Нина и лорд

— Нин, а тебе зачем такие каблучищи? — все поражалась Гадя

— А чтоб издаля видать было — хитро отвечала я.

Еще чего не хватало без каблуков, да я без них равновесие плохо держу, я себя без них радимых женщиной не чувствую. Для уверенности они мне нужны. Вот зачем.

Может, кто-то про меня скажет — подхалимка. Я только посмеюсь. Никогда не вытирай ноги, об того, кто тебе моет обувь, сам запачкаешься. Еще со времен своей работы в компании, я твердо знала с младшим персоналом надо дружить. Я всегда интересовалась проблемами бабы Клавы нашей уборщицы, знала о неурядицах Виталика охранника, и переживала за дочку нашей кастелянши. В ответ я всегда знала заранее обо всем, что очень помогало в работе. Этот метод действует всегда и во всем, ты к людям по человечески, и они, ответят тебе тем же.

А ночью я пришла к твердой уверенности, что у нас завелся барабашка. По комнате кто-то настойчиво топал. Топ — Топ — топ. Топ, топ, затоптал, блин!

— Мне страшно- простонала Гадя.

А мне нет. Я злилась. Вот же гадство. А как же мой сон, на новом месте приснись жених невесте. Ничего в этом дурацком мире запланировать нельзя. И поскольку моя долгожданная встреча с женихом откладывалась на неопределенный срок, я решила этого домового изловить и побить. Нет, ну, а что, на канун моя личная жизнь, а он тут топает, как лось доморощенный, спать мешает!

Я взяла полотенце с тумбочки, зевнула, свернулась калачиком и затаилась, предварительно шикнув на Гадю, чтоб не пыхтела. Топ, топ, ба- бах! Поймала! В полотенце кто-то сильно пихался и пытался укусить меня за палец.

— Гадя, свет зажги — пропыхтела я, удерживая кулек из полотенца.

Гадя хлопнула в ладоши и свет наш магический от двух светильников зажегся. Осторожно сжимая в руке, слегка развернула полотенце. Нутес, и кто у нас здесь? О па, здравствуй, Кузя. Маленький человечек примерно с мою ладонь, непонятной наружности бился в моем кулаке

— Пусти, зараза — пропищало существо

Ага, сейчас засранец маленький, все полотенце из за тебя в грязюке извазюкала. Чем я завтра вытираться буду, а ну пошли стираться. Я поперла в ванну. Умывальник у нас вполне цивилизованный, вода из крана при нажатии бежит. Так, что схватила я мыло милейшей Ахрен, и давай намывать барабашку вместе с полотенцем. Визгу и грязи было видимо не видимо. Барабашка оробел, затих, и на момент, когда я его вытряхивала из грязной рванины, в кою он был облачен, совершенно перестал сопротивляться. Затем закрутила я ночного диверсанта уже в Гадино полотенце, вручила ему маленький наперсток с остывшим чаем. Чай у Гади из кружки позаимствовала, наперсток мне комендантша вручила вместе с лоскутами и нитками для топиари. И устроила допрос мелюзге, правда без пристрастия. На пристрастие сил не хватало, спать хотела.

— Ну, и что ты ночью бузишь? Спать нам не даешь, партизан малолетний — подавив зевок, строго спросила я.

— Так вот ее пугаю — кивнув на Гадю, ни разу не смущаясь, поведал домовенок.

Гадя сжала увесистый кулак, мне самой страшной стало.

— Прибью! — прорычала орчанка.

— А чего, чего? Я ж ничего плохого не делаю. Смешно же! — совершенно искренне возмутился домовенок.

— Смешно тебе, подлюка! Я чуть с ума не сошла, козявка малолетняя- продолжала разоряться Гадя.

— Ничего я не малолетний. Я мужчина в самом соку! — нахохлился барабашка. Ой, ну, такой потешный. Прям воробушек перед разъяренной овчаркой.

