Николай Самохин. Том 2. Повести. Избранные произведения в 2-х томах

Тут Побойник раскрыл карты и увидел, что ему пришло шесть пикей…

– Раз! – сказал он. Остальные спасовали. Миша взял прикуп – и тем обнаружил еще пикового туза.

– Женим, старик! – бодрым голосом заверил Миша Трущеткина. – Еще как женим! В ногах валяться будешь. Приходи завтра к нам – я тебя с подругой жены познакомлю…

В следующую пятницу, вечером, к томившимся во дворе на скамеечке Мише Побойнику и Семену Разгоняеву подошел Левандовский.

– Привет! – поздоровался он. – Слыхали новость? Трущеткин женится.

– Иди ты! – не поверил Семен.

– Точно, – сказал Левандовский. – Больше не на что подумать. Второй день моет полы.

– Заливаешь, – отмахнулся Разгоняев. – Чтобы Трущеткин пол мыл!..

– Не веришь – позвони, – сказал Левандовский. Семен пошел к автомату и набрал номер Трущеткина.

– Здорово! – крикнул он в трубку. – Чем занимаемся?

– Пол мою! – счастливым голосом ответил Трущеткин.

– Чего это ты? – неодобрительно поинтересовался Семен. – До октябрьских еще далеко.

– Женюсь, Сема! – хихикнул Трущеткин. – Вроде как женюсь.

– Ах, женишься! – протянул Разгоняев. – Ну, давай, давай… Дело хозяйское. Жениться – не напасть, как бы женившись не пропасть.

– Это ты о чем? – насторожился Трущеткин.

– Да нет, ничего, – сказал Разгоняев. – Так я… Тут ведь раз на раз не приходится. Некоторым, бывает, даже повезет. Редко кому, правда… Ты-то свою давно знаешь?

– Да уже… неделю, – сказал Трущеткин – С того дня, как у Миши познакомились.

– Неделю! – ужаснулся Семен. – Вот это стаж! Ты хоть запомнил, какого она цвета? Небось, на улице встретишь – не узнаешь.

– Почему не узнаю, – обиделся Трущеткин. – Она блондинка.

Обратно Разгоняев вернулся мрачный.

– Женится, мазурик! – сказал он. – На блондинке. На Мишкиной протеже…

– Как на блондинке?! – подскочил Миша Побойник. – Вот это хохма! Ну-ка, дай двушку. – И он рысью ударился к телефону.

– Привет! – сказал Миша, услышав далекий голос Трущеткина. – Это я. Пол, что ли, моешь?

– Ага, – подтвердил тот. – Домывал. Да тут Сема позвонил – теперь уже и не знаю.

– Слушай, – затоптался в будке Побойник. – Такое дело, понимаешь… Надо бы мне сразу тебя предупредить, как друга… Но лучше поздно, верно?.. В общем, не блондинка она, старик, Ну, красится, понял? То ли хной, то ли какой другой чертовщиной. Мелочь, конечно, в наше время… Но считаю своим долгом. Чтобы обид не было… И потом еще одна штуковина – замужем она была. Ты слушаешь? Ну вот… И муж от нее ушел. Или ушел, или она его поперла – не знаю – дело семейное, темное. Короче, сбежал он. В Норильск. Может, сам гусь добрый, а может, она догрызла – тут гадай не гадай… Зола, конечно, в наше время. Но я тебе сообщил, имей в виду. Чтоб разговоров потом не было…

– Ну, хохма! – повторил Миша уже на скамейке. – Едва успел.

Помолчали.

– Так что, пульку сообразим? – сказал Левандовский.

– А где? – спросил Семен Разгоняев. – Квартирка-то улыбнулась.

– Об этом я не подумал, – бледнея, сознался Левандовский.

– Не подумал! – желчно передразнил Семен. – Чужой дядя за вас думать будет!

– Пойду, – сказал Левандовский, поднимаясь. – Пойду к нему! – решительно повторил он и застегнул макинтош. – Все выложу. Всю подноготную своей семейной жизни. Молчал я, ребята, вам ничего не говорил. А теперь нельзя. Раз такое дело.

– Холодище у тебя собачий! – сказал Миша Побойник, дуя на пальцы.

– Так зима же на дворе, – объяснил Трущеткин.

– А верно, Игореша! – поддержал Побойника Левандовский.

– Зима – зимой, а ты бы окна заклеил.

– Да гори они! – махнул рукой Трущеткин – Я вон лучше фуфайку надену. Много мне надо, одному? Другое дело – когда семья. Женили бы вы меня, ребята, а?

– Женим, женим, – рассеянно пообещал Семен Разгоняев, сдавая карты – Почему бы не женить…

ШАШЛЫК НА СВЕЖЕМ ВОЗДУХЕ

У нас тут с недавних пор ввели новшество – шашлыки на городском пляже затеяли продавать. Да не какие-нибудь поджаренные на сковородке и для блезиру насаженные на шампура, а естественные. Поставили жаровню; повар возле нее крутится – настоящий грузин или, может быть, армянин; два подручных у него – один угли ворошит, другой мясо готовит. В общем, – конвейер.

При нашем резко континентальном климате и, стало быть, очень жарком лете – полная имитация Кавказа. Не надо в Сухуми ехать или куда на Пицунду. И, конечно, среди отдыхающих на пляже это дело сразу получило громадную популярность.

В прошлое воскресенье мы с Жорой Виноградовым тоже соблазнились. Подошли и заняли очередь. Очередь порядочная – человек восемьдесят голых людей. Однако двигается. И довольно быстро. Как минута – шашлык, как еще минута – еще шашлык. Конечно, большинство товарищей берут по два, так что, в общем и в целом, время удваивается, но, в принципе, терпимо.

Ну, значит, стоим – ждем. Слюнки пускаем. Как вдруг сбоку, слева, подходит к повару какой-то гражданин в кепочке, повыходному одетый, и говорит:

– Здорово, Гога. Подкинь-ка мне один прутик. А то жарко что-то.

– А-а, – говорит повар, не переставая орудовать возле жаровни, – салям, салям, – и подкидывает этому гражданину одну порцию, какая получше.

Ну, мы молчим. Не возражаем. Видим, ничего здесь особенного – вполне рядовое явление. Когда человек на такой жаре целый день возле огня калится – имеет он право угостить хорошего знакомого? Имеет.

Дальше события развиваются так: этот, в кепочке, быстро очистил прутик – видно, действительно, крепко согрелся человек – и говорит:

– Давай второй.

Очередь опять молчит. Отчасти потому, что народ у нас все же очень терпеливый, отчасти потому, что каждый, наверное, думает про себя: «Ну, кто не без греха». Да… А этот, в кепочке, доел второй шашлык и говорит:

– Давай третий.

Тут самая передняя гражданка не выдержала.

– Послушайте, товарищ, – говорит, – это уже свинство! Ну сколько можно? Ну один, ну два, но не три! Я полтора часа отбухала на солнце, а теперь должна ждать! Что – этот гражданин привилегированный или красивее других?

– Зачем красивее? – отвечает повар. – Это грузчик наш.

– Что-то он не похож на грузчика! – замечают из очереди. – Ишь, выфрантился!

– А он сегодня выходной, – поясняет один из подручных.

Ну, ладно. Опять замолчали. Раз грузчик – это понять можно. У нас ведь людям лишнего объяснять не требуется. Черт с ним, пусть этот грузчик нажрется своих подопечных шашлыков – мы не облезем.

А грузчик между тем прикончил третий шашлык и говорит:

– Давай четвертый.

Жора Виноградов позади меня захлебывается: