Никогда
Шрифт:
– Понял, что за все надо платить. За то, чтобы уменьшить квартплату, надо ебать старую корову; за то, чтобы не возвращаться в деревню, надо ублажить городскую девчонку до самого страшного матерного ругательства.
– До какого? – спросил он машинально.
– До небоскреба.
– А при чем тут… небоскреб?
– При том, что он фундаментальный, многоэтажный и есть слово «ёб».
Юрка
– Она что, все еще ходит в капроновых колготках? – усмехнулся Кирилл.
– Нет, в джинсах… Кто ходит в колготках, ты о ком вообще?
– О девчонке с татуированными ляжками, а ты кого ты там высматриваешь?
– Пошел ты нахуй с ляжками и без ляжек! – махнув рукой, Юрка снова сел лицом к нему. – Юльку я жду, Юльку!
– Она к тебе придет? Сюда?!
– Приедет аз мной. Я что, похож на дурака, который потащит сумку с барахлом на себе в академию?
– Ну ты хорошо устроился!
– А кто спорит… Вместе, кстати, поедем, в «пежике» места хватит.
Задумавшись о чем-то, друг помолчал.
– В общем, я решил, узлом завяжусь, но Юлька захочет за меня замуж. Две недели буду по ресторанам водить, чтобы не подумала, что я нищий.
– Откуда у тебя деньги на рестораны? Хотя бы на один?
– От верблюда. Я весь семестр на машину откладывал!
– И что? ради своей ГМУшной Юльки спустишь все, что копил?!
– Как ты еще осенью говорил, на наши деньги купишь только помойку на колесах. А если я женюсь на Юльке… ты знаешь, кто у нее отец?
– Откуда мне знать? – Кирилл от души засмеялся.
– Я тоже не знаю. Но узнаю и не пожалею.
– Узнаешь? Ты так уверен? Серьезный человек подарил дочери желтый «Пежик» для того, чтобы она вышла замуж за удрота из деревни Новое Сиралово?
– А куда он денется, – спокойно возразил Юрка. – За две недели я заделаю ей ребенка, и тогда уже обратной дороги нет.
– Юрка, у тебя башню снесло, – он покачал головой. – В девятнадцать лет становиться отцом?
– Не снесло. Лучше в девятнадцать стать отцом на Ново-Мостовой, чем в двадцать девять оставаться холостым парнем, как ты сказал, в нашей Сираловке.
Кирилл не ответил.
Под окном раздался затейливый сигнал клаксона.
– Юленция приехала, – Юрка
счастливо просиял. – Одевайся, поедем в академию.– А почему бы и нет, – ответил Кирилл и добавил: – Мать твою ёб.
– –
– Твой Мефодий оставил тебя одного, – сказала Тамара Федоровна, зайдя вечером на кухню, где он в одиночестве хрустел чипсами.
– Какой… Мефодий? – изумленно переспросил Кирилл.
– Да никакой. Просто если ты Кирилл, то твой лучший друг – Мефодий.
Хозяйка засмеялась серебристым девчоночьим смехом, подошла сзади, склонилась, обжала ему голову грудью, горячей сквозь черное платье.
Оно сменило цветастое и казалось еще более выразительным.
– Тамара Федоровна, понятия не имею, о чем вы говорите, – сказал он.
– Кирилл и Мефодий – два брата, создатели славянской письменности, равноапостольные святые, – пояснила Тамара Федоровна. – Ты не поверишь, но я успела поработать на компьютере. Так вот, начальник нашей базы матерился и говорил, что этих двух он связал бы за бороды и отправил в ад за то, что весь мир пишет латинскими буквами, а у нас кириллица и всё всё время виснет.
Хозяйка вздохнула.
– Да неважно все это. Я хотела сказать, что твой Мефодий Юра ушел и ты, Кирилл, остался один.
– Один, – подтвердил он. – И что?
Тамара Федоровна молчала.
– Теперь вы возьмете второго жильца?
На кухне повисло молчание.
Чипсы лежали на тарелке, пахли беконом с перцем и им было все равно, потому что они была сделаны из сои.
– Нет.
Голос женщины прозвучал странно.
– Ты ведь обо мне ничего не знаешь, Кирюша.
– Не знаю, – подтвердил он.
– Я тоже когда-то была молодая и тоже чему-то радовалась и на что-то надеялась, была замужем…
Тамара Федоровна отошла, встала по другую сторону, провела руками по бокам.
Она была немолода, но хороша.
– В общем, не хочу распространяться.
Чтобы не отвечать, Кирилл взял с тарелки чипс – серо-желтый кружок с темными бороздками.
Хруст наполнил галактику.
– Я старая, но еще живая. Я давно живу, как живу. Но ты, Кирилл…
Хозяйка перевела дыхание.
Ей было трудно говорить.
Конец ознакомительного фрагмента.