Никуда не уйти от любви

— Наверное, это очень страшно.

— А ты думала? Теперь, когда самолет начинает вибрировать, я мигом пристегиваю ремень. Даже если об этом не просят. И вообще… матка опускается.

Но их самолет летел вполне спокойно, моторы гудели ровно, вскоре после того, как исчезла надпись «Не курить. Пристегнуть ремни», стюардессы стали разносить обед — курица с рисом на пластиковой тарелочке под пленкой. И растворимый кофе. После обеда Оксана достала из сумочки пластиковый пузырек с таблетками, выпила сразу две, запивая минеральной водой.

— Снотворное, — сказала она. — Ты как хочешь, а я посплю. Разбудишь, когда прилетим. А если станем падать — не буди.

Таня согласно кивнула и снова прижалась но к холодному стеклу иллюминатора.

Под крылом проплывали невысокие горы с бедной растительностью, стада овец казались скоплением мух, на нитевидных тропинках, словно жуки, ползали машины. Но самолет снижался, горы виделись все отчетливее, и вскоре Таня, глядя вперед, увидела синюю гладь моря. Того самого, Средиземного! Черное море долго плескалось своими волнами внизу под крылом, и вот уже видно Средиземное!

— Ксана, просыпайся, — сказала Таня, толкая подругу в плечо. — Мы уже снижаемся.

— Отстань! — пробурчала Оксана.

— Ксана, ты хочешь улететь обратно в Москву этим же самолетом или как?

Оксана открыла глаза, протерла их кулаками, томно потянулась.

— Что, кончается наше мучение?

— Почему мучение? Полет был просто замечательным. Ты посмотри, уже написано «Не курить. Пристегнуть ремни». Объяснить, по какому поводу?

— Черт! Я бы еще поспала… Надо было сказать Бахову-Прибабахову, что хотим лететь в Таиланд. Тогда бы выспалась. Не знала, что он так быстро согласится на Турцию.

— Ты проснулась, Ксана? — с улыбкой спросила Таня.

— А ты все время смотрела в иллюминатор?

— Да. Знаешь, сколько интересного увидела? Это не полет, а просто прелесть! Мы над морем долго летели, над Черным, потом началась Турция…

— Скорее бы эта прелесть закончилась.

Самолет плавно ринулся вниз, на бетонную полосу аэропорта Антальи, которая показалась впереди. Оксана еще качала головой, пытаясь избавиться от действия снотворного, а «Ту» уже коснулся колесами бетонки. В салоне послышались аплодисменты, это пассажиры благодарили летчиков за то, что доставили их в целости и сохранности.

Десять минут спустя Таня с Оксаной вышли из самолета под палящее турецкое солнце, сели в автобус и поехали к аэропорту.

— Ты только веди себя адекватно, все же мы в чужой стране, — сказала Таня. — Не груби, даже если тебе что-то не понравится, поняла?

— А я грублю?

— В московских магазинах можешь, но здесь — Турция.

— Ладно, не буду.

На выходе из аэропорта толпились молодые люди с табличками на груди. Таня отыскала взглядом знакомое уже название «Ал-тур» на груди симпатичного турка и повела к нему сонную Оксану.

— Добрый день, вы нас встречаете? — спросила она.

Турок посмотрел на ее путевку и согласно кивнул. Они прошли в микроавтобус «мерседес», за рулем которого сидел еще один турок, других гостей с этого московского рейса в «Ал-туре» не ждали, и микроавтобус без промедления двинулся в путь.

Парень, который встречал их, хорошо говорил по-русски, почти без акцента. Рассказывал о том что ехать им примерно два часа до города Алания. Потом — об истории Антальи, о самой большой ее мечети. С иронией сказал, что в России стыдятся обилия памятников Ленину, а в Турции памятников Кемалю Ататюрку не меньше, они есть повсюду. И никто не стыдится этого, напротив, люди хотят, чтобы еще больше было памятников отцу нации. Оксана задремала. Но когда турок стал рассказывать об истории Османской империи, проснулась.

