Николетта Скайрини или Старший брат - босс Варии?!

– Он поймет.

– И, что ты решила?

– Я хочу оставить свою фамилию.

– Вайсманн?

– Нет, свою фамилию. Я хочу остаться Николеттой Скайрини.

– Потому что старший брат босс Варии, и никто не посмеет рыпнуться, не желая проблем?

– Нет, хотя и поэтому тоже. И все же это не главная причина.

– И какая же главная?

– Главная причина заключается в том, что я слишком люблю своего старшего брата, который напрасно ревнует меня к жениху.

Некоторое время царило молчание, а после Николетту обняли знакомые с детства руки. Облегченно вздохнув, девушка уткнулась лицом в рубашку на плече. Рубашка пропахла сигаретами, порохом и кровью. Ощутив знакомый, почти забытый запах, Николетта едва не расплакалась.

– А помнишь, как я первое время боялась засыпать, боясь, что это все сон и я проснусь в лаборатории?

– Конечно, – хмыкнул вариец, прижимая к себе сестру. – Я еще помню, как ты шугалась грозового мусора и патлатого мусора. Зато с коронованным мусором ты подозрительно быстро сошлась.

– Может это было потому, что он был младше вас всех и более ближе для меня? – насупилась девушка, но отлипать от теплого бока старшего Скайрини не торопилась.

– Да неужели? Этот мусор вообще тебя вскрыть собирался, когда ты стащила у него корону и выкинула ее в пруд!

– Ну, он же этого не сделал? И вообще, я не поняла: ты хочешь, чтобы твой коллекционный виски отправился бороздить просторы канализации?

– Я пошутил, Никки. Ну, куда собралась, сиди.

– Ты ведь уже понял, правда? Я люблю Кею, но никогда не полюблю кого-то сильнее, чем люблю тебя. Ты тот, кто спас меня от кошмара. Ты тот, кому я обязана сном в те безумно кошмарные ночи, когда меня преследовали воспоминания. Брат, ты ведь все понимаешь, правда?

– Да понял я. Просто этот гейский мусор вывел меня из себя своими вопросам, – тяжело вздохнул вариец, проводя ладонью по лицу.

– Ты же дал согласие на нашу с Кеей помолвку.

– Этот мусор заявил, что сумеет тебя приручить, – фыркнул Скайрини, ощущая, как напряглась сестра. – Я хотел на это посмотреть.

– То есть ты позволил мне стать его невестой потому, что хотел посмотреть на то, как будут развиваться наши отношения? – начала закипать девушка, пытаясь вырваться из кольца рук. Но вариец не позволил, прижимая к себе сердито сопящую сестру. – Брат, да за такое я не только возьму его фамилию, я еще и детей тебе не покажу!

– Успокойся, Никки. У меня была другая причина, по которой я решил доверить тебя этому японскому мусору.

– Да? И какая же? Прикола ради выдать меня за Кею?

– Никки, перестань. Я дал свое согласие потому, что в случае опасности этот мусор сможет защитить тебя. Будь на его месте Савада или кто-то из твоих Хранителей, я бы взашей их выгнал.

– Я не поняла, это наезд на моих Хранителей?

– Это для примера. Смысл ты уловила. И перестань так громко фыркать, я же знаю, что ты на меня не сердишься.

– Все-то ты знаешь, – пробурчала девушка, признавая свое поражение и расслабляясь в кольце сильных родных рук. – Ладно, проехали. Брат, а что за история с Аркобалено?

– Этот еж японский и про это тебе на ухо нафыркать успел?

– Перестань, Кея не еж.

– Еж он… самый натуральный причем. Я бы сказал, что он хорек и успел навонять даже здесь, но у этого мусора животное из коробочки именно еж, а не хорек и не скунс.

– Брат, – сморщилась девушка, чуть приподнявшись. Вспомнив детство, Николетта села на колени старшему брату, возвышаясь над варийцем и имея возможность видеть глаза цвета вина. – Так что там за история с Аркобалено?

– Уверен, этот мусор тебе обо всем рассказал.

– Почему ты мне ничего не рассказал? Может я могла бы помочь…

– Вот именно поэтому и не рассказал. Твои проблемы со здоровьем, которые продолжаются с самого твоего детства, не позволили бы тебе закачать почти свое пламя в установку без вреда для организма. В первую очередь я думал о том, чтобы ты не пострадала. Для меня всегда на первом месте будешь ты и забота о твоем здоровье.

– Занзас, то, что произошло со мной в детстве…. В этом нет твоей вины. В этом нет ничьей вины.

– Да, кроме твоей тетки.

– Старший брат, не начинай все сначала. Мы с тобой договаривались не возвращаться к этой теме. Ты обещал больше не касаться моего прошлого. Обещал не вспоминать про Франческу Вайсманн.

– Помню. Прости.

– Брат, расскажи мне подробнее, что за проблема возникла, что раз даже нас, не созданную семью, ты решил призвать к борьбе? Кому именно мы противостоим?

– Оборзевшему мусору, что решил, будто ему все позволено. К тому же я сильно сомневаюсь, что Савада со своим мусором сумеет удержать поводья.

– Не ты ли говорил, что Ёши заносчивый мусор и ему, такому бесхребетному, не место во главе Вонголы? Что изменилось, раз ты решил встать на сторону Тсунаеши?

– Я не на его стороне и продолжаю считать его бесхребетным сопляком, главарем слабого мусора, но Вонгола не должна пасть. Какие бы трения не были внутри семьи, все противоречия превращаются в ничто, когда мы атакованы извне. В такие моменты мы должны быть едины.

Когда на тираду варийцу ничего не ответили, Скайрини посмотрел на сестру и не сдержал усмешки. Та заснула на его коленях, как в старые добрые времена. Просто прижалась к его груди, устроив голову на мужском плече и задремала.

– Горе ты мое небесное. Куда нести-то тебя? – хмыкнул вариец, обнимая сестру и аккуратно поднимаясь вместе с ней. Ноги девушки тут же оплели торс мужчины, и тот на мгновение усомнился, что девушка действительно спит. – Никки?

– Неси меня в спальню, на ручках, как в детстве, – сонно пробурчала Николетта, не открывая глаз.

– Вот же… мелочь.

Дойдя до своих покоев, находящихся буквально в двух шагах от кабинета, вариец опустил Николетту на кровать, скинул ботинки, рубашку и брюки, посмотрел на сестру, надел серые штаны, а после и сам залез под одеяло. Ощутив вернувшийся источник тепла, девушка прижалась к нему, утыкаясь носом в голую грудь брата. Но на этот раз не возмутилась, хотя обычно недовольно ворчала, мол, спит полуголым.

– Спи, маленькая мерзость.

– Зато твоя мерзость, – проурчала Николетта, обхватив свою персональную печку руками, а после закинула на варийца ногу. Словно почувствовав удивленный взгляд алых глаз, невозмутимо ответила: – Чтобы не свалил.

Скайрини едва не заржал в голос. Чуял он, веселая предстоит ночка. После подобного заявления, сделанного таким голосом, вариец минимум половину ночи уснуть не сможет.

Вдохнув и выдохнув пару раз, вариец все же привел нервы в порядок, пообещав себе проржаться утром. А пока поправил одеяло, прижал свое персональное маленькое счастье (читай, персональную занозу в заднице) к себе покрепче и, чмокнув в макушку, прошептал: