Никуда не уйти от любви

— Пойдем, — сказала Таня. — А он будет петь турецкие песни?

— Нет я уже был на его концертах, только фамилию не могу запомнить. Он будет петь все самые знаменитые песни мира, в том числе и наши. Примерно то же, что делали вчера ребята из России, но совсем другой уровень.

— Пойдем! — сказала Оксана. — А что еще можно придумать тут вечером? Не сидеть же в номере? А в других ресторанах и петь не хотят. Пойдем и будем слушать турецкого певца, раз он поет известные шлягеры.

— Кстати, у него вполне приятный голос, — сказал Игорь.

— Ну, если приятный, тогда обязательно пойдем, — сказала Таня. — Только пить больше не будем. Ох, я опять объелась. Каждый вечер здесь получается такое…

— Сбегаю принесу арбузов и дынь, а вы пока вина выпейте, — сказал Игорь и пошел на другую сторону бассейна.

— Джентльмен, — сказала Оксана. — Но очень опасный.

— Почему, Ксана?

— Ты бы видела его в том ресторане — не узнала бы. От него прямо-таки флюиды власти исходят. Парень привык повелевать, брать свое и плевать на то, что будет после него. Страшный человек.

Ничего страшного Таня в Игоре не видела. И думать об этом уже не хотела. Она приняла решение, и все. Хватит дергаться. Сама навязываться не станет, но и отказывать не будет. Ей хорошо с ним? Да! Ну и пусть будет хорошо. А Игорь уже торопился с тарелками сочных ломтей арбузов и дынь к их столику.

Потом они гуляли по берегу моря, Таня обнимала Игоря за талию, он ее за плечи, а Оксана шагала рядом такая гордая и неприступная, что ни один мужчина не осмелился подойти к ней. То ли мужчины были особо проницательные и не особо озабоченные, то ли слышали уже злой и резкий голос Оксаны в летнем театре, а может, на пляже или в ресторанчике среди пальм, но рисковать своим настроением не хотели.

В восемь было уже темно, сочные гроздья южных звезд висели в небе, а рядом приветливо рокотало море. Но даже у самой кромки воды воздух был горячим и густым.

— Хорошо как… — прошептала Таня. — Сто лет уже не видела моря, пальм… Не дышала вот этим воздухом… Правда, в Коктебеле ночью все-таки было прохладно, да и днем не всегда жара, даже в июле. А тут я ни одного облачка не видела.

— Если это хорошо, то и не надо, — сказал Игорь.

— Ты где живешь? — спросила Оксана. — Может, мы соседи?

— На Тверской.

— Какой ужас! Это же центр — шум, гам, толпы проституток под окнами…

На самом деле ее возмутило совсем другое. На Тверской простые бизнесмены не жили, и это был еще один довод в пользу того, что эту парочку нужно разлучить во что бы то ни стало. Танька поселится на Тверской? Это все равно что сама она снова окажется в общаге!

— У меня окна выходят во двор. А ты где?

— На Кутузовском.

— А ты, Танюша?

— Все сведения о себе — перед отлетом, — с улыбкой сказала Таня. — До той поры они секретные.

Оксана мысленно похвалили подругу. Все-таки помнила, о чем говорил перед отлетом Бахов.

— К чему такая секретность? — удивился Игорь. — Я могу тебе прямо сейчас дать свой адрес, помер мобильника. Это дом напротив гостиницы «Минск».

— Потом, ладно? — сказала Таня. — Все это не нужные мелочи, а здесь так хорошо… Просто ходить, просто дышать, просто смотреть.

— Просто, просто! — с досадой сказал Игорь. — Это просто обычный турецкий курорт, не самый лучший, но вполне приемлемый. А за мелочами, как ты говоришь, стоит нечто большее.

— И что же? — спросила Таня.

— Девушка, которая мне очень нравится.

— Так уж и нравится?

— Представь себе.

— Не могу. Поэтому давай не будем спешить.

Игорь хотел сказать, что он и так не спешит, более того, непростительно медлит, но посмотрел на Таню и… улыбнулся. Да никуда она не денется даже в многомиллионной Москве.

— Пойдемте в летний театр, скоро начнется концерт, нужно столик занять, — сказал он.

— Но если твой певец будет плохо петь, придется какое-то другое развлечение придумать, — решительно сказала Оксана. — Тут есть ночная жизнь?

— Да вы с ума сошли? — возмутилась Таня. — Какая ночная жизнь? Нам осталось всего три полных дня на море. А это лишь утро и вечер, потому что после часа даже на море невозможно быть. Хотите потерять одно утро? Я возражаю!

— Принимается, — сказал Игорь. — Но я надеюсь, что певец вам все-таки понравится.

* * *

Турецкого певца звали просто Сулейман, даже без популярной приставки «оглы». Таня посмотрела на Игоря и засмеялась.

— Не нравится Сулейман? — спросил он, обнимая ее.

— Да нет, вспомнила, что ты забыл его фамилию. А фамилии-то у него и нет!

— Поэтому и забыл.

Они сидели довольно далеко от сцены, все-таки пришли поздно, когда свободных столиков уже не было. Но Игорь куда-то сходил, договорился, им принесли еще один столик и три стула, потеснили других и обеспечили полноправное присутствие на концерте. Сулейман был уже немолод, толстоват, лысоват и чем-то походил на Бахова, но голос у него и вправду был хорош — сочный, лирический баритон, сродни магомаевскому. Сулейман начал с турецкой народной песни, и это было воспринято как дань уважения государству, в котором они гостили.

Несмотря на протесты Тани, на столе перед ними стоял бокал с коктейлем. Игорь заказал себе виски с содовой, а девушкам по «тропиканке» и соленые орешки. Под турецкую песню и коктейли, и напитки, и орешки шли просто замечательно, и Таня скоро забыла, что возражала против напитков.

Сулейман перешел на классику мировой эстрады, затянул «Падает снег» Сальвадоре Адамо. Это у него получалось ничуть не хуже, чем у автора, пожалуй, даже лучше.

— Белый танец, — сказала Оксана, вставая из-за стола.

Игорь не стал возражать, и Таня осталась одна. Слушала песню и думала, что Сулейман мог бы запросто петь в «Ла Скала», собирать многомиллионные аудитории на стадионах, а вынужден выступать по курортным отелям, где хоть и все места заняты и люди стоят за пределами «зрительного зала», а больше трехсот человек вряд ли наберется. С таким-то голосом — почему? Не судьба? А что такое это судьба? Стечение обстоятельств? Решение свыше. Или первое по велению второго? И опять-таки — почему?

Она уже не раз об этом думала. Если бы не гибель отца в самое страшное для страны время, кем бы она теперь была? И она, и мать? Да уж, наверное, не библиотекаршей и не завучем в школе. Она могла бы возглавлять модный женский журнал, мать была бы… депутатом, видным защитником прав женщин, но не получилось. Кто так устроил? За что, почему? Ну, Оксана понятно, чем достигла благополучия, с Баховым тоже все ясно, номенклатурщик, вовремя подсуетился. А Игорь? За что ему дадено теперешнее благополучие? Талантлив? Сколько таких талантливых нищенствует?