Нимфа с большими понтами
Шрифт:
— Этой идиотке…
— Оксана! — предостерегающе произнес Глеб.
— Да, дорогой, — сразу же умерила свой гнев Оксана. — В общем, этой женщине показалось, что антенна на крыше покосилась и телевизор плохо показывает. А она хотела посмотреть какую-то передачу про то, как надо воспитывать детей. Уверена, что она закатила дяде настоящую истерику!
— Такое в самом деле могло быть, — согласился с женой Глеб. — Я имею в виду истерику. Хотя я видел Машу всего несколько раз в жизни. На каких-то семейных торжествах. Но каждый раз Маша умудрялась отравить всем веселье своими сценами.
— Конечно,
— А сколько же ему было?
— Дядя скончался в возрасте почти пятидесяти лет, — отозвалась Оксана. — Не дожил всего одного месяца до своего юбилея.
— А Маша? Она была его моложе?
— Конечно, и намного, — буркнула Оксана. — Почти на тридцать лет. Но это все равно не давало ей повода так гадко вести себя с дядей! Загнать пожилого человека на крышу! Из-за какой-то антенны!
— И как же так получилось? — удивилась Леся. — Чтобы поправить антенну, разве нельзя было позвать кого-нибудь со стороны?
Глеб с Оксаной переглянулись.
— Олег Сафронович не любил в своем доме посторонних, — не слишком охотно признался Глеб. — Поэтому я вполне могу допустить, что он решил поправить антенну сам.
— Но Маша могла бы его и остановить! — воскликнула Оксана. — Так что это она виновата в смерти дяди! И неудивительно, что она свихнулась потом!
— Оксана!
— Шутка ли, жить с сознанием того, что сама погнала мужа на смерть! — не вняла его словам Оксана.
Глеб поднялся и, кинув на внезапно присмиревшую жену сердитый взгляд, ушел из столовой.
— Вот так всегда! — произнесла Оксана, едва за Глебом захлопнулась дверь. — Стоит мне сказать правду о ком-то, как он злится! А что я такого сказала? Как было, так и сказала!
— Вы тоже присутствовали при этом? — спросила Леся.
— Что? — удивилась Оксана. — Мы с Глебом? Разумеется, нет! Мы приезжали к дяде только накануне, днем. Поздно вечером уехали. А на следующий день все это и случилось. Нас тут к этому времени и близко не было.
— Откуда же ты все так хорошо знаешь?
— Со слов Маши, — пожала плечами Оксана. — Некоторое время после смерти дяди она была вроде бы еще в норме. День или два. Во всяком случае, могла изъясняться внятно. Это уж после его похорон она стала словно зомби. Жуть!
И Оксану передернуло.
— Знаете, — призналась она подругам, — если честно, то я даже рада, что она исчезла. Никогда ее не любила. Выскочка и зазнайка! И что только дядя нашел в ней? Ничего, кроме смазливого личика и гладкой кожи, в ней не было! Ничего! А он еще и пел дифирамбы ее кротости и тем чувствам, которые она к нему питала. Ха-ха! Она к кошельку его чувства питала, а не к нему, глупому!
Но уже в три часа дня Оксана полностью пересмотрела свое отношение к пропавшей Маше. Случилось это сразу же после того, как прибывшие менты, обыскав окрестности, вернулись в усадьбу с известием о своей поистине страшной находке.
— Как это? — помертвела Виолетта Викторовна, когда те вошли в дом с просьбой опознать найденное ими у забора тело мертвой женщины. — Нет, не верю! Это не может быть наша Маша!
Это та брюнетка, которую видел мой сын из окна!Но, увы, это была именно Маша. Кира с Лесей имели печальную возможность убедиться в том, что погибшая была в самом деле на редкость красива. Черты ее лица смерть не обезобразила. И не было похоже, чтобы Маша боялась своего убийцы. Выражение ее лица было каким-то изумленным, но отнюдь не испуганным.
— Как это случилось? — сдавленным голосом произнес Тимофей.
— Да! — поддержала сына Виолетта Викторовна. — Что с ней сделали?
— Ее задушили, — просто ответил один из оперов.
— Вы уверены? — хрипло спросил Глеб.
Опер кинул на него внимательный и какой-то хмурый взгляд. Но все же пояснил:
— Видите, у нее полоса на шее? Никаких сомнений, это убийство. А задушили ее вот этим.
И он показал прозрачный полиэтиленовый мешочек, в котором уже лежал порядком испачканный, но все же узнаваемый шелковый шарф с голубыми и розовыми цветами.
— Это ее шарф! — прошептала Виолетта Викторовна, пошатнувшись и вцепившись в руку сына. — Я его ей подарила!
Теперь встал вопрос о транспортировке тела в морг. Опера грузить его в свою машину отказывались, объясняя это тем, что у них свободен только багажник. А перевозить тела в багажнике им не позволяют ни личные чувства, ни инструкция.
— Придется кому-то из вас сесть за руль вашей машины, — сказал один из оперов. — И помочь нам.
— Я не могу! — поспешно отказался Тимофей. — Я плохо себя чувствую!
Выглядел он и в самом деле неважно. Обычная его бледность усугубилась, перейдя в синеву. Он дрожал как в лихорадке, и за руль ему садиться было нельзя.
— Я поеду, — вызвался Глеб.
— Да, да! — поддержала его жена. — Поезжай! Уж такую малость мы для Маши сделать можем!
Сейчас в глазах у молодой женщины стояли настоящие слезы. Похоже, в глубине души Оксана, несмотря на свой язык, была девушкой не злой. Наговорив гадостей о Маше, пока думала, что та жива и просто придуривается, теперь она от души расплакалась.
Во всяком случае, над найденным телом Маши хоть один человек скорбел искренне. Смерть Маши не оставила в душе злючки Оксаны и следа прежней неприязни. Следы ее были искренними.
— Такая молодая! — убивалась Оксана. — Да что же это делается? Кто же ее? У кого рука поднялась?
— Будем выяснять, — хмуро отозвался один из ментов.
— А где вы ее нашли? — спросил у него Виктор. — Странно, мы обыскали все вокруг. А вы ходили недолго, только приехали, и тем не менее — вот… Нашли.
И в который раз подруги поразились тому, как всегда вовремя и точно формулирует свои вопросы этот человек. А ведь казался полностью погруженным в свои мысли.
— Честно говоря, я и сам не понимаю, как вы ее могли не найти, — пожав плечами, ответил тот же опер. — Ее тело лежало почти сразу же за оградой вашего дома.
И он махнул рукой, показывая, в каком направлении следовало искать.
— Так близко мы в самом деле не смотрели, — признал его правоту бледный, словно простыня, Тимофей. — Мы думали, что она заблудилась. И сразу же ушли в лес. Возле дома мы не смотрели.