Никогда в жизни!
Шрифт:
Мамочка моя родная. И вообще все это неправда. Он совсем не хотел со мной дружить. Он просто хотел быть со мной. Так, по-нормальному. Впрочем, что значит нормально?
Лишь бы нам не упустить нашей любви. Кто здесь говорит о любви? Я, наверное, влюбилась. До смерти. Безумно. На всю жизнь…
Наверное, он захочет, чтобы я все время торчала у плиты. И чтобы бросалась к двери, когда он входит. Чтобы я ложилась спать вместе с ним, а не просиживала вечерами у Ули. И не крошила в постель. (Я и так не крошу, потому что на крошках спать щекотно.) И не курила в постели. Спала в холодной комнате. (Я и так сплю в холоде.) И чтобы Бориса гнала с кровати на пол, а ведь он уже по-другому спать не привык. Впрочем, он устраивается в ногах. Кошки — другое дело. Потом любит спать на
Пока я просто не знаю, на каком свете живу. Вчера я стала свидетелем того, как одна моя подруга сказала мужу: — Давай сходим в кино.
Он молчал. Не реагировал. Ничего не отвечал. Или притворился, что не слышит? Почувствовав, что надвигается семейный скандал, я стала прощаться. Не хотелось лезть в чужие дела.
Она проводила меня до двери. Мне вроде бы не следовало вмешиваться, но я все-таки, понизив голос, сказала:
— Трудно мужика вытащить в кино? Чтобы она поняла, как я ей сочувствую. Она поглядела на меня и ответила:
— Он же не сказал “нет”! А значит, с удовольствием пойдет, ты чего это?
Я решила понаблюдать, как мужчины относятся к предложению сходить в кино. Долго ждать не пришлось.
Я забежала к Уле, телевизор вещал о какой-то премьере в кино. Уля тут же спросила Кшися:
— Может, сходим?
Кшись увлеченно и со знанием дела заговорил о киноискусстве, о фильмах, о той картине, о которой рассказывали, о зарождении кинематографии, о братьях Люмьер, особенно об автомобильной технике, приготовил кофе, вытащил старенький “Автомото-шоп”, и они уже весь вечер решали, когда же поменять машину. Что продать, что купить, как заработать, на чем сэкономить, куда не поехать, у кого взять в долг. Мы с воодушевлением вторили Кшисику. После коньяка. Поданного к кофе. Направляясь к бару, Кшись провел ладонью по волосам жены и отметил:
— Мягенькие — новый шампунь?
Меня скрутило от зависти. Кино кануло в Лету. Но я бы сама в подобной ситуации с огромным удовольствием от него отказалась.
Коньяк мы выпили, а я так и не узнала, как обычно поступает мужчина, когда его просят сходить в кино. И чтобы у меня был третий пример, я спросила еще у одной приятельницы, что происходит, когда она обращается к мужчине с таким предложением. Так вот тот, третий, отвечает: “Я могу”. Она, конечно, надуется, потому что “мочь” каждый может, но это для нее ничего не значит. Она бы хотела, чтобы он еще и хотел. А он всего лишь может. И третья чувствует себя обиженной. Потому что ходить в кино не обязана. Она просто хочет, притом именно с ним.
Как-то раз я подумала: почему к каждой женщине не прилагается инструкция по обслуживанию, которая значительно бы облегчила мужчинам жизнь? Что-нибудь вроде: “В случае использования не по назначению снимается всякая ответственность за результат…” или “автоматически истекает гарантия”. Теперь же мне пришло на ум, что без такой инструкции можно и обойтись. Это к мужчине должен прилагаться переводчик, который бы нам переводил, что тот имеет в виду. Причем у каждого мужчины язык свой личный, неповторимый, он вкладывает свой смысл в слова, так что никаких там обобщений типа: ты — с Марса, а я — с Венеры. Переводчик бы объяснял, например, что значит, если мужчина молчит. Что значит, если он говорит? Что значит, когда он “может”? Я пыталась уловить различия и сходство, но у меня ничего не выходило.
В связи с этим вчера я обратилась с вопросом к Адаму. Мы сидели и пили чай.
— А не сходить ли нам в кино? — предложила я смело.
И подумала: вот теперь-то я сделаю выводы. Выведу среднюю величину, характеризующую поведение мужчин.
— А что ты хочешь посмотреть? — спросил Адам. Ну, этого быть не могло. Хотя отчего же — это было. Мы вместе сходили на ту премьеру.
