Никола Тесла. Прометей ХХ века

В то время я снимал маленькую комнатушку вдвоем со своим сослуживцем – механиком Антоном Сцигети. По его советам я занялся атлетической гимнастикой, и вскоре все болезненные симптомы исчезли. С обновленными силами я вновь и вновь пытался мысленно конструировать модели бесколлекторного электродвигателя. В один из февральских дней 1882 года мы с Сцигети, воспользовавшись оттепелью, прогуливались по городскому парку, и я, как обычно, декламировал стихи, ведь тогда, как и сейчас, я знал наизусть целые книги и мог свободно их цитировать по памяти. Моим любимейшим произведением всегда был «Фауст» Гёте. Глядя на великолепный зимний закат, я с чувством прочитал отрывок:

Взгляни: уж солнце стало озарятьСады и хижины прощальными лучами.Оно заходит там, скрывается вдалиИ пробуждает жизнь иного края…О, дайте крылья мне, чтоб улететь с землиИ мчаться вслед за ним, в пути не уставая!

Произнеся эти бессмертные строки и будучи глубоко очарованным поэтической мощью гениального поэта, я задумался над глубиной их смысла, как вдруг, подобно проблеску молнии, меня осенила идея. Мгновенно я представил себе искомое решение и стал тростью чертить на песке схемы, которые потом и были воспроизведены в моих фундаментальных патентах, описывающих двигатель переменного тока. Вот так поэтический образ, подобно вспышке молнии, внезапно осветил лежащее где-то в глубинах сознания четкое, законченное и дееспособное видение моего индукционного двигателя. В тот миг я мысленно увидел те самые схемы, которые через шесть лет с триумфом демонстрировал собранию Американского Института инженеров-электриков.

Надо сказать, что весь последующий ход событий наглядно показал, насколько истинно было мое тогдашнее озарение. Именно тогда, в феврале 1882 года, у меня впервые и возникла концепция вращающегося магнитного поля, хотя термин этот вошел в электротехнический лексикон гораздо позже. Это было открытие, сделанное с помощью поэтического образа из бессмертного творения гения Гёте, но не следует, однако, забывать, что этот взлет научного вдохновенья не был спонтанным, а подготавливался длившимся несколько лет периодом самых интенсивных размышлений. Ну, вот и вся моя история поэтического вдохновения на ниве изобретательства, – Тесла широко улыбнулся и встал с кресла.

– А дальше? Расскажите, что же было дальше? – Казалось, что Дороти сейчас просто расплачется, так и не узнав, как же сложилась дальнейшая судьба великого изобретателя. Впрочем, ее тут же дружно поддержали и другие слушатели.

– Ну, хорошо, хорошо, – Тесла задумчиво смотрел некоторое время в черноту заснеженного окна. – Итак, после открытия принципа действия индукционного двигателя я еще несколько месяцев работал на Будапештской телефонной станции, но возможности материализовать «в железе» свои идеи у меня не было ни малейшей. Рассмотрев несколько вариантов трудоустройства, я решил перебраться в один из главных европейских электротехнических центров – Париж. Вот так осенью 1882 года я распрощался с Австро-Венгрией и уехал во Францию. В Париже мне удалось устроиться на работу в должности инженера на один из электромеханических заводов Континентальной компании Эдисона. Вскоре мне удалось проявить себя как искусного наладчика электрических машин, после чего последовало назначение на престижный пост инженера по пуско-наладочным работам. Это повышение по службе делало мне большую честь, ведь в ту пору мне исполнилось всего двадцать шесть лет.

