Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта
Шрифт:
На следующее утро экспедиция Гумилёва заплатила местному учителю, чтобы тот показал дорогу, но как гласит запись в дневнике поэта: «…долго хотел убежать, и мы его били. Абиссинцы догнали нас. Шли четыре часа и остановились без воды и палатки».
После непродолжительного отдыха экспедиция отправляется опять в дорогу. И снова краткие записи поэта под номерами 16–22: «Спуск к Рамису, который начинается в Мете и в этом месте впадает в Уаби. Мы перешли его вброд и через полчаса красивого пути достигли Уаби, которая разлилась. Кричали и стреляли, чтобы спугнуть крокодилов, потом пустились вплавь. Крокодилы кружились тут же и пугали мулов, которые начали тонуть и нестись по течению. С Коли, мул которого опрокинулся, крокодил сорвал гетру, другого мальчика он схватил за палец. Мокрые, мы вылезли и долго голые сушились на берегу. Потом ловили рыбу. Поймали 14 белых, двух черных с усами. Клев чудесный. Под вечер подъем 2 ч<аса> трудный. Спим без палатки… Вышли в 6, шли до 11, все барха; встретили гиганта галласа, в Арусси они все такие. Он за деньги показал воду, продал масло. Мука кончилась.
23 июня 1913 года Н. С. Гумилёв и Н. Сверчков в селении Шейх-Гуссейн [35] : «Шли три часа до города; остановились на окраине под двумя молочаями. Пришли два галласа, которые советовали гнать других. Аба Муда прислал провизии. Мы пошли к нему; он принял нас в доме с плоской крышей, где были три комнаты — одна отгороженная кожами, другая — глиной. Была навалена утварь. Хотел войти осел. Муда подражает абиссинским вождям и важничает. Потом после дня ужасной жары пошли смотреть гробницу Шейх-Гуссейна. Это огороженное высокой каменной стеной кладбище с каменным домиком привратника из Джиммы снаружи. Сняли обувь, камни кололись. Выбеленные снаружи домики не штукатурены внутри. Лучший дом — круглый гроб Ш. Г. Потом есть гробницы его сына, дочери, шейха Бушера (сына шейха Магомеда), шейха Абдул Кадира и знатных галласов. Вечером писали историю Ш. Г. с Хаджи Абдул Меджидом и Кабир Аббасом».
35
Ныне Шейх-Хуссейн.
Здесь Гумилёв и Коля-маленький рассматривали долго могилу Шейха Гуссейна и племянник поэта сделал несколько снимков. На одном из них Гумилёв держит в руках священную арабскую книгу. Сфотографировал Коля Сверчков и абиссинского наместника в Шейх-Гуссейне Аба Муду. На другой день поэт записывает в дневнике: «Утром пошли в обрыве смотреть место чудес. Видели пещеру, где он жил, и там беременную женщину, и змею, и святилище. Потом еще две пещеры, во второй дыры, где пролезает только безгрешный; пролез Аба Муда и я. Потом камень на дне обрыва, где Ш<ейх> Г<уссейн> молился, когда к нему пришел его любимый ученик и слетел с высоты 40; потом после тяжелого сна сфотографировали книгу и город».
Об этих эпизодах сохранились воспоминания Александры Сверчковой: «В пути караван Н. С. встретился с двумя абиссинцами, которые шли к св. Гуссейну, чтобы он помог им отыскать пропавшего мула. Н. С. заинтересовался и повел караван к жилищу пророка. По дороге туземцы рассказывали ему много чудесного: как святой превратил неприятельское войско в камни, как гора перешла вслед за святым со своего места на новое и т. д… Для испытания греховности человека служили два больших камня, между которыми был узкий проход. Надо было раздеться донага и пролезть между камнями в очень узкий проход. Если кто застревал, он умирал в страшных мучениях: никто не смел протянуть ему руку, никто не смел подать ему кусок хлеба или чашку воды. В этом месте валялось немало черепов и костей. Как ни отговаривал Коля маленький, Н. С. все-таки рискнул сделать опыт — пролезть между камнями. Коля м. говорил, что он боялся за дядю, как никогда в жизни! Все кончилось благополучно, и Коля маленький поспешил увести караван подальше, пока дядюшка не выдумал еще какого-нибудь (опыта). Однажды на них напало стадо буйволов. Их спасло только то, что дикие животные испугались, увидя лицо белого человека, и повернули назад. В другой раз они подверглись нападению обезьян, забравшись слишком глубоко в чащу леса. Коля маленький побывал в зубах крокодила и спасся только благодаря своей находчивости, а мул, на котором он ехал, погиб».