МУЖЧИНЫ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ
Адам был на работе, я сидела за компьютером. Тося пропадала
на факультативных занятиях в школе. Крупяной суп — просто объедение — варился сам по себе, булькал на огне. Запах заполнял весь дом. Я надеялась, что он не выкипит. Когда-то у меня выкипел бульон. С тех пор я всегда старалась следить за кастрюлей… Уже второй день лил дождь. Дорогу развезло, но до чего же красиво, мамочка родная! Адам собирался приехать сразу же после работы, после того как заскочит к себе домой переодеться. И остаться до понедельника.Я думала, что, когда мама и папа наконец узнают, что у меня ночует какой-то мужчина, мне не миновать разборки, например, мама при ребенке заявит: “Я не ожидала от тебя такого”. А отец скажет, что, если бы я попросила у него совета… и так далее.
Ничего подобного! Наверное, они уже совсем за меня не беспокоились. Или перестали меня любить? Мама спросила только, любит ли Адама Тося. Но это же я, простите, в него влюблена, а не Тося. Отец сказал, что не желает вмешиваться, ведь я сама знаю, что мужчины… и так далее. Вот уж не ожидала, что он придерживается таких взглядов. Я им уже совсем-совсем не нужна.
Ну а что же мужчины? Мужчины бывают разные.
Я заглянула в ванную комнату, сколько новых вещиц там у меня: лосьон после бритья и бритва, а еще насадка к зубной щетке с красными полосочками — посмотреть приятно.
Раздался звонок. О, прошу покорнейше! Феминистка обо мне вспомнила. Феминистка эта источала яд, крепко приправленный заумью. Она много читала, все на свете знала, в рационализме на голову выше известных мне мужчин (и даже некоторых женщин). Несмотря на все это, день удался. Феминистские темы, в которых она сильна, нам не грозили, свежезаваренный чай поджидал на столе. Я растопила камин, потому что вдруг похолодало, в нем задорно потрескивали березовые поленья, но…
Как на беду, на горизонте появились мои коты. Интеллектуалка оживилась, распахнула окно, впустила всех трех и спросила, кастрированы ли они. По тому, как заблестели ее глаза, стало ясно, что тема кастрации ей не чужда и что перед нами открылись необозримые возможности для дискуссии — позвольте так выразиться — о ядреных делах.
На трех моих котов — потому что неделю назад к нам приблудился Найденыш, которому Тося в течение этого года таскала в сарайчик еду, — так вот, на всех трех моих котов приходятся два яичка Найденыша, поскольку Сей-часа и Потома из соображений их же безопасности пришлось кастрировать. Через два дома от нас проживает так называемый голубятник. Полноценные коты частенько делали вылазки в его владения, и некоторые не возвращались, ибо голубятник считал, что птичек можно спасти, только уничтожая котов.
Надо бы написать о нем репортаж.
Я глубоко вздохнула и объяснила феминистке-интеллектуалке, почему мои взрослые коты лишены регалий мужественности. Тема отсутствия яиц задела даму за живое и послужила отправной точкой для продолжительного монолога о мужчинах, их потребности власти и желании доминировать, об унижении женщин и отсутствии элементарного к нам, женщинам, уважения.
— Они всегда лучше, потому что именно такими себя считают! Больше зарабатывают! Ничего никому не должны! А ведь весь мир на женщинах держится. Это они рожают. А мужчины — трутни! — бушевала она. — Мы должны что-то с этим сделать. Мы не можем позволить, чтобы с нами так обращались! Они думают, что нас можно подвести под какую-то схему, не допустим этого!
Я не испытывала особого желания не позволять мужчинам что-то там делать — сказала бы даже, что события последних недель изменили меня настолько, что я бы скорее им теперь позволяла… ах! и еще как позволяла… Я не видела никакой непосредственной угрозы, связанной с подведением меня под некую непонятную, но ужасную схему.
Мои коты прошествовали в сторону кухни, скинули крышку с кастрюли с супом, пошелестели в полиэтиленовых пакетах; я извинилась перед своей знакомой, подняла крышку с пола, насыпала животным то, чего они сами себе, если верить рекламе, охотно бы купили. Купить, может быть, и купили бы, но сейчас не желали есть, а продолжали мяукать, поглядывая на суп, а я вернулась на прежнее место к камину.