Никто кроме нас

– Живой?
– Карасев метнулся к товарищу.

– Живой - бледный Игнатов сидел на полу, морщась и держась за простреленное плечо. Вот Филиппу повезло меньше. Грудь главаря была буквально разворочена выпущенным с близкого расстояния картечным зарядом. Некоторое время он еще тяжело хрипло дышал, бессмысленно глядя в потолок невидящими глазами, а потом пару раз дернулся и затих.

– Потерпи чуток. Я сейчас - памятуя о наличие еще одного противника, Андрей бросился к выходу.

Стараясь, не подставится под пулю, выглянул в сени. Никого. Переступив через труп застреленного им бандита, пинком открыл дверь, и кубарем выкатился наружу. Освещенный солнцем просторный двор был пуст. Только без умолку выла, забившаяся в конуру, испуганная выстрелами собака. Добротные ворота распахнуты настежь. Андрей метнулся на улицу. Тоже никого. Заслышавшие выстрелы селяне попрятались кто куда, а уцелевшего бандюка и след простыл. Поняв, что искать его дело бесперспективное Карасев вернулся к раненому товарищу.

Игнатов, матерясь, разодрал зубами упаковку ИПП. Андрей как мог, его перевязал. Оглушенный ударом приклада здоровяк начал потихоньку приходить в себя, и бойцы, скрутив ему руки за спиной, вытащили пленника во двор. Тот даже не пытался сопротивляться, только что-то нечленораздельно мычал, и ошалело тряс окровавленной башкой.

У распахнутых ворот между тем стали собираться люди. В основном женщины и дети. Немногочисленные мужчины под взглядами пограничников, старательно отворачивались и прятали глаза. Две сердобольные соседки, воровато оглядываясь, увели куда-то причитающую и рвущуюся к мужу и сыну маленькую хозяйку. Впрочем, Андрею было не до нее, разглядев в толпе любопытную физиономию Ваньки, он подозвал паренька к себе, объяснил, как найти Олексича и остальных бойцов и отправил за помощью.

Глава 14

К величайшему изумлению пограничников, сарай в котором должны были находиться захваченные красноармейцы, оказался пуст. Кроме сельхозинвентаря, пустых бочек и разного хлама в нем не было ничего, и никого. Плененный бандит на все вопросы лишь пялился на парней полными неприкрытой ненависти глазами и тупо молчал, делая вид, что не понимает о чем идет речь. Заняться им вплотную Андрей никак не мог, поскольку вынужден был сдерживать толпу, собравшуюся у ворот.

Сержант с основной группой пограничников примчался минут через двадцать, и тотчас свойственной ему решительностью развил бурную деятельность. Сначала разогнал толпу зевак, с которыми до того в одиночку тщетно боролся Карасев, а затем приступил к дознанию. Выслушав доклад Андрея, он обернулся к сидящему на земле у стены под охраной бойцов задержанному бандиту.

– Встать!

Селянин, затравленно озираясь по сторонам, медленно поднялся на ноги.

– Пошли - голос Олексича не предвещал ничего хорошего.

Едва переставляющего ватные, непослушные ноги здоровяка завели в злополучный сарай и поставили у стены. Здесь Богдан жестом приказал бойцам отойти, сам отступил на пару шагов назад, передернул затвор своего ППД.

– Именем Союза Советских Социалистических республик...
– начал он, неотрывно глядя в бегающие глаза разом побледневшего селянина - за бандитизм, нападения и убийство бойцов Красной армии... . По закону военного времени...

– Ни, почикайте - на задержанного было страшно смотреть. По бледному лицу катились крупные капли пота, ненависть в широко раскрытых глазах сменилась каким-то животным ужасом. Он рухнул на колени и заговорил быстро, боясь что его перебьют, не дадут договорить - я никого не убивав. Воны живые. Воны тута, почикайте. Я покажу. Зараз покажу.

– Показывай тварь!
– рявкнул сержант.

– Я сейчас, сейчас, тильки не стреляй - бандит на коленях, то и дело оглядываясь, пополз в угол сарая. Остановившись у кучи хлама принялся старательно расшвыривать ее ногами приговаривая - воны здеся, туточки воны, туточки.

– А ну в сторону - Андрей отшвырнул селянина так, словно он был тряпичной куклой и принялся разбирать завал.

Минут пять работы, и он смог очистить сколоченную из крепких толстых досок крышку люка. Из черного зева погреба пахнуло сыростью и плесенью.

– Эй, есть кто живые? Вылазь.

Первым по хлипкой приставной лестнице поднялся крепкий, бритый наголо мужик лет тридцати с небольшим. Выцветшая, потертая хлопчатобумажная гимнастерка с чистыми петлицами рядового красноармейца казалось, вот-вот разойдется по швам на его плечистой фигуре. Следом выбрался наверх молодой, паренек одетый лишь в солдатские шаровары и бывшую некогда белой, а сейчас перепачканную землей и кровью нательную рубаху. Последним на свет божий выбрался, высокий, худощавый и нескладный, чернявый командир с алой комиссарской звездой на полуоторванном левом рукаве изодранной гимнастерки с тремя эмалированными кубиками в петлицах. Первым делом он выудил из кармана далеко не первой свежести носовой платок и близоруко щурясь, принялся протирать треснувшие стекла разбитых очков.

– Кто такие?
– Богдан окинул подозрительным взглядом стоящих перед ним босоногих пленников. Из какой части?

– Командир батальона 62-й стрелковой дивизии, капитан Маркин - неожиданно шагнул вперед крепыш в красноармейской гимнастерке - сержант, немедленно вызови своего командира.

– Документы подтверждающие личность, имеются?- холодно поинтересовался Олексич.

– Ты охренел, сержант - повысил голос бритый - ты, что не видел, где мы находились.

– Молчать!
– рявкнул сержант - вы все пока задержаны до выяснения личности и обстоятельств попадания в этот подвал.

– Да какие там обстоятельства - Маркин заметно "сбавил обороты" - повязали сонных, оружие отобрали и документы.

– Бреше вин - завопил из своего угла, арестованный бандит - ни яких документив у его нибуло. Вин горилку трескав и того молодого заставлял, а когда мы зашли перший руки у гору задрал, и оружие свое сам отдал. Один жидок тильки к пистолетику и дернулся...

– Разберемся - буркнул сержант и уже громче добавил - в особом отделе разберутся. Карасев возьми пару бойцов обыщи хату.

Минут двадцать кропотливого и вдумчивого "шмона" и в руках у Андрея оказался небольшой, но весьма увесистый сверток, найденный на дне здоровенного, окованного медью, старомодного сундука. Помимо пары ТТ с запасными обоймами в кусок домотканого полотна была завернута командирская книжка. С фотографии на Карасева смотрел уже знакомый чернявый политрук, разве, что без синяков и ссадин. Документ был выдан на имя Бориса Михайловича Фридмана, корреспондента дивизионной газеты "Вперед".

– Ну, нашли чего?
– в раскрытое окно заглянул Богдан.