Конечно, все это вспоминала Александра Степановна в пересказе сына, и тот приукрасил некоторые события, чтобы вызвать восторг матери. А кое-что она просто не поняла, посчитав, что они встречались с Шейх-Гуссейном, которого давно уже не было в живых.
Из селения Шейх-Гуссейна экспедиция отправилась в сторону Гинира. Гумилёв записывает под номерами 25 и 26 в своем дневнике: «Вышли в 11, в три встретили коровий водопой, но не остановились, и потом выяснилось, что воды нет, и мы шли до 8 часов, т. е. до дега. Последний час был подъем в темноте. С утра ничего не ели, все больны. Путь Ю. 3., погода облачная, дождя нет… Шли четыре часа; зашли в деревню купить молока, осматривали избы. Купили машину для очищения хлопка… Потом пришел старик абиссинец с сыном, ему дана эта деревня, потом повел к себе и, закрывая нас полой от дурного глаза, поил молоком. Остановились кормить мулов. Искали золото в реке».
30 июня 1913 года Н. Гумилёв и Н. Сверчков шли в Гинир: «Шли 10 часов до Гинира, местность унылая — дега. Остановились за городом; Фасики друг — начальник рынка;
мы обедали у двух сирийцев дома Галеба».Здесь Гумилёв позволил себе расслабиться и отдохнуть несколько дней. Известна и точная дата, когда экспедиция отправилась дальше, — 4 июля. Из Гинира Гумилёв направился в обратный путь в Дире-Дауа, на что ушло двадцать пять дней. Последняя запись в дневнике была сделана 29 июля 1913 года (с 31 по 53 номер).
4 июля экспедиция Н. Гумилёва покинула Гинир; впечатления по дороге: «Идем шесть часов на запад; к югу горная цепь отделяет нас от Габбы; унылая дега, много шакалов». Отмеченная Габба — это главный город провинции Бале. Гумилёву это было, несомненно, интересно, так как именно в этих местах начиналась река Уаби (хребет Мендебо).
В оставшиеся до окончания похода дни Гумилёв очень конспективно отмечает происходящие события: «32. Идем четыре часа, потому что Фасика болен; остановились в лощине, едим пару уток. 33. Идем четыре часа до спуска к Уаби; по дороге ловили крысу; везде абиссинские поселения, базар без деревни; начальник в будке, объявление о беглом рабе; красавицы; женщина с зобом; купили глиня<ную> и плетеную вазу из-под масла. 34. Спуск к Уаби 4 часа; переправа, дождь, хлопоты с мулами; заплатили 4 талера, шли час от воды, ища травы. 35. Встали в два часа ночи, чтобы выйти из колы до жары. Шли 6 ч<асов> и остановились отдыхать. Потом шли от трех до пяти; подъем в дега; остановились у строящегося абиссинского города. У галласа взамен соли взяли молока. 36. Идем 5 ч<асов> по дега, деревень мало, дров нет. Днем капал от 1 до 3-х дождь, ночью ливень. В деревне нам приготовили… Фасика убил утку, которую жарил я. 37. Идем пять часов на северо-восток; убили двух уток; много снимали в деревне; в стороне служанка Ш<ейх> Г<уссейна>. 38. Шли 5 ч<асов>. На востоке город… Кабала; Тичо в горах. Много… Вечером пришел бык и лизал осла. Ибрагим говорит, что хозяин быка умрет; Магомет, что быки любят пот. 39. Идем шесть часов. Остановились в пустой деревне, жители выселились на время дождей в кола, т<ак> слишком много грязи и быки тонут. Уаккине болен; спим в доме. 40. Сидим на месте, т<ак> к<ак> Уак<кине> болен. Видели галласа-фермера. Ходили за медафьелями (дикими козами), их масса, но они не подпускают. Я ранил одну, и мы два часа бегали за ней. Пошел дождь, мы спрятались в бурнус галласа. Пропал револьвер. 41. Шли пять часов по дега; много покинутых деревень, в одной переждали дождь, сидя на кровати. 2-х часовый спуск в война-де-га. Уже видно Иту. 42. Через три часа прелестной дороги с павианами и… палатка; из нее выходит белый m-r Rey, мы садимся и решаем ночевать, чтобы завтра вместе пройти таможню — у него кобылы, у меня разрешение. Вечером ему приносят еды от жены Ато Мандафры, едим вместе. Мул кашляет. 43. На утро… 49. Подходим к Монаху. 50. Сидим у Монаха. 51. Ушли от Монаха. 52. Пришли в Лагохардам. 53. Дорога…» На этом обрывается и этот конспективный дневник.
