание должно встревожить любого, кто понимает, как получают медицинское образование и квалификацию. Назвать кого-то самоучкой в медицине – это практически то же самое, что и назвать его некомпетентным выскочкой. Однако второе определение ко мне прошу не применять. Хотя я бы, наверное, и сам так подумал о любом враче, кто говорит, что он самоучка. А какой же самоуверенный выскочка так не скажет, правда? Однако это другое. Я стал самоучкой исключительно по необходимости.
Бордер-колли Бену было четыре года. Он перепрыгнул через забор в погоне за кроликом, его задняя лапа застряла в проволочном ограждении, и он вывихнул бедро. Все симптомы были налицо, точнее, явно видны по ноге – я уже с таким раньше сталкивался. Мы сделали Бену рентген, на котором вывих бедра был очевиден, что подтвердило мой предварительный диагноз. Сделать рентгеновские снимки – само по себе целое мучение. Я тогда практиковал в сельской ветлечебнице в Уэльсе, работал на пожилого владельца, который через несколько недель должен был уйти на пенсию, на покой. Так что можете себе представить, какой недосягаемой роскошью считались цифровые снимки? Даже автоматическая машина для проявки снимков была слишком дорогим удовольствием для Алана, владельца и главврача ветлечебницы в одном лице. У нас также не было ни комнаты для проявки пленки, ни центрального отопления, ни крепкой крыши, которая не протекала бы в разных местах. Конечно, мир давно уже изобрел все эти удобства, но до его лечебницы такие блага цивилизации не дошли.
А потому проявку рентгеновских снимков делали следующим образом.
1. Один врач забирается в шкаф, что под лестницей, с тремя кошачьими лотками. В одном проявитель, в другом вода, в третьем фиксатор. Забыл сказать, что предварительно из лотков надо было удалить все продукты кошачьей жизнедеятельности. Шкаф плотно закрывался изнутри с тем, чтобы обеспечить полную темноту. Все манипуляции внутри производятся исключительно на ощупь и по наитию.
2. Второй ветврач сидит снаружи в коридоре. В его работу входит придерживать ногой дверь шкафа, чтобы она не открывалась, при этом он упирается спиной в противоположную стену для дополнительного упора. Так он не дает лучам света проникнуть внутрь шкафа, иначе чувствительные рентгеновские пленки засветятся. Вторая его задача – запускать секундомер и командовать врачу в шкафу, когда опускать и вынимать снимки из лотков.
3. По команде второго врача с секундомером врач в шкафу должен опускать снимки по очереди в каждую из жидкостей и промывать в воде по мере необходимости.
Как только пленку проявили и зафиксировали, с ней можно работать. Сочетание антикварного оборудования и рудиментарных техник в большинстве случаев выливалось в плохого
качества снимки. То есть вы смотрите на снимок и понимаете, что на нем «ни хрена не видно», а потому снова и снова начинаете все сначала… Однако после второй попытки снимки у нас получились, и на них мы увидели то, что нам было нужно.Несколько манипуляций – и бедро вставлено на место. На ощупь все было нормально, и сам сустав был мягко вправлен. Иногда этого достаточно. Если бедро сидит в пазухе, то проблема решена. К несчастью, бывает и так, что выпавший сустав может растянуть или повредить связки и прочие сухожилия, которые его стабилизировали. И зачастую сустав вновь легко выпадает, и тогда нам потребуется постоянный хирургический фиксатор. Бен оказался невезучим. У нас было несколько доступных вариантов, но все они были специальными процедурами, что означало «дорогостоящими». Хозяин Бена, местный фермер, имел практичный взгляд на вещи. Бен был ему необходим как работник, а не как домашний питомец. Если он больше не сможет работать, то игра для него закончена. Фермер был не прочь заплатить минимальную сумму за лечение, но ничего свыше того, и уж тем более он не собирался оплачивать стоимость хирургической операции в специальной клинике. Без лечения Бену больше никогда не светило работать, да и ходить он тоже будет с трудом. Он мог бы передвигаться на трех лапах, однако боль в вывихнутом бедре постоянно досаждала бы ему и доставляла большой дискомфорт. Мы могли просто ампутировать лапу, однако фермер был предельно краток: либо мы его ставим на все четыре лапы, либо усыпляем. По глупости – причем по чудовищному непониманию своей глупости – я вызвался самостоятельно провести операцию под названием «остеотомия головки и шейки бедренной кости». Я звучал очень авторитетно, когда выговаривал эту фразу. Смотреть в справочнике, что она значит, я стал позже.
