Никто не уйдет
Шрифт:
«Ну и ладно, – мысленно одернул сам себя Шухарт. – Нашел чему удивляться, будто Зоны раньше не видел. Никак, ностальгия настигла по прошлому?»
Рэд невесело усмехнулся. Ну ее, такую ностальгию. Как русский друг Панов погиб от «серебристой паутины», всё в жизни Шухарта пошло наперекосяк. Наверно, вообще не надо было трогать, ту «полную пустышку». В первый раз, как нашел ее, не тронул же. Будто подсказал кто внутри: «не лезь, не надо». Но то ли не послушался тогда чуйки сталкерской, то ли голоса Зоны, что по сути есть одно и то же. И получил по полной. До сих пор аукается, причем с каждым разом все сильнее и сильнее, по нарастающей, словно «слепой гром», в который влез по дурости, либо по незнанию.
– В твоем случае, Шухарт, по дурости, – негромко произнес Рэд. – И от жадности. Друга ты решил от тоски избавить? Ну да, и заодно премиальные
Сталкер куснул себя за губу, крепко зажмурился, слизнул капельку крови. Конечно, это не глоток коньяка, но помогло. Зона порой и опытных волчар морочит – на поговорить, и на совесть. Бьет по больному, из равновесия выводит. Да только хрен ей по всей территории, от кладбища до старого ранчо. Не за тем он, Рэд Шухарт, сюда приперся, чтоб от депрессии башку об стену разбить, или добежать до ближайшего подвала и той башкой в «ведьмин студень» макнуться. Другие у него цели, совсем другие.
И дорога другая.
После того, как в далекой Украине мутант из его тела извлек пулю при помощи «синей панацеи», что-то в сталкере изменилось. Не во внешности, нет. Пальцев не прибавилось и не убавилось, глаз тоже, и все остальное тоже на месте. Внутри что-то изменилось, а что – не понять. Например, с полчаса назад, когда его бронетранспортер догонял, очень хотелось Шухарту бежать быстрее. И ведь побежал, только что подошвы ботинок не оторвались. Или вот в «Борисполе», аэропорту киевском, при досмотре перед полетом домой, в Штаты. Чемодан сталкера только что не светился от артефактов. Ан нет, все прошло как по маслу. Пограничник как глядел на экран монитора не мигая, стеклянными глазами, так продолжал в него пялиться, словно статуя, пока сталкерский багаж просвечивался рентгеном. Может, так оно всегда в аэропортах. Может, эти специально обученные люди реагируют только на оружие, наркотики и портативные атомные бомбы, а артефакты из Зоны в Украине разрешены к провозу за рубеж, как сувенирные магнитики с видом на Майдан Незалежности. Но что-то подсказывало Шухарту – вряд ли. Случайностей в судьбе сталкера не бывает. И если все-таки происходит что-то неординарное, будь уверен – без Зоны тут не обошлось.
Но это всё домыслы по поводу возможных случайностей. А объективно – идти надо. К цели. Это Рэд только сейчас осознал, что на самом деле ему есть куда идти. Что не просто так он в Зону ломанулся. Здесь началось все, здесь и закончится. Только по-другому, не так, как раньше.
Шухарт прикрыл глаза, представляя себе не раз виденную карту. Так, сейчас он здесь, в Первом Чумном Квартале, за которым Второй и Третий. Относительно безопасный участок, фактически, прямая дорога к центру Зоны… которой ни один вменяемый сталкер не ходил уже много лет. Почему? Да очень просто. Потому, что те, кто пытался сделать это еще в самые первые годы после Посещения, не возвращались. И останков их никто более не видел. Ушел человек в Чумные Кварталы, и всё, с концами, будто и не было его. До Второго еще слышали голос по рации, правда, с помехами, мол, нормально все, иду свободно, как по Бродвею. А потом – раз! И тишина. Ни голоса, ни помех. Ничего. Как отрубило. Был человек, и нет человека.
В те разы, когда Рэд, дежуря в ночную смену, ходил сюда через институтскую канализацию, само собой, дальше Первого он не совался. Вылезал из люка – и потихоньку, по-пластунски, полз вдоль детской площадки, пока не упирался в первую вешку. Далее, конечно, были возможны варианты, но без фанатизма, аккуратно, по местам, от которых более-менее знал, что можно ожидать. Местность возле Института вообще всегда плотно аномалиями покрыта была, по ней постоянно как по минному полю ходишь. Правда, и хабар добывали знатный, потому Институт здесь и отгрохали, чтоб далеко не ходить за материалом для исследований. Дальше в Зоне – по-всякому. Можешь полмили идти и ни одной аномалии не встретить, а бывает, что на Поле попадаешь, где они чуть не друг на дружке сидят, сверху для красоты «мочалом» обмотавшись. Такие дела.
