Никогде (Задверье) (др. перевод)

– Ну вот, ваш босс уходит, – сказал маркиз мистеру Крупу. – Надеюсь, он с вами расплатился.

Круп пристально посмотрел на маркиза.

– Что?

– Просто вряд ли вы с ним когда еще увидитесь, – подал голос Ричард. – Он не понял, что задумал маркиз, но решил Карабасу подыграть.

Мистер Вандемар медленно мигнул – его веки дернулись, как шторка в старинном фотоаппарате.

– Что?

Мистер Круп почесал подбородок.

– А эти потенциальные трупы правы, – сказал он своему партнеру и подошел к ангелу, который стоял у двери, сложив руки на груди. – Сэр, прежде чем вы вернетесь в отчий дом, давайте вспомним о том, что вы нам обещали.

Ангел повернулся и посмотрел на него с таким презрением, словно перед ним была мелкая букашка. Потом отвернулся. «Интересно, над чем он размышляет?» – подумал Ричард.

– Мы потом все обсудим, – наконец проговорил ангел. – Совсем скоро вы, мелкие, презренные твари, получите все, о чем мечтаете. Когда я завладею троном.

– Значит, варенье, как обычно, потом, – сказал Ричард.

– Я не люблю варенье, – откликнулся мистер Вандемар. – От него живот пучит.

Мистер Круп поднял указательный палец.

– Кажется, босс решил нас помучить, – сказал он. – Не советую мучить мистера Крупа и мистера Вандемара. Мы никому такого не прощаем. И всегда берем то, что нам причитается.

Мистер Вандемар встал рядом с мистером Крупом.

– Сполна.

– С процентами! – рявкнул мистер Круп.

– И вкусной печенкой должника, – добавил мистер Вандемар.

– Даже если должник сидит в раю? – спросил Ричард.

Мистер Круп и мистер Вандемар подошли к задумавшемуся ангелу.

– Эй! – воскликнул Круп.

Дверь была открыта. Пусть не полностью, но открыта. Из щели струились потоки яркого света. Ислингтон шагнул вперед. Казалось, он мечтает о чем-то прекрасном. Свет падал ему на лицо, и ангел пил этот свет, точно вино.

– Не бойтесь, – успокоил он своих помощников. – Когда все мироздание окажется в моих руках, и они падут передо мной ниц, я награжу всех достойных и покараю своих мучителей.

Потом прошептал что-то себе под нос. Ричард не разобрал, что именно, однако это было очень похоже на: «И проклятого Гавриила в первую очередь».

Поднатужившись, девушка распахнула дверь. За ней был странный, ни на что не похожий мир – в бесконечной пустоте бушевал вихрь света. Ричард прищурился и отвернулся: оранжево-лиловое сияние было таким мощным, что на него невозможно было смотреть. Неужели это рай?! – удивленно подумал он. – По мне, так больше похоже на ад!

И тут он ощутил ветер.

Над его головой пролетела свеча и исчезла в дверном проеме. Потом еще одна. Потом еще и еще. Все свечи закружились по залу, одна за другой исчезая в дверном проеме. Казалось, весь зал засасывает туда, за дверь. И это был уже не просто ветер, Ричард сразу понял. У него заныли запястья под кандалами, – словно он вдруг стал весить в два раза больше, чем раньше. Внезапно Ричард заметил резкую перемену в перспективе: теперь он как будто висел над дверью, а она была далеко внизу. Так что все улетало в дверной проем под действием силы тяжести. А никакого ветра и не было, – всего лишь воздух, который чужой мир по ту сторону двери всасывал в себя вместе со всем, что было в зале. Ричард стал гадать, что находится там, за дверью. Звезда? Черная дыра? Или что-то вовсе невообразимое?

Ислингтон изо всех сил вцепился в одну из колонн.

– Это не рай! – закричал он. Его серые глаза сверкали, на губах выступила пена. – Ах ты, ведьма! Что ты наделала?!

Дверь ухватилась свободной рукой за цепь, которой она была прикована к колонне, так, что побелели костяшки пальцев. Она торжествующе посмотрела на ангела. Мистер Вандемар вцепился в ножку стола, а мистер Круп – в мистера Вандемара.

– Это был не настоящий ключ! – радостно воскликнула Дверь, стараясь перекричать рев ветра. – Я заказала себе копию у кузнеца на рынке.

– Но ты ведь открыла им эту дверь! – завопил ангел.

– Нет, – отозвалась девушка с опаловыми глазами. – Я открыла не эту дверь, а совсем другую. У меня не сразу получилось, но я все же смогла ее открыть.

Лицо ангела исказилось. В нем не было больше ни доброты, ни сострадания, – одна только ненависть, черная, холодная ненависть.

– Я убью тебя, – сказал он.

– Как вы убили всех моих родных? Нет, вряд ли вам удастся еще кого-нибудь убить.

Ислингтон все еще цеплялся побелевшими пальцами за колонну, но его тело висело в воздухе параллельно полу. Он уже наполовину скрылся в дверном проеме. Это выглядело и забавно и жутко одновременно.

– Закрой дверь! – попросил он. – Прошу тебя, закрой дверь! Я скажу тебе, где твоя сестра… Она еще жива…

Дверь вздрогнула.

В ту же секунду Ислингтона унесло в дверной проем. Маленькая, машущая руками фигурка мелькнула вдали и исчезла в вихре ослепительного оранжево-лилового света. Ветер усилился. Ричард отчаянно надеялся, что его кандалы и цепи выдержат. Он чувствовал, как его тоже засасывает в дверной проем. Оглянувшись, он увидел, как маркиз Карабас трепыхается на ветру, будто марионетка, которую вот-вот засосет в пылесос.

Стол, в ножку которого вцепился мистер Вандемар, полетел к двери и застрял в дверном проеме. Мистер Круп и его напарник были уже снаружи, но не собирались сдаваться. Мистер Круп ухватился за фалды пиджака мистера Вандемара, и теперь, глубоко вздохнув, начал медленно ползти по его спине. Стол заскрипел. Мистер Круп посмотрел на Дверь и улыбнулся, как обожравшийся наркоты лис.

– Это я убил твоих родных. Я, а не он. И теперь я наконец-то доберусь и до тебя…

Тут пиджак не выдержал, и мистер Круп полетел в дверной проем, сжимая в руке клок темной ткани. Мистер Вандемар посмотрел, как напарник летит в никуда, подхваченный оранжевым вихрем, и перевел взгляд на Дверь, но в его взгляде не было ни ненависти, ни жестокости. Пожав плечами, – насколько может пожать плечами человек, цепляющийся за ножку стола, он тихо сказал:

– Пока!

И разжал руки.

Его тут же засосало в дверной проем, и он полетел к мистеру Крупу, уменьшаясь с каждой секундой. Вот уже их крохотные фигурки слились в одну черную точку на фоне бескрайнего моря оранжево-лилового света, а вскоре и эта точка исчезла. «Что ж, – подумал Ричард, – в конце концов, они ведь были напарниками».

Дышать становилось все труднее и труднее. У Ричарда начала кружиться голова. Стол с грохотом разлетелся в щепки, и они полетели в оранжево-лиловый мир. Внезапно у Ричарда расщелкнулись кандалы на правой руке. Он тут же ухватился свободной рукой за цепь, которая вела к кандалам на левой руке. «Как хорошо, что палец у меня сломан на той, которая все еще в кандалах», – подумал Ричард, изо всех сил сжимая правой рукой цепь. Левая рука горела огнем – не только из-за сломанного мизинца, но и из-за того, что кандалы врезались теперь в запястье с удвоенной силой. Ричард закричал от боли.