Никому тебя не отдам

И так продолжалось бесконечно.

Я настолько привыкла к боли, что однажды проснувшись, долго не могла понять, чего же не хватает.

Боль практически ушла. Заодно ушло и чувство отупения, и зыбкое марево каких-то странных галлюцинаций.

Открыла глаза. Потолок. Бежевый. Стены, оклеенные веселенькими розовыми обоями в цветочек.

Ненавижу розовый. Но все же, лучше, чем серый.

Окно. За окном кружился снег.

А тело зудело от постоянного лежания. Я подняла правую руку и охнула - моя рука была тонкой, перевитой синими венками, тощая. Меня передернуло. Попыталась поднять левую, чтобы посмотреть на нее. Не получилось. Что-то лежало на ней. Проклиная плоскую подушку, кое-как приподняла голову. Крепко сжимая мою руку, в неудобном кресле дремал черноволосый парень.

– Кир?
– прошептала я, улыбнувшись.

Парень вздрогнул, проснулся и поднял голову...

– Ты?!

– Очнулась....

Богдан смотрел на меня как на восьмое чудо света. Странный он был, осунувшийся, встрепанный, с черными кругами под глазами. и все смотрел, смотрел, смотрел....Поглаживая мою ладонь легкими круговыми движениями.

Это был он?

Нахлынуло разочарование.

– Где Кирилл?
– прошептала я.

Богдан отвел глаза.

– Я позову врача. И Яромира. Он тебе сам все объяснит.

Он поднялся и шатаясь вышел из палаты.

Ничего не понимаю.

Пришел врач. Ласково что-то говорил, объяснял, смысл доходил до меня с трудом, и я закрыла глаза, надеясь, что он оставит меня в покое.

Уснула.

А когда проснулась, рядом сидел Яромир.

– С возвращением! Мы уже заждались!

– Ярик? Ярик... А где Кирилл? И почему здесь был Богдан?
– засыпала я его вопросами.

– Детка, ты правда, хочешь услышать про Кирилла?
– с некоторой ноткой злобы спросил Яр.

– Да.

– В некотором роде, ты здесь из-за него. Видишь ли, отец Кирилла - Мирослав Покровский, в некотором роде, теневой правитель нашего города. Один из нескольких, но тем не менее. Какое-то время назад ему предложили выгодную сделку - объединить его корпорацию с еще одной, при условии бракосочетания наследников. И во главе новой корпорации должен был встать именно Кирилл. Ему объявили о предстоящей свадьбе, он отказался. Мирослав принял меры.

– О чем ты сейчас?
– со слезами на глазах перебила я Яромира.
– Что это за бред?!

– Тише, Кира, тебе нельзя так волноваться. Ты сама хотела это услышать. Тебя сбила машина. Кирилл пытался дозвониться до нас и предупредить, но не успел - наши с Никитой телефоны были выключены, он позвонил Богдану, но и тот опоздал. А Кирилла предупредили, что если он попытается с тобой связаться, то тебя просто прикончат. Ты пролежала без сознания почти две недели. Богдан не отходил от тебя ни на шаг.

– Не верю!
– я расплакалась.

– Придется. Уже полторы недели, как он женат.

– Что?

– Все, Кира. Забудь про Покровского, пожалуйста, - попросил меня Яромир.
– Мне стоило немалых трудов уговорить Богдана не встречаться с ним. Он жаждал убить его.

– Что остановило?
– язвительно всхлипнула я.

– Небольшая угроза со стороны его отца. Видишь ли, Мирослав прислал к нам домой небольшую записку с пояснением, что не стоит больше беспокоить их семью.

Я почти задохнулась от рыданий. Сил не хватало, а меня тянуло выть. Так я и металась по кровати, с вернувшейся ко мне болью, со слезами, застилавшими глаза и с полустонами-полувоплями.

– Какого черта ты делаешь?
– зарычал рядом Богдан, вновь входя в палату.

– Она сама попросила. Лучше сейчас.

– Сейчас? Ты решил ее здесь задержать?
– взбесился Радов.
– Иди, или я тебя прибью!

– Радов, ты не слишком много на себя берешь?
– Яромир встал с кровати и замер напротив Богдана.

– Яромир! Мне плевать, сколько я по твоему мнению на себя беру! Но ее я больше никому не отдам!
– сдержанно произнес Богдан.
– Я знаю, что я - идиот, который натворил немало ошибок! Но больше я не позволю никому и себе в том числе, ее обидеть!

– Посмотрим.

Яромир вышел, не оборачиваясь.

Богдан же присел рядом, крепко обнимая, прижимая меня к себе и не давая больше метаться.

Пришел врач, сделал мне укол, я опять уснула.

За окном была ночь. Темная, снежная. На душе холодно и мерзко. На животе лежала рука Богдана. Сам он прикорнул рядом на кресле.

А по щекам вновь покатились слезы.

– Хватит плакать, девочка моя.

– Ты не спишь?

– Только что проснулся. Спи. Не мучай себя.

– Как? Как это прекратить? Все болит...

– Отпусти. Просто отпусти. Пусть переломает тебя всю, но отпусти.

– Почему ты здесь?

– Потому что люблю тебя. Можешь ненавидеть, можешь сказать, чтобы ушел - я уйду, но только тогда, когда ты встанешь на ноги.

– Давно?

– Всегда.

Он вновь сжал мою руку и опустил голову, засыпая.

Богдан заново учил меня ходить, когда мне позволили, наконец-то, вставать. Он не подпускал ни Никиту, ни Яромира, ревниво охраняя возможность быть со мной лишнюю минуту. Таскал меня на лечебную физкультуру, водил на массаж. Я пыталась возразить, пыталась хоть как-то избавиться от него, но в ответ получала только безумный взгляд зеленых глаз, прожигавших насквозь, после чего он молча продолжал выполнять все предписания моего лечащего врача. Мои истерики, мои слезы, мои попытки игнорировать его и отказаться от помощи приводили меня к нулевому результату. Он стал моей нянечкой, ни словом, ни жестом, ни единым прикосновением не напоминая о каких-либо своих притязаниях на меня. По ночам он спал в моей палате - мне иногда снились кошмары или Кирилл. В обоих случаях я просыпалась и корчилась в безмолвных рыданиях. Богдан моментально оказывался рядом, убаюкивая меня как маленького дитенка. И постоянно меня терзало то, что на месте Богдана должен был быть Кирилл.Однажды, я даже крикнула это Богдану во время очередной своей истерики. Зеленые глаза потемнели, губы сжались в тонкую линию, кривясь в горькой усмешке, но он молча помог мне добраться до постели и только потом вышел из палаты, позвав медсестру. пару часов где-то отсутствовал, явился и как ни в чем не бывало продолжил свое бдение возле меня. Я терзалась этой болью предательства, изводя и себя и окружающих.