Хотя я был очень занят на работе, но не переставал помышлять о воплощении в металле своей идеи бесколлекторного электродвигателя. Однажды я познакомился с несколькими американцами-инженерами, работавшими в компании Эдисона, и поведал им о своем открытии. Они тут же предложили мне основать акционерное общество. Предложение показалось мне невероятно комичным, так как я не имел ни малейшего понятия об этом предмете, кроме того, что речь шла о чисто американском способе организации промышленного производства, мало принятом в Европе. Как и следовало ожидать, из этого ничего не вышло, и в последующие месяцы я ездил по Франции и Германии из города в город доводить до кондиции пуско-наладочные работы на электрических станциях. По возвращении в Париж я изложил свои соображения по улучшению работы динамо-машин и вскоре убедительно продемонстрировал правоту своих выводов. Успех был полным, дирекция осталась довольной и разрешила мне заняться усовершенствованием автоматических регуляторов, в которых ощущалась большая нужда.

В начале 1883 года произошел очень неприятный инцидент во время торжественного пуска электростанции постоянного тока для освещения лампами накаливания реконструированного Центрального вокзала в Страсбурге. Здесь произошло короткое замыкание и возник сильный пожар, выведший из строя большую часть электростанции. Для ликвидации последствий аварии администрация компании срочно направила меня в Страсбург в сопровождении помощника Антона Сцигети, который по моей рекомендации также перебрался из Будапешта в Париж. Для восстановления страсбургской электростанции понадобилось более полугода, и у меня было достаточно досуга заняться вплотную конструированием электродвигателя. Именно в этом городе я и построил свой первый двигатель. Я захватил с собой из Парижа некоторые материалы, а в механической мастерской при железнодорожной станции, где я монтировал электросиловую установку, сделали для меня стальной диск на подшипниках. Это был грубый и недоделанный аппарат, однако он доставил мне наивысшее удовлетворение, когда я впервые увидел вращение, вызванное переменными токами и без всякого коммутатора. С этим аппаратом мы вместе с моим помощником провели много успешных опытов в течение лета 1883 года.

Итак, мое пребывание в Страсбурге подходило к концу, и весной 1884 года привокзальная электростанция была полностью восстановлена и сдана в эксплуатацию. Я возвращался в Париж в приподнятом расположении духа. Во-первых, была большая удовлетворенность первыми опытами с макетом моего двигателя, а во-вторых, я надеялся получить обещанную компанией приличную премиальную сумму за успешное выполнение сложного технического задания и наконец-то построить настоящую действующую модель асинхронного многофазного двигателя-генератора переменного тока.

Увы, и в этот раз моим мечтам было не суждено сбыться. Дело в том, что в руководстве Континентальной компании Эдисона было три администратора, которых я для упрощения назову А, В и С. Когда я обратился к господину А, то он сказал, что вопрос о премии решает господин В. Этот джентльмен направил меня к господину С, который заверил меня, что в этом вопросе компетентен лишь господин А. После нескольких попыток получить обещанное я уразумел, что награда была просто ложной приманкой. Помнится, тогда я был немало удивлен подобным отношением к научно-техническому творчеству в компании, возглавляемой таким известным новатором, как Эдисон, и лишь много позже я понял, что такой стиль отношения к творческим личностям и изобретателям и задает самое главное руководящее лицо, на поверку оказавшееся отъявленным плагиатором, тупоголовым мошенником, беззастенчиво присваивающим плоды труда своих многочисленных интеллектуальных рабов! – Тесла перевел дух и вопросительно посмотрел на своих слушателей. Девушки тихо прыскали смехом, Чито широко и довольно улыбался, а Шерф с самым серьезным видом кусал кубы, пытаясь сдержаться, но в конце концов не выдержал и разразился гомерическим хохотом. «Символ американской предприимчивости и изобретательности» ненавидели и презирали все более-менее проницательные люди, сталкивающиеся с ним на жизненном пути.

– «Тупоголовый мошенник», мистер Тесла, – это здорово сказано! – Юлиус Чито просто сиял, давясь радостным смехом. – Сколько он вам пакостей сотворил, а вы все прощали…

– Ладно, уж, друзья, – изобретатель сохранял строго-отстраненный вид, но его большие синие глаза так и лучились смехом. – Давайте продолжать. Итак, вернувшись из Страсбурга и пробежавшись по «лошадиному кругу», как сами высокопоставленные обманщики называли процедуру бесконечного хождения по кабинетам, придуманную их же заокеанским патроном, я решил попробовать обратиться к некоторым французским промышленникам с предложением открыть дело по производству бесколлекторных двигателей переменного тока. К сожалению, моя новаторская инициатива так и повисла в воздухе. Собственно говоря, вряд ли в тогдашней Франции нашелся бы смельчак, который мог бы уверовать в перспективность и коммерческую ценность идей, выдвинутых никому не ведомым иностранцем. Я долго раздумывал над сложившейся ситуацией и в итоге решил испробовать счастья в Новом Свете, считавшемся местом воплощения самых неожиданных изобретательских идей. Я легко заручился рекомендациями руководства эдисоновской компании, поскольку имелась негласная инструкция самого Эдисона о рекрутировании пополнения американских электротехнических предприятий. В то время, как и сейчас, в эдисоновской штаб-квартире, расположенной в пригороде Нью-Йорка – Менло-Парке, работало много трудолюбивых и способных сотрудников со всего мира, причем особенно охотно Эдисон брал себе на службу одаренных европейцев. К тому времени генеральный директор Континентальной компании настолько благоволил ко мне, что, не боясь упреков в преувеличенном предрасположении, в рекомендательном письме, адресованном Эдисону и выданном мне на руки, написал: «Я знаю двух великих людей, один из них – это вы, а второй – молодой человек, которого я вам рекомендую».

Надо сказать, что более-менее комфортабельное путешествие в Америку всегда стоило дорого, а Компания не оплачивала расходов. Поэтому я был вынужден продать все свои вещи, чтобы хоть как-то наскрести денег на билеты от Парижа до Гавра по железной дороге и от Гавра до Нью-Йорка пароходом. Вот так и случилось, что весной 1884 года я отплыл на свою новую родину…

Тесла замолк и, подойдя к окну, надолго прижался лбом к холодному стеклу. Наверное, в его феноменальном художественном воображении мелькали яркие картины тех давно ушедших дней, когда молодой эмигрант с далеких Балкан в первых числах июня 1884 года подплывал к нью-йоркскому порту на островке Бедлоу, в заливе Аппер-Бей. Его взору открылась картина, так мало напоминающая ту величественную панораму крупнейшего на планете мегаполиса, где изобретателю предстояло прожить более полувека. Манхэттен, расчерченный прямыми линиями на прямоугольные кварталы, ограниченные авеню и стритами, еще не имел своего ярко выраженного лица города небоскребов, и в нем преобладали унылые, казарменного вида конторские здания и жилые дома.

Услышав деликатное покашливание своего управляющего, Тесла со смущенным видом повернулся к своим сотрудникам и, заметив, что у девушек уже слипаются глаза, несмотря на их протесты, отложил «вечер воспоминаний» на следующий день. Сам же он еще долго стоял, погруженный в глубокие размышления, приоткрыв фрамугу рамы и глотая леденистый солоноватый воздух близкого атлантического шторма.

Прогулка «электрического вампира»

Момент, когда кто-то конструирует воображаемый прибор, связан с проблемой перехода от сырой идеи к практике. Поэтому любому сделанному таким образом открытию недостает деталей, и оно обычно неполноценно. Мой метод иной. Я не спешу с эмпирической проверкой. Когда появляется идея, я сразу начинаю ее дорабатывать в своем воображении: меняю конструкцию, усовершенствую и «включаю» прибор, чтобы он зажил у меня в голове. Мне совершенно все равно, подвергаю ли я тестированию свое изобретение в лаборатории или в уме. Даже успеваю заметить, если что-то мешает исправной работе. Подобным образом я в состоянии развить идею до совершенства, ни до чего не дотрагиваясь руками. Только тогда я придаю конкретный облик этому конечному продукту своего мозга. Все мои изобретения работали именно так. За двадцать лет не случилось ни одного исключения. Вряд ли существует научное открытие, которое можно предвидеть чисто математически, без визуализации. Внедрение в практику недоработанных, грубых идей – всегда потеря энергии и времени.

Н. Тесла. «Статьи и речи»