— Да пошел ты со своей империей! — сказала она. — Плевать мне на ваших османов.

Таня замерла, почувствовав напряженность в салоне. За такие слова их могли вышвырнуть из машины, убить, изнасиловать, да все, что угодно сделать! Это ж надо сморозить такое, что оскорбляет национальную гордость турков! К счастью, Оксана снова задремала.

— Извините, она плохо переносит полет и поэтому не соображает, что говорит, — сказала Таня. — Пожалуйста, не обижайтесь на мою подругу.

Турок вежливо улыбнулся в ответ, но больше ничего не рассказывал. Хорошо хоть не выгнал из микроавтобуса.

За окошком виднелись невысокие горы вдалеке, а перед ними — чахлые поля с кукурузой и подсолнечником и какими-то овощами. Это она видела в детстве, когда ездила по Абхазии с отцом в черной «Волге».

— Очень похоже на нашу Абхазию, — с улыбкой сказала Таня, запоздало понимая, что Абхазия давно уже не «наша».

Турок согласно кивнул, снова улыбнулся и… ничего не сказал в ответ. Ну ладно, хорошо хоть улыбается, а то совсем было бы страшно. Оксана преспокойно спала.

Минут через сорок микроавтобус остановился у дорожного кафе, турок-гид сказал, что водителю необходимо перекусить, они тоже могут, если хотят, кухня здесь просто замечательная, и обслуживание на высшем уровне.

Таня разбудила Оксану. Кажется, на сей раз подруга проснулась окончательно.

— Кухня? — возмущенно сказала она. — Да какая тут, на хрен, кухня? Ребяткам платят, чтобы они лапшу на уши вешали туристам, вот они и останавливаются тут. Самим выгодно — клиенты разменяют баксы на мелкие, им же по доллару нужно вручить за заботу о нас.

— Это обязательно?

— Нет. Но так принято. Не бери дурного в голову, Танька. В отеле тоже нужно по доллару заплатить прислуге. Перебьются. Это не Франция и не Англия. Пусть спасибо скажут за то, что мы приехали сюда.

Они вышли из машины, прошли до детской площадки, присели на краю песочницы.

— Знаешь, Ксана, я пойду разменяю деньги, а то у меня по доллару нет ни одной бумажки, — сказала Таня.

— Зачем?

— Чтобы не выглядеть русскими дикобразами.

— Ну, как хочешь, — лениво махнула рукой Оксана.

Кафе действительно было самой заурядной забегаловкой, каких и в Москве, наверное, полно теперь, и водителя с гидом там не было. Оксана была права, но Таня все равно купила стакан пепси-колы, и сдачу с пяти долларов получила долларовыми купюрами. Оксана ждала ее на детской площадке.

— Разменяла?

— Просто выпила пепси-колы, — дипломатично ответила Таня.

— Не люблю, когда из меня наглым образом бабки выкачивают. Им платят за работу, и все дела.

— Нет, не все, — сказала Таня. — Мы же в чужой стране, и нужно уважать их традиции.

— Да эти традиции везде, и в Москве тоже. Все хотят хапнуть, вот и дурят туристов. Глупых. А нужно просто игнорировать их дешевые намеки, поняла?

Таня этого не понимала, но спорить не стала, тем более что турки, гид и водитель, вернулись к машине и они поехали дальше. Вскоре впереди показался большой город, но они миновали его, микроавтобус скользнул в сторону, проехал по тихой улочке и остановился у железных ворот. Они открылись, и Таня увидела клубный отель, в котором ей придется провести неделю. Четырехэтажные здания двумя рядами, похожими на бело-голубые ячеистые стены, спускались к морю. Вверху, где они были, оба ряда зданий соединялись с торца железными воротами, внизу стояли два двухэтажных куба, соединенных стеклянной галереей. А между домами, во дворе, если можно так сказать, был чудный тропический парк с пальмами, цветущими кустарниками, изумрудной, аккуратно подстриженной травой и дорожками, выложенными красной плиткой. Чудная картина?