Никогда_не...

Но я сдерживаю себя — не стоит слишком напирать. Терпение, и все само собой вскроется, в своё время. И вместо этого говорю:

— Как забавно. У нас есть озеро — самодельное. Холм, маленькая гора — тоже самодельные. Сотвори счастье своими руками, как говорится.

— Озеро? — Артур достаёт из пакета воду, шоколад и еще одну маленькую бутылочку коньяка, ставит это все на капот, и делает взмах рукой, приглашая меня к пикнику. — А, понял. Бывший каменный карьер. Да, это такое… типично наше. Говорят, там вода заражённая, но это враки все. Мы же купаемся и живём.

— Да, нас никакая зараза не берет, — с улыбкой соглашаюсь я. — А приезжих не пробовали бросать в озеро и следить, как там они, не покроются пупырышками?

— Намекаешь? — весело интересуется он, снова вынимая телефон, несколько секунд внимательно глядя на экран, видимо, перебирая список пропущенных вызовов, после чего открывает машину и бросает его на заднее сиденье.

Ох уж этот телефон. Даже я, при всей лояльности к звонкам и срочным делам, начинаю недолюбливать его. Понимаю, что Артур не может убрать звук — видимо, чтобы не пропускать важные сигналы по работе. И пользуясь этим, ему без перерыва кто-то звонит, с кем он не хочет говорить вообще и при мне в частности, но собеседнику с той стороны плевать на это желание или нежелание.

По дороге сюда Артур вышел за продуктами, специально оставив меня в машине — и я видела, как он с кем-то созванивается у самых дверей магазина. Мне даже пришлось поспорить самой с собой — разобьёт ли он после этого трубку о стену, или нет. По моим наблюдениям, он был очень даже близок к этому.

Но здравый смысл победил, а я снова решила не задавать лишних вопросов. Пока что. Дела семейные — тема, в которую не лезут с наскока. Да и зачем мне сейчас вмешиваться в эти вопросы? Сейчас никаких вопросов, никаких проблем. Только ночь и звезды. И коньяк.

Поэтому оставлю без внимания его жест с телефоном и подхватываю разговор:

— В смысле — намекаешь? Я как раз местная, на меня это правило не распространяется. У меня, может, иммунитет с детства!

— Он давно потерялся, — опираясь на открытые дверцы машины, Артур продолжает подкалывать меня. — Ты полжизни не здесь прожила. Считай, уже и не наша.

— Эй, что за шовинизм? Рождённый здесь навсегда остаётся местным!

— Ну, раз так, тогда проверим. Как-нибудь на днях. Может, завтра? Махнем ночью искупаться?

— Ага, — говорю, чувствуя в груди приятное волнение и какой-то юношеский восторг от романтики приключений.

Кажется, Артур вообще не заморочен на том, чтобы пускать пыль в глаза и производить впечатление. Сначала он зовёт меня за город, потом — искупаться ночью в место, похожее на инопланетный водоём, подобного которому я, на самом деле, не видела больше ни в одной стране. И никаких заказов столиков в супер-модных ресторанах, демонстраций лимит-карт престижных клубов, нового ремонта апартаментов и выписки на приём антидепрессантов, свидетельствующих о крайней сложности натуры. Некоторые из моих друзей даже ухитрялись соревноваться между собой — у кого таблетки круче и карта в фитнесс-клуб элитнее. Такая привычная, моя и невероятно далекая сейчас жизнь.

Артур, кажется, немного смущается от этой простоты и скудности нашего пикника, оглядывая его довольно скептически.

— Полин, а этого точно хватит? — недоверчиво спрашивает он.

— Более чем. Ещё и останется.

Меня так и тянет сказать, что мы сюда, вообще-то, не есть приехали. И не то, чтобы слишком много пить. Но я молчу, расслабленно глядя на звёзды и прислушиваясь к стрекотанию сверчков. Какое волшебное место — будто на краю мира. Не хочется ни о чем беспокоиться, ничего загадывать, ни о чем волноваться. Давно на меня не накатывало такое ощущение момента, когда не думаешь ни о прошлом, ни о будущем. Ни о чем не вспоминаешь и ничего не планируешь — просто живешь.

— Все хорошо, — еще раз говорю ему. — Все просто идеально. Лишнее может только помешать.

Он какое-то время смотрит на меня, после чего кивает и, открыв бутылку воды, делает несколько жадных глотков. Волнуется. Я стараюсь подавить улыбку, в который раз понимая, что все его эмоции для меня — настоящая находка, и удовольствия приносят больше, чем какие-то расписные ухаживания с безумными флешмобами и доставленными с другого конца света подарками. С которыми надо потом обязательно сфоткаться и выложить в сториз, иначе обида будет смертельная.

— Послушай, а хочешь сыграть? — решаю немного разрядить обстановку. Я прекрасно понимаю, что коньяк сделает это в три счета, но чтобы не пить банально — ну, за нас, ну, за всё, — вспоминаю игру, оживившую мне не одну вечеринку и заставившую хохотать до коликов в животе. И полезную в плане разведки информации.

Я по-прежнему знаю об Артуре слишком мало, но что-то останавливает меня от того, чтобы задавать ему прямые вопросы в лоб. Не хочу превращать узнавание в допрос. А вот это… То, что надо.

К тому же — кто там у нас азартный парень и никогда не откажется от игры?

— А хочу, — в тон мне говорит он, подходя ближе. Я достаю из сумки свою любимую фляжку и протягиваю ему. Он аккуратно доливает в неё коньяк и прячет стеклянную тару обратно в пакет, стоящий на земле. Ещё на заправке мы договорились — никаких одноразовых стаканчиков, никакого студенческого разливания и шороха пластика. Если уж делить алкоголь — то только из одного горлышка. Пусть это будет похоже на ритуал, а не вороватое питьё на задворках.

— Хорошо, — довольно киваю я, после чего подтягиваюсь на руках и сажусь на капот его старенькой «Шкоды», прежде чем он успевает помочь мне. Но я пока что избегаю любых прикосновений — иначе игра может закончиться, не начавшись. — Тогда поехали. В «Никогда не»! Правила знаешь?

— Нет, — Артур опирается совсем рядом, задевая локтем мое колено. Присматриваюсь внимательнее — это случайно или нет? Я уже успела понять, что его простота и неожиданная застенчивость (как он только ухитрился до сих пор сохранить ее в себе) испаряются сразу же, как только дело касается игры. И тогда на их место приходят спортивный расчёт и готовность вывести противника из себя любыми способами.

Всеми, кроме грязных — Артур не я, это мне становится плевать на принципы, я рискую слепо и бездумно, и чаще всего — проигрываю. Посмотрим, как выйдет на этот раз.

— Вот сейчас и узнаешь, — говорю убежденно. — Это очень интересная игра. Поможет достать все твои скелеты из шкафов.

— Полин, — он улыбается, будто я сказала несусветную глупость. — У меня нет никаких скелетов.

— Да ладно тебе. Скелеты есть у всех. И сейчас мы их хорошенечко вытряхнем. Слушай правила, — стараясь не отвлекаться на его согнутую в локте руку по-прежнему почти касающуюся моего бедра, немного отодвигаюсь и говорю: — Играем так. Я говорю утверждение, любое, какое захочу. Если это правда — ты пропускаешь свой глоток коньяка в знак согласия. Если нет — тогда пьёшь, как бы сознаваясь в этом. А дальше уже начинается самое интересное. Прояснение обстоятельств. Но говорить надо честно, как есть, в этом весь смысл. Ну что, играем?