Нирвана с привкусом яда (сборник)

И тут она всхлипнула, достала платок и закусила его зубами.

— Вы не пытались найти Вику? — спросил следователь.

— Пыталась. Я ездила к родителям девушки по адресу, который дала мне ее однокурсница из медицинского училища, разговаривала с матерью. Та сказала, что не видела дочь, но что Вика звонила ей и сообщила, что с ней все в порядке… Это все. И я поверила ей.

— А Марину искали? Ведь она могла что-то знать…

— Виктор Иванович, вы же прекрасно знаете, что я была и у ее матери, мы же действовали с вами параллельно… Девушки не хотели, чтобы их нашли, даже личные дела выкрали, но адреса-то мы выяснили, и вы, и я…

— А почему вы бросили поиски и уехали?

— Решила, что Рома сбежал от меня. Я оставила ему дома письмо, на тот случай, если он все-таки объявится…

— Вы разозлились на него? Обиделись?

— Да. И то, и другое. Мне было тогда очень плохо, и если бы не Эрик, не представляю, что стало бы со мной… Поэтому я приняла его приглашение и уехала. Мы с ним подумали, что если Роман изменит свое решение, вернется домой и захочет поехать в Австрию, то, прочтя мое письмо, будет знать, как ему действовать, кому звонить… Мы ждали его там… Я постоянно звонила домой… Но он так и не объявился…

Кондратьев подумал о том, что Гончарова — волевой человек, раз сумела найти в себе силы в такой тяжелый для нее период, когда пропал сын, все бросить и уехать, окунуться с головой в новую жизнь. Может, кто-то мог бы предположить, что она — эгоистка, но Кондратьев думал по-другому. Жгучая обида на сына за то, что он пренебрег ее любовью и заботой, толкнула ее в объятия Раттнера. Следователь никогда не поверил бы, что там, в Австрии, она не думала о сыне, не плакала и не переживала, но любовь Раттнера спасла ее, вытянула из депрессии и сделала ее другим человеком. Здоровый эгоизм — что ж, пусть, но это лучше, чем психушка или кладбище…

Когда она покидала Россию, то была уверена в том, что Роман живет с Ананьевой, дожидается рождения ребенка. Если бы Романа нашли тогда же, в ноябре, интересно, как бы она себя повела? Теперь, когда он видел ее перед собой, мог предположить, что, похоронив сына, она тем более приняла бы приглашение Раттнера и уехала бы с ним. Она была на редкость жизнеспособна…

Гончарова же, загасив сигарету и размотав тонкий черный шарф, задумалась. Она бы могла рассказать этому симпатичному следователю о своих сомнениях относительно Наташи, поведение которой было нелогично, уж слишком решительно она отказалась от Романа, как-то неестественно, с ее слов, выглядело поведение Романа на мельнице, когда он объяснялся с Викой и говорил ей, что любит только ее… Наташа с порога заявила, что не поедет с Романом, как если бы точно знала, что его нет в живых… Что она услышала на мельнице? Или увидела?..

— Вы уверены, что Наташу убила Рая Рассказова… со своим братом? — Ей не верилось, что эта женщина, хоть и жадная до денег, об этом знали все, кто был с ней знаком, оказалась способна на убийство.

— Уверен. Сначала мы нашли у нее драгоценности Метлиной, а потом Рассказова и сама во всем призналась… К тому же в ее квартире, где она жила, нашлось много улик, среди них — забрызганная кровью одежда Рассказовой и, как ни странно, нож, которым была зарезана Метлина… А в кухне на диване спал ее мертвецки пьяный брат, под ногтями которого также была обнаружена засохшая кровь жертвы… Рассказова, когда мы задержали ее, сразу свалила все на брата, что, мол, он — бывший уголовник, убийца… Когда же мы устроили им очную ставку, он бросился на нее и чуть не задушил, мы еле-еле его оторвали… Он к тому времени уже был трезвый и сказал, что Рассказова придумала все это после того, как узнала от Метлиной, что у той в Красном Куте в любовниках ходил Валерий Третьяков, отсидевший восемь лет за убийство своей жены… Рассказова была уверена, что убийство повесят на него…

— Да, тяжелая у вас работа, — произнесла Гончарова, вспоминая Наташу Метлину, красивую и на редкость умную и способную девушку, которую она так хотела видеть своей снохой. Представить себе ее изрезанной ножом и зарубленной топором она не могла, зато перед глазами стоял залитый солнцем Роман, красивый, улыбающийся, молодой и полный сил…

Глава 27 Саратов, июль 2005 г

Вилли отвез Женю в театр, после чего встретился в кафе на Набережной с Диденко. Рассказал ему о своей поездке в Алексеевку.

