Никто и никогда

Она не могла объяснить, почему выбрала именно это направление, целиком доверившись интуиции. Брела наугад, не представляя, кого должна отыскать среди обледенелого царства елей и сосен.

Ноги девушки то и дело утопали в сугробах. Она шла, спотыкаясь и иногда падая. Через час такого путешествия выбилась из сил и решила передохнуть.

Усевшись на поваленное ураганом дерево, Тоня достала из ранца хлеб и принялась сосредоточенно грызть. Не сказать, чтоб она была голодна, просто сидеть на одном месте было тоскливо, и хотелось чем-то заняться.

Заиндевелые деревья и белое полотно девственно чистого снега навевали умиротворение. Кругом стояла абсолютная тишина. Тоня была единственным источником шума в тихом и как будто вымершем лесу. Странный цветочный запах исчез. В этой части Эшендора пахло свежестью и снегом.

Спокойствие и отсутствие каких-либо звуков притупили чувство опасности. Тоня перестала прислушиваться и сосредоточилась на хлебе. Однако прошло совсем немного времени, и она замерзла. Озябшие ноги не согревали даже плотные шерстяные носки, а уж о руках без рукавиц и говорить нечего.

«Надо двигаться, — подумала Антония, — иначе холод убьет меня. Еще час поищу. А если никого не найду, пошлю сигнал Илоту, чтоб возвращался».

Она взглянула на унылое серое небо. Никакой возможности определить время по солнцу. Правда, девушка и так знала, что сейчас уже за полдень. Наверное, час дня, может, чуть больше. До вечера еще уйма времени, только вряд ли она дотерпит.

Растерев окоченевшими руками щеки, Антония поднялась и, спрятав остатки хлеба в ранец, немного попрыгала вокруг поваленного дерева, чтоб согреться. Когда тепло разлилось по телу, она снова вышла на борьбу с сугробами.

На этот раз ее хватило на более долгий срок. Тоня шла два с половиной часа, не интересуясь ничем вокруг и обращая внимание только на сугробы и присыпанные снегом ямки, в которые можно было по неосторожности угодить.

«Это не поиски, — в сердцах подумала Антония, остановившись, чтобы вытряхнуть снег из сапога. — Это какой-то экстремальный поход без цели! Я брожу здесь уже несколько часов и не встретила ни одной живой души, с которой могла бы поговорить. Надо бросать это дело и возвращаться. Прилечу сюда летом, когда не будет этого проклятого холода!»

Приняв решение, девушка повернула в сторону поляны, где ее должен был ждать Илот. Расстроенная неудачными поисками, Тоня шла теперь без остановок, не обращая внимания на холод. Теперь она двигалась гораздо быстрее, так как возвращалась по своей же проторенной колее.

Только один раз она сделала долгий привал, чтобы как следует пообедать. Правда, время было уже не совсем обеденное — около шести часов вечера. Небо начало темнеть. В просветах рваных туч тускло замерцали первые звёзды.

Это заставило Антонию поторопиться, и вскоре она едва ли не бежала, беспокоясь о том, чтоб Покоритель Небес не слишком на нее сердился.

Через некоторое время совсем стемнело. Тоня с трудом различала дорогу. Стало еще холоднее, с черного неба повалил крупный снег. Юная волшебница слегка запаниковала. Она почты не видела дороги, ведущей к поляне, а безмолвные деревья, которые казались в темноте огромными застывшими чудовищами, вызывали противный холодок по всему телу.

Иногда в крохотные просветы проникало бледное сияние луны. На короткий миг оно освещало девушке путь и тотчас же исчезало. Тоня понуро брела по тропинке. Она слишком устала, чтобы идти быстрее.

Ночь окутала Эшендор. Наконец появились какие-то звуки: ухал филин, шелестели крыльями ночные птицы, потрескивали сучья. Лес словно ожил, но от этого юной волшебнице не стало спокойней.

Неожиданно откуда-то, совсем близко от нее, донесся отчетливый человеческий голос. Сперва Тоня подумала, что ослышалась, но через мгновение поняла, что слух ее не подвел.

С запада долетали обрывки песни. Девушка не могла разобрать слов, но мелодия ей понравилась. Подумав о том, что мартеры и ларомонты вряд ли умеют петь, она поспешила на голос.

Ей не пришлось пройти и двадцати шагов. Антония сразу увидела поющего. Одинокой тенью он бродил среди замерзших деревьев, ковырял снег длинной корявой палкой, как будто искал что-то в сугробах. Человек был высоким и тонким, чего не мог скрыть даже широкий темный плащ на меху. И хотя с первого взгляда Тоня не смогла определить ни возраст, ни пол незнакомца, стоило тому запеть вновь, — и она догадалась, что это — молодая женщина.

От удивления Антония чуть не присвистнула, но вовремя сдержалась. Она не хотела раньше времени обнаруживать свое присутствие.

Женщина походила немного вокруг деревьев и остановилась, опершись на палку. И что-то в ней показалось Тоне странным, подозрительно неестественным. Понаблюдав несколько секунд, девушка поняла, что именно. Все движения лесной жительницы были какими-то слишком неторопливыми и осторожными, что никак не сочеталось с ее молодой, изящной фигурой. Казалось бы, чего ей опасаться? Зачем с, такой тщательностью нащупывать палкой дорогу?

Если бы фигура и голос не выдавали ее, Тоня подумала бы, что перед ней дряхлая старушка.

Приподняв голову, женщина посмотрела на небо, где как раз в просвет выглянул краешек луны, и запела:

На лес опускается ночи крыло,

И грустной подруге-Луне

О том, что забыто, о том, что прошло,

Я песню пою в тишине.

Сегодня под звездами снова одна

Я вспомнила старые дни.

Куда они делись, скажи мне, Луна?

Куда улетели они?

Давно уж пора мне оканчивать путь,

Которым с рожденья иду.

Мне младость души все равно не вернуть,

А смерть не идет, на беду.

Душа очерствела, тоской сожжена.

Ничем не излечишь ее.

Пускай я прекрасна, свежа и стройна —

Нет радости в сердце моем.

Ценою страданий невинных людей

Мне было бессмертье дано.

Ах, Монкарт, с тобою, проклятый злодей,

Навек нас связало оно.

Вдали от селений, вдали ото всех

Влачу я бессмертную жизнь.

Подруга-Луна, дай мне мудрый совет,