29 июля 1913 года в «Африканском дневнике» Николая Гумилёва сделана последняя запись. Но экспедиция на этом не завершилась. В начале августа Н. Гумилёв и Н. Сверчков в Дире-Дауа ждут денег, так как им не на что отправиться назад. 8 августа Николай Степанович вынужден был обратиться с просьбой одолжить необходимую сумму к русскому послу в Абиссинии Чемерзину. Посол дал поэту сто сорок талеров, которые тот обязался вернуть по прибытии в Россию. Теперь Гумилёв вынужден ожидать отправления и пакует собранные материалы.
А тем временем произошел довольно интересный случай. 13 августа 1913 года в селении около Дире-Дауа в семье X. Мариало родился сын, названный в честь русского поэта Гумилёва — Гумило. Почему? Именно в это время Гумилёв гостил в семье переводчика и пробыл там полтора дня, то есть до 15 августа. Племянник переводчика О. Ф. Е. Абдуи так передал в 1987 году в газете «Московские новости» сообщение об этих днях поэта в Африке: «В день отъезда поэта из нашего дома в Харар местный землевладелец привязал своего работника за ногу к дереву… Гумилёв отвязал его и привел в Дире-Дауа, поручив там попечению французских миссионеров. В этот же день 13 августа у моего деда родился сын, и в честь русского путешественника его назвали Гумило». Эфиопский Гумилёв умер в 1974 году.
15 августа 1913 года официально окончилась экспедиция Н. Гумилёва, о чем свидетельствует тетрадь, сданная Николаем Степановичем в Музей антропологии и этнографии, на обложке которой написано: «Галласские, хараритские, сомалийские и абиссинские вещи, собранные экспедицией Н. Гумилёва 1913 г. от 1-го мая до 15-го августа». На четырнадцатой странице нарисована схема путешествия экспедиции, а на пятнадцатой и шестнадцатой даны пояснения. Согласно данной схеме поэт прошел следующий путь: Харар, Джиджиге, район Меты, Аннийскую пустыню, Уэби, Шейх-Гуссейн, район Арусси, Чэрчэрских гор (восточная часть Центральной Абиссинии и примыкающая область к Северо-Западному Сомали).
Три недели Гумилёв со своим племянником просидел в Джибути, видимо, они ждали парохода той компании, которая обязалась их доставить в Россию. В Царском Селе дядя и племянник появились лишь в сентябре. 26 сентября Гумилёв сдал в качестве отчета три коллекции в Музей антропологии и этнографии. Коля Сверчков в свою очередь сдал около двухсот пятидесяти негативов с описью отснятого. Коллекциям поэта были присвоены номера 2154, 2155, 2156. В первую коллекцию попали экспонаты, собранные в Хараре. Их сорок шесть. Вторая коллекция содержала предметы быта сомалийцев и насчитывала сорок восемь предметов. В третьей, — представлявшей галласские племена коту и арусси из провинций Арусси, Аппия, Бали и Мета, — было тридцать четыре предмета. Четвертую коллекцию, которую музей не мог купить, поэт подарил, и она числится под номером 2131. В нее вошли предметы абиссинского быта.