Бедренный сустав состоит из головки и паза. Головка – это окончание бедренной кости, а паз – это вертлужная впадина, сформированная частью таза. При выпадении головка больше не входит в паз и начинает натирать прилегающую кость таза; это очень больно. В ходе операции валик на головке кости удаляют, а саму кость выравнивают. Сустав будет навсегда разрушен, но окружающие мышцы могут сформировать псевдоартроз, или ложный сустав, который может ограниченно двигаться, но, что важнее, снимает ту боль, которая появляется от трения кости о кость. Это так называемое паллиативное вмешательство, которое осуществляется в качестве последнего средства для поддержания сносного качества жизни и избавления от боли. Кроме того, подобное хирургическое вмешательство осуществляется теми, кто понимает, что они делают. У нас таковых специалистов не было, а потому я начал готовится к мероприятию. Владелец клиники, Алан, заверил меня, что все необходимое оборудование в наличии. Сам он не мог в этом участвовать, но другой медперсонал был к моим услугам.
Я запланировал операцию через два дня и провел два вечера, усиленно зубря новый материал. Мне нужно было разобраться и запомнить, как осуществлять хирургический доступ, то есть как пробраться сквозь окружающую мягкую ткань к кости и не нанести ненужного и невосполнимого вреда. Медсестры собрали и простерилизовали набор инструментов. Могу только догадываться, как все это время Бен сидел дома и размышлял над благонадежностью хирурга. В назначенный день он явился в веселом настроении, хвост пистолетом. Наша подготовка прошла без сучка без задоринки, и не успел Бен опомниться, как уже лежал на операционном столе. Я выполнил хирургический доступ; опасливо рассек мягкую ткань вокруг сустава, добрался до самой суставной капсулы. Внутри нее есть короткое сухожилие, которое держит головку кости в суставной впадине. У Бена это сухожилие было порвано – разорвалось во время травматического смещения. До какой-то степени это облегчало дело, потому что мне не нужно было возиться и разрезать его сейчас. Вся мягкая ткань убрана в сторону, я мог подвигать головкой кости настолько, что можно было начинать ампутацию. Мне нужно было проломить шейку бедра, используя остеотом, который, по сути, является просто дорогущим долотом. Головка и шейка кости очень похожи на гриб. Шейка в данном случае является ножкой гриба, если уж совсем наглядно объяснять. Итак, вот она, кость, можно начинать ломать. Собравшись с духом после вполне удачно выполненного доступа, я сказал как можно более заправским «хирургическим» голосом: «Остеотом».
Последовала неловкая пауза, и медсестра Сара, оправившись от секундного недоумения, переспросила:
– Чего?
– Остеотом? – с надеждой в голосе повторил я.
Сара посмотрела на меня непонимающе.
– Что? – спросил я.
– Э-э, у нас такого нет, – ответила Сара.
– Что значит «у нас такого нет»? У нас что, нет остеотома? – опешил я. Такой поворот серьезно нарушил течение энергии ци в моем теле.
Поначалу я было пытался возмущаться, потом вступил в бессмысленные переговоры, быстро сдался и перешел к принятию. Остеотома не было. А ведь Алан заверял меня, что у них все было. Сара не стала скрывать, что Алан склонен к отдельным преувеличениям, и я попался на эту удочку. Конечно, это чрезвычайно важное замечание, но под моим руками лежит собака без сознания, а у меня нет нужного для операции инструмента. Мозги лихорадочно работали. Могу позвонить фермеру и объяснить ситуацию, тогда можно будет сразу усыпить Бена в течение следующих нескольких минут. Хозяин собаки не будет против; он и Алан знают друг друга уже давно. Я имею вполне законные основания сказать, что возникла проблема, для решения которой у меня не было необходимого инструмента. Он и не будет спрашивать о подробностях – он же из того поколения, когда люди верят тебе на слово.