— Ах, ты Карлсончик, мужчина в самом рассвете сил, ты кто такой то будешь? — заворковала я, оттягивая, рассерженную Гадю от малыша.

— Мы то, нюты будем, здесь живем при корпусе. Скучно мне было. Вы уж простите меня, госпожи ведьмы. У вас на этаже погулять можно, а то к лордам этим сунешься, беды не оберешься — пожаловался нют. — Вон мою сестру о прошлом годе поймали, да в банку посадили, замордовали девку, козлы вонючие.

Вот чем дальше, тем больше не нравится мне эта аристократическая братия. Напоминает, мне шайку из детдома, очень любили мальчики жабок живьем препарировать, да тараканам лапки отрывать. Только плохо они все кончили. Сгинули мальчиши плохиши, никто не дожил и до сорока. Жаль лорды эту печальную статистику не знают. Может, поостереглись бы маленьких обижать. Маги магами, а обычных мирских законов не знают. Закон обратного волшебства называется. Все что ты делаешь, как правило, к тебе же сторицей и возвращается.

Жалко нам стало этого нюта, замурзаный и голодный. Гадя хоть и пыхтела, а едой с ним домашней поделилась, да и сколько он там съел, так крохи. А я за разговорами сшила из лоскутков ему распашонку и примитивные штанишки на завязочках, потому как очень я в детстве полюбляла на пупсов одежку шить, вот и пригодилась сноровка.

— А ты мне имя дала — радостно провозгласил нют.

— Это какое же? — удивилась я.

— Карлсончик!

— Ну, дала- хмыкнула я. Мне не жалко, если ему в радость.

— И одежду подарила! — не переставал радоваться малыш, смешно дергая ножками.

— Подарила — покладисто согласилась я. Я уже, на что угодно была согласна, так спать хотелось, а дитятко великовозрастное все никак не угомонится.

— А можешь еще нашить? У меня папка, мамка две сестры и девять братьев! — счастливо провозгласил домовенок

— Ох, нечего ж себе! — ну, и запросы у местной нечестии. Вот, не думала, не гадала, а портнихой к домовым записалась.

— А ты ведьма, пошей. А мы тебе тоже чего-нибудь хорошего сделаем — хитро сказал Карлсончик.

— И что хорошего? — устало, спросила я.

— А вот как придет время, так и попросишь — последовал лаконичный ответ. Наглый, домовенок, однако.

— Ну, договор. Только ты смотри, малыш, спать нам по ночам не мешай. Днем можешь, бегать, сколько хочешь, только не вздумай грязь мне здесь разводить, поймаю и прибью — строго предупредила я.

— Можно я печенюшку возьму, маму угощу — застенчиво попросил нют.

Я умилилась, нагрузила крошками крошку, а нют возьми да исчезни просто так на ровном месте.

— Нин, ну, и охота тебе эту мелюзгу привечать, еще повадятся сюда всем скопом ходить- проворчала Гадя.

— Да ладно тебе Гадь, может на что-то сгодится наш маленький нют, жизнь длинная, земля круглая. Давай спать- зевнула я.

Гадя еще долго вздыхала над моей сердобольностью и мы, наконец, уснули.

А ночью мне приснился принц, только какой-то некарамельный, нешаблонный, а бандитского вида. Здоровый мужик, блондин с темными, как ночь глазами и шрамом на лице. Волосы торчали, как солома в хаотичном порядке. В глазах бездна, черные дыры, а не глаза. Манят, зовут и пугают одновременно. Тонкий шрам, прочерчивает левую скулу и бежит к уголку рта, от чего улыбка кажется шальной и кривой. Он долго смотрел мне в лицо, будто что-то искал мучительно, но так и не смог найти. А потом он кинулся на меня, заломил руку и прижал спиной к своей груди. Мне не было страшно или больно, мне было предвкушающее. Я всей своей кожей ощутила жар его тела. И хотела, жгуче и ярко, быть еще ближе, до боли, до всхлипа, до хруста в кости.