Все это Шухарт гонял в голове, пока неспешно шел по Первому Чумному кварталу. Полезное это дело – в такие моменты думать про всякую хрень. Тогда меньше обращаешь внимания на холодный пот, что течет у тебя меж лопаток, и на то, как начинают мелко дрожать пальцы от постепенно усиливающейся беспричинной жути. А может, и есть причина. Например, потому, что Первый-то закончился почти, и впереди Второй. Небольшой совсем, ограниченный
узкими пешеходными улочками. Не квартал, а так, название одно, всего-то шесть домов. А за ними – Третий. Тот самый, откуда после Посещения еще никто не вернулся.Шухарт вздохнул. Эх, сейчас бы коньячку. Потом закурить – и нормально. Но ни того, ни другого с собой не было. Сбросил сталкер рюкзак еще до того, как через Кордон пошел, с капралом Джеком Монтгомери знакомиться. Потому что знал – если бежать придется, то делать это надо будет очень быстро. В таком деле любой лишний фунт – обуза, которая может стоить жизни. А жизнь своя Шухарту была сейчас очень нужна. Потому что мертвым он уже точно своим не поможет.
Ну, вот и Второй. Типовые дома, облезлые, словно кошачьи трупы недельной давности. И дорога впереди, меж домами просматривается. Уже отсюда видать, что ни камешка на ней, ни увядшего листика, будто ее только что с шампунем помыли. А с другой стороны – аккуратные такие кучки цветного мусора, которые будто дворник сложил, утоптал хорошенько, чтоб ветром не разнесло, а убрать не успел. Короче, не просто дорога, а словно невидимая граница, отделяющая нормальную Зону с ее смертоносными, но знакомыми сюрпризами, от неизведанной жути, которая от того и страшнее в разы, что не знаешь, чего от нее ожидать…
В другое время Шухарт обошел бы подозрительный участок по широченной дуге. Но сейчас было не до обходов. Потому что время не другое, а самое что ни на есть настоящее, и его в обрез. Потому что там, за спиной, начальство морпехов уже в курсе, кто это заявился в Зону, миновав все три линии заграждения так, словно их и не было. И лучше даже не думать, что люди в погонах с орлами и звездами предпримут по этому поводу.
Стало быть, оставалось выбросить из головы всякую чушь – и вообще перестать думать. В таких ситуациях это самое лучшее. Тело, давно ставшее частью Зоны, само лучше знает что делать. А значит, не надо отвлекать его вялыми потугами мозга выдать правильное решение. Оно и без него разберется, что ему делать. Да так разберется, что порой бывалые сталкерюги, вернувшись, тупо хлещут в «Боржче» коньяк стаканами, чтоб удивление и ужас залить хоть немного. Ведь это страшно знать, что твое тело умеет намного больше, чем ты мог бы от него ожидать. Правда, не каждый может так слиться с Зоной, так почувствовать ее. И у Шухарта далеко не всегда оно получалось. Но сейчас он очень сильно хотел, чтоб получилось…
Рэд сделал маленький шажок вперед – и замер на газоне, не дойдя до дороги каких-то пару футов. Потому что над стерильным асфальтом колыхнулось что-то. Марево едва заметное, если не приглядываться, как горячий воздух в полдень над железной крышей. Сталкер видел такое лишь однажды, в тот памятный день, когда за «полной пустышкой» с Кириллом ходили, упокой его Зона. Но тогда оно мимо прошло. А сейчас – нет. Видать, оголодало. Колыхнулось – и медленно так, осторожно поползло прямо к Шухарту. Остановится, словно принюхиваясь, и снова ползет. Не спеша, мол, куда ты денешься, родной?
Сталкер только сейчас осознал, что на обочине, на другой стороне дороги не просто кучки спрессованного мусора лежат. Одежда это выцветшая, местами пересыпанная желтой массой, которая получается, если перемолоть в пыль сухие кости, а потом утрамбовать их чем-то очень тяжелым.
– Вот оно как, значит, – пробормотал Шухарт, зачем-то стягивая с себя куртку и обматывая ее вокруг головы. – Вот оно как…
Быстрыми, расчетливыми движениями Рэдрик паковал собственную голову, где-то краем сознания понимая, что не он это сейчас делает, а тело его, опасность чуя, что-то свое мутит, одному ему понятное. И на колени не он осторожно становится, и ничком ложится не он, зажимая руками уши и зарываясь лицом в землю так, что дышать невозможно. От Шухарта в теле этом практически вообще ничего не осталось, крошка какая-то, которая только и способна сейчас, что удивляться и ни хрена не понимать в происходящем.
А потом он услышал рокот. Тихий такой, будто мотор хорошей машины урчит на малых оборотах. И почти сразу громче заревело. И еще громче, так, что земля задрожала, словно в ужасе, и зубы в деснах вибрировать начали, того и гляди повываливаются.
Сталкер зажимал уши и вдавливал лицо в землю все глубже и глубже. Потому что знал откуда-то – иначе нельзя. Иначе плохо будет, очень плохо. Хуже, чем просто в «жаре» сгореть или в «комариной плеши» расплющиться. И то, и другое происходит относительно быстро. А тут будет медленно и мучительно, пока ты не станешь еще одной спрессованной кучкой мусора на обочине.