— Выходит, их убили. — Сергей почесал затылок.

Затмение его прошло еще вчера ночью, когда Женя привела его в чувство, рассказав о приезде в Саратов Григория Дворкина. Алла отдалилась от него сразу же, словно это не к ней приехали, а она сама уехала в Москву, к Дворкину, забыв даже попрощаться с Диденко. Женя и на этот раз оказалась права — ну не мог он представить себе Аллу, стоящую возле плиты в его захламленной старой квартирке или встречающую его в дверях с улыбкой. Это летом она могла бы еще носить легкие недорогие платья, а зимой потребует шубу, машину… Он имел самое смутное представление о том образе жизни, который она вела до смерти мужа.

— Нет, определенно, их убили, — повторил он, удивляясь тому, как просто Вилли смог доказать это. — Выходит, девчонки заехали в алексеевский магазин, чтобы взять грибы, а тот, кто задумал их убить, воспользовался этой паузой, вышел из укрытия и, предположительно, перекусил тормозной шланг… Гениально.

— Гениально-то гениально, но меня интересует другое: зачем потребовалось убивать их точно так же, как и тех, первых Воробьеву и Капустину? — хмыкнул Вилли. — Пусть даже убийца собирался убить сразу двух этих девчонок, предположим, они оказались свидетельницами какого-то преступления, так? Но ведь убили их именно на том самом месте, где погибла и первая парочка… Вот это-то мне и непонятно. Вместо того чтобы это убийство выглядело как несчастный случай, преступник, словно намеренно, сделал все возможное, чтобы привлечь к себе внимание… Странно… Вот, к примеру, разбились бы они где-нибудь в другом месте, никто бы и не обратил внимания на это… несчастный случай… А здесь — две катастрофы… в одном и том же месте…

— А у меня из головы не выходит «несчастный случай». Я просматривал материалы дела, там черным по белому написано — несчастный случай…

— Выходит, эксперт получил взяточку, это же и коту понятно, — улыбнулся Вилли и отхлебнул из высокого бокала пиво. — Вот и найди этого эксперта, побеседуй с ним хорошенько или же, если деньги есть, дай ему на лапу, и он тебе все-все расскажет… А если денег нет, то я подключусь… Откуда у тебя, у следователя, деньги?

— Вилли, а зачем это вам? Заело, что я вас заподозрил в убийстве Воробьевой?

— Не скрою, заело. Тем более что я по отношению к этой девочке был щедр, ничего для нее не жалел. И вдруг меня, Вилли, обвиняют в таком жутком преступлении, да еще из-за двух тысяч баксов!

— У меня работа такая…

— Работа тяжелая, поэтому-то я и решил помочь… — Вилли и впрямь увлекся этим расследованием и ужасно гордился тем, что сумел так быстро догадаться, каким образом были убиты девчонки. — Я тут подумал на досуге и решил, что тебе самому не следует встречаться с этим экспертом, а вот мне ничего не стоит провести частную беседу и выяснить, кто заплатил ему, чтобы он «не заметил» испорченных тормозов, если, конечно, это действительно так… Даешь добро?

Вилли вызывал у Диденко улыбку, он подумал, что антиквар поначалу, быть может, и правда обиделся на него за подозрение в убийстве, но теперь занимался этим делом просто из-за азарта, ну еще, наверное, чтобы произвести впечатление на Женю. Сергей спрашивал себя, ревнует ли он свою бывшую возлюбленную к Вилли, и понимал, что ревнует, как ревнует и Аллу к так неожиданно приехавшему и спутавшему все его планы Дворкину. Две женщины бросили его, оставив один на один с запутанным делом, которое он должен вести теперь уже из принципа, хотя ему никто этого не поручал, да и вообще официально этого дела нет! Он спросил себя, стоит ли доложить начальству о том, что в деле открылись новые факты, но решил пока что подождать: а вдруг эксперт действительно подтасовал результаты экспертизы? Такое случалось иногда…