Никто не живет вечно

— А сколько всего приглашенных?

— Из тридцати пяти, что проживают на острове, — десять. Со мной — одиннадцать. Или тринадцать, если полковник посчитает нужным пригласить заложниц, хотя вряд ли…

Нанни осеклась, будто поняла, что сболтнула лишнего, но довольно быстро взяла себя в руки. Какая разница, что узнает Бонд? Ведь через два часа его голова все равно слетит с плеч.

— В камеру! — скомандовала она. — Поболтали — и хватит.

Бонд переступил порог.

— Наверное, мне следует спросить, есть ли у тебя последнее желание? — предположила Нанни.

Бонд с улыбкой обернулся.

— Желание есть, но ты вряд ли его исполнишь.

Нанни покачала головой:

— Ты прав, дорогой, это желание уже исполнено. Не знаю, как тебе, а мне было приятно. Когда я рассказала об этом Сьюки, она просто взбесилась. Бедняжка сохнет по тебе. Надо было привести ее сюда. Она бы с радостью тебя ублажила.

— Почему ты не убила ее? — перебил Бонд. — Профессионалы не оставляют свидетелей — даже в наркотическом бреду. Я бы на твоем месте заставил ее замолчать навеки вечные.

— А может, и убила. Доза была почти смертельной. — Нанни помрачнела. — Хотя ты прав, Джеймс. Нужно было устранить ее сразу. В нашем деле нельзя поддаваться эмоциям. Видимо, меня что-то остановило. Мы с ней были близки. И мне всегда удавалось скрывать от нее свою темную сторону. Когда занимаешься подобным делом, рядом нужен кто-то, кто бы любил тебя. Ты так не считаешь? Знаешь, еще в школе, до того, как я познала мужчин, я была влюблена в нее. И она всегда хорошо ко мне относилась. Но ты прав: в нашем деле нет места чувствам. И когда мы покончим с тобой, я вернусь и покончу с ней.

— Как тебе удалось свести нас?

Нанни прыснула от смеха:

— По чистой случайности! На нее действительно напали грабители. Пришлось импровизировать. Еще на пароме я прикрепила к твоей машине маячок, поэтому знала о всех твоих передвижениях. Сьюки захотелось путешествовать одной, и ты действительно ее спас. Я и сама собиралась подстроить нечто подобное, поскольку знала, что ты направляешься в Рим, как и она, но не знала, где вы остановитесь. А потом вы сами приплыли ко мне в руки. Ну так что, у тебя есть последняя просьба?

— Да, — ответил Бонд и пожал плечами. — Вкусы у меня простые. Коли уж речь зашла о последнем желании, то как насчет яичницы и бутылки «Тэтэнже» урожая семьдесят третьего? Это возможно?

— Для СПЕКТРа нет ничего невозможного. Я постараюсь.

Нанни ушла, захлопнув за собой тяжелую дверь, и Бонд осмотрелся: тесная камера, железная кровать с одеялом. Он выждал минуту и подошел к двери. Глазок закрыт, но действовать все равно нужно быстро и осторожно. Тишина не в его пользу. У двери могли поставить часового.

Бонд медленно расстегнул брюки. Он редко позволял себе полагаться на случай. Нанни отняла у него ремень и спец-набор, но она не учла одну существенную деталь: брюки тоже были изготовлены в отделе «Кью», и потайные кармашки их пояса тоже содержали кое-какое снаряжение. Бонд достал его за минуту. По крайней мере он мог отпереть дверь и пробраться в зал. А там видно будет.

Бонд прикинул, что у него в распоряжении около получаса, прежде чем принесут ужин. Нужно было опробовать замок. Отпереть его оказалось легче, чем Бонд ожидал. Для этого потребовалось всего две отмычки. Затем Бонд снова запер его. Итого — пять минут. Вновь отперев, 007 открыл дверь и вошел в зал с гильотиной. В помещении стояла зловещая тишина. Вскоре он обнаружил, что помнит лишь примерное местоположение входной двери. Она открывалась с помощью электронного замка и практически сливалась со стеной. Можно было установить взрывчатку, но малейший просчет в выборе места — и он только напрасно выдаст себя.

Бонд вернулся в камеру, запер дверь и спрятал снаряжение под одеяло. Он понял, что шансы успешно взорвать дверь ничтожно малы. Но что же делать? Может, взорвать гильотину? Нет, это безумие. И пустая трата драгоценной взрывчатки. В конце концов гильотина — не единственный способ обезглавить человека.

Ужин принесла лично Нанни, в сопровождении лысоватого охранника, который сжимал автомат «Узи» с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.

— Я же сказала, что для СПЕКТРа нет ничего невозможного, — сообщила девушка без улыбки, указав на бутылку «Тэтэнже».

Бонд молча кивнул, и Нанни с охранником вышли. Когда дверь закрывалась, он услышал, как лысоватый вполголоса сообщил Нанни:

— Старик уснул. Мы перенесем его сейчас.

Итак, полковника Рахани принесут заранее, чтобы он проснулся как раз к началу казни. Если медсестра с ним не останется, то появится надежда на спасение. Составляя план действий, Бонд приговорил яичницу и шампанское. Это действительно был урожай 73-го. Великолепный год.

Вскоре за дверью раздался слабый шум. Бонд прильнул ухом к металлу. Шаги приближались. Он спешно растянулся на кровати. Кто-то отодвинул заслонку глазка и через некоторое время задвинул обратно. Бонд выждал еще пять минут и рискнул достать снаряжение. Он отпер замок и вновь вошел в соседний зал. На сей раз в нем было темно, и лишь прикроватный ночник освещал лицо спящего Тамила Рахани.

Бонд быстро пересек зал. Полковник не шевельнулся. Провод от пульта дистанционного управления уходил куда-то под кровать. Это обнадеживало. Бонд вернулся в камеру за фонариком и взрывчаткой.

Нырнув под кровать, он нашел небольшую коробочку с датчиками, среди которых были те, что управляли электроприводом, двигавшим подголовник. Провод от дистанционного пульта вел к распределительной коробке, которая была привинчена почти точно в центре кровати. Из коробки выходил провод питания, подключенный к розетке в стене. Из распределительной коробки выходили провода, которые вели к датчикам, отвечавшим за угол наклона разных секций кровати. Бонда интересовали провода, которые вели к датчикам, двигавшим подголовник. 007 осторожно отключил подачу напряжения и принялся за работу.

Бонд отрезал провода и зачистил их концы от изоляции. Затем он прилепил к датчику всю имевшуюся у него пластичную взрывчатку и вставил в нее детонатор. Оставалось соединить разрезанные провода с проводами, шедшими от детонатора, и надежно заизолировать их липкой лентой. Сделав это, Бонд вставил вилку в розетку, собрал инструменты и вернулся в камеру, спрятав набор под одеяло. По идее, должно было сработать. В момент взрыва ему придется действовать быстро. А пока оставалось только ждать и надеяться.

Казалось, прошла вечность, прежде чем ключ в замке повернули. Дверь распахнулась, и в камеру вошел блондин по имени Фин, в черном фраке и белых перчатках, а следом за ним — лысый с серебряным подносом в руках. Поднос, конечно, предназначался для его головы. Стильно, ничего не скажешь.

Последней вошла Нанни Норрих, представ перед Бондом в своем истинном свете: темное вечернее платье, длинные распущенные волосы и кричащий макияж, благодаря которому ее улыбка скорее походила на маску зловещей порочности.