Никто не умрет

Но я, кажется, не представился. Меня зовут Борис, но друзья называют меня Бурян. Я писатель, недавно один мой рассказ даже опубликовали, за него я получил десять долларов, не шибко много, но это уже кое-что. Хотя пишу я не ради денег, мне не нужны миллионы, я пишу для того, чтобы меня читали, ведь мне есть что сказать, а мои рассказы говорят лучше любого оратора. Хотя может, я и ошибаюсь и мои рассказы, это просто чтиво, причем не самое лучшее. Сейчас я еду на концерт любимой группы «Король и Шут», их слушаю уже с тринадцати лет, и это будет мой пятнадцатый концерт. Рядом со мной сидят мои друзья, они все были в моем жутком сне, и уверен, что именно кто-то из них перевернул мой гроб. Прямо напротив меня, сидит рыжая девушка с слегка веющимися волосами, на ней синие пальто, которое ей очень идет, синий это вообще ее цвет. Это Катя, и она единственный человек в нашей компании, кто не пьет, зато с ее легкой руки, напиваются все. Слева от нее сидит Вика, ее можно узнать по русым волосам, и серой куртке, под которой майка с изображением нашей любимой группы. Она слушает «Король и Шут», практически столько же, сколько и я, а значит больше десяти лет. Рядом же со мной, сидит мой очень хороший друг Гоголь, на которого всегда можно положиться. Но иногда рядом с ним мне становиться страшно, ведь он всегда носит длинный черный плащ, под которым может быть все, начиная от топора и заканчивая снайперской винтовкой. А еще он очень мало говорит, а все слушает и слушает. В каком бы пьяном состоянии Гоголь не находился, он помнит все, и от его ока не уйти ни кому. Он запоминает фразы, номера, улицы, именно поэтому мне иногда кажется, что он работает на секретную разведку, скорее всего китайскую. Ведь это там, кажется, до сих пор пытаются построить коммунизм, а мой друг идейный анархист, и ни какой другой политический строй ему не подходит. Порой мне кажется, что он присматривается к моим лидерским качествам, чтобы однажды подойти ко мне, и с грозным видом сказать:

— Товарищ Бурян, в вас нуждается революция. Призрак коммунизма снова восстал. Ведите народ в светлое будущее.

Затем в моей фантазии, мой друг вешает мне на грудь орден с изображением Ленина. Ну а потом, я, красный флаг и пулемет максим, будоражим весь пролетариат. Но это всего лишь мои представления, Гоголь пока еще не предложил мне начать революция и все-таки построить коммунизм, но я не спешу и готов подождать.

Меня же можно узнать по кожаной куртке, черным смолянистым волосам и карим глазам, в которых зрачки обычно расширенны, так как я употребляю много пива.

Наш поезд прибыл в Могилев, в город, который, как говорит легенда, был построен на могиле льва. Именно здесь сегодня вечером состоится столь значимый для нас концерт. И именно здесь к нашему квартету присоединится еще один мой старый знакомый, таким образом, превратив его в квинтет.

— Хочу убедиться, что все на месте — вдруг произнес я, и как можно строже обвел взглядом свою банду. — Вика на тебе были плакаты, ты их взяла?

Вика достала из сумки изображения наших кумиров.

— Отлично, теперь ты Катя?

— На мне было пиво — сказала девушка в синем пальто и тут же протянула мне ноль пятку пенного напитка.

— Ты читаешь мои мысли — открывая «Клинское» произнес я. — Пиво, пожалуй самое главное, но еще не последнее. Гоголь, на тебе был фотоаппарат, чтобы запечатлеть все наши сегодняшние подвиги.

Мой загадочный друг полез в рюкзак, и что-то яростно стал тормошить.

— Слушай Бурян, кажется, дома забыл — сквозь ехидную улыбку промолвил он.

— Если это правда, то я с тобой Гоголь, сделаю то же самое, что твой тезка Николай Васильевич сделал со вторым томом «Мертвых душ».

— Эй, что уже пошутить нельзя. Чем угрожать мне, лучше бы пива дал хлебануть — после этих слов парень в кепке, все-таки достал фотоаппарат, и сделал первый снимок.

Позади меня здание вокзала, люди не спеша идут, каждый в свою сторону, а я погруженный в свои мысли, протягиваю другу бутылку «Клинского», солнце в эту секунду светит мне прямо в глаза, поэтому они по идиотски закрыты. Фотка не удалась.

На самом деле, я соврал, когда сказал, что пиво, это самое важное, самое важное было у человека, что еще не влился в нашу компанию. Его звали Денис, и его-то мы и ждали на вокзале города построенного на могиле льва. У этого самого Дениса, было то, без чего сегодняшний день, был бы бессмысленным, у него были билеты на концерт.

К счастью он не опоздал и пришел вовремя. Он гордо шагал в стилах к нам навстречу, весь такой невозмутимый. Его легко можно было узнать по ирокезу, что красовался у него на голове.

— Панки хой! — крикнул мой старый друг, подняв кулак вверх.

— Хой! — дружно отозвались мы.

Мои глаза смотрели прямо в его глаза, и сейчас мы были похожи на ковбоев из старых вестернов. Казалось, что у нас дуэль, мои пальцы, находились у левого кармана джинсов и нервно поддергивались, конечно, в штанах у меня не было револьвера, да и стрелять я в Дениса не собирался. Но моя фантазия, которая увлекла меня уже далеко на дикий запад, говорила, что нужно быть настороже, и пальцам там самое место.

— Ты достал то, что от тебя требовалось? — грозно, может даже чересчур произнес я.

— Обижаешь Бурян — не менее грозно отозвался Денис. Нам бы с ним в театре выступать, только бунтарей в театры не берут, их театр улица. — Вот смотри — парень с Ирокезом полез в карман куртки, и все мое тело напряглось. Я был уже готов увидеть в его руке вальтер (почему-то именно этот немецкий пистолет, всплыл в моей голове), и уже собирался уклоняться от его пуль, пусть это было и не правильно, ведь сзади меня находилась Вика, и если бы я увернулся, пуля задела бы ей голову. На секунду в моей голове всплыла картина. Вика лежит у меня на руках, ее голова прострелена, но она еще как-то может говорить, сквозь ее всхлипы я различаю слова:

— Оторвитесь там, на концерте, оторвитесь за меня — она на секунду замолкает, а потом добавляет мне на ухо. — Отомсти этой сволочи, что убил меня.

Честно не знаю, что было бы дальше, ведь Денис достает из куртки не оружие, а билеты на концерт и моя фантазия попросту прерывается.

— А ты узнал, то, что обещал? — спрашивает парень с ирокезом.

Мое лицо расплывается в широчайшей улыбке, своими глазами я ищу бордюр, на который тут же запрыгиваю, чтобы быть выше всех остальных.

— Дамы и господа, леди и джентльмены — величественно доношу я, до своих друзей — Сегодня, мы сделаем то, что не удавалась сделать еще никому — выжидая паузу, я слышу в своей голове барабанную дробь. — Мы попадем в гримерку группы «Король и Шут» — после этих слов, я достаю из своего рюкзака, то, над чем работал уже больше месяца, подробную схему клуба «Лига», в котором сегодня и будут выступать наши любимые музыканты. На моей схеме, которую я предпочитаю называть картой, были изображены все черные и запасные ходы, все комнаты и кабинеты этого клуба, а одна особенная комната, была отмечена крестом, там находилось наше сокровище.

— Вообще-то моя подруга была в гримерке у группы в прошлом году — подала голос Вика, и я даже на мгновение пожалел, что у Дениса не оказалось вальтера.

— Ладно, Вика, я, пожалуй, перефразирую свою речь. Сегодня, благодаря мне, мы сделаем то, что не удавалась сделать еще никому из нас. И если мне кто-то скажет, что он уже был в гримерке «Король и Шут», я достану из под плаща Гоголя топор, и кому-то не поздоровится.

— Но у меня нет под плащом топора — растерянно произнес мой друг в белой кепке, но я его уже не слушал.

— Значит все просто замечательно — подытожил Денис. — Сейчас ждем еще одну девушку и направляемся к «Лиге».

Меня обуяла паника, смешанная с гневом, ведь Денис не говорил, что будет кто-то еще.

— Нет, так не пойдет, для моего плана по попаданию в гримерку группы, нужно пять человек, шесть уже слишком много, так у нас ничего не получится. Шесть — это уже не квинтет, это уже секстет. А секстет в гримерку никто не пустит, это же очевидно. Да и слово секстет мне не нравится, квинтет куда лучше звучит.