Нищета. Часть вторая
Шрифт:
— Что верно, то верно.
— Глядите-ка! Комната, которую внимали эти женщины, тоже сдается.
— Вот и отлично! Вы столько рассказывали о них, что я буду чувствовать себя так, словно живу в их обществе…
После исчезновения тетушки Грегуар и Клары их комнату еще никто не занял. По словам привратницы, жилицы оставили всю мебель. Керван был очень доволен.
— Это самое главное, — заявил он. — Раз комната с мебелью, я ее снимаю.
Привратница поднялась с ними наверх, показала кровать, стол, два стула, чурбан.
— Как видите, все удобства!
Ничего лучшего Кервану не требовалось. Он поспешил снять эту комнату.
— Мне повезло! — сказал он. — Не придется
— Как вам будет угодно, — ответила привратница. — Я уже давно показываю эту комнату, но гроша ломаного не вижу.
— Совсем забыл! — воскликнул Керван. — Нате, возьмите, тетушка! Но впредь не ждите от меня такой щедрости: это только потому, что комната — с мебелью.
И он сунул обрадованной старухе две пятифранковые монеты. Та растянула рот до ушей, стараясь как можно ласковее улыбнуться новому жильцу.
— Черт возьми, вы тороваты! — заметил Лезорн, когда привратница вышла.
— Что делать? В гостинице мне не нравится: дорого, и к тому же я спешу найти место.
— А чем вы занимаетесь?
— Увы, я мало чему обучен. Был земледельцем, возьмусь за любой труд, для которого достаточно обладать физической силой; готов стать грузчиком, садовником, чернорабочим.
— Может быть, я найду для вас что-нибудь подходящее, — сказал Лезорн, который был не прочь поддерживать и дальше знакомство с Керваном. — Я знаю один дом, где нужен чернорабочий. Это вам на руку?
— Вполне. Что за дом?
— Он принадлежит Обществу вспомоществования неимущим девушкам.
В устах Лезорна название общества прозвучало как-то зловеще; Керван инстинктивно почувствовал это и решил во что бы то ни стало разгадать тайну. Охотничий азарт никому не чужд: одни жадно стремятся овладеть знаниями, другие же — добычей. Керван принадлежал к числу первых, Лезорн — к числу вторых.
Не желая оставаться в долгу перед новым знакомым, не скупившимся на угощение, Лезорн предложил ему встретиться на другой день. Бандит вернулся в гостиницу, а Керван остался в комнате тетушки Грегуар. Первым делом он внимательно осмотрел помещение.
К чурбану была прикреплена веревка; ее конец оказался перегрызенным. «Здесь привязывали собаку, — подумал юноша. — Значит, что-то приводило ее в ярость». В углу валялся принесенный Жаком клочок бумаги; на нем было нацарапано карандашом: «Приходите!» Когда после бегства женщин комнату обыскивали, то на записку не обратили внимания, ибо это был простой обрывок газеты. «Бумажку, должно быть, принес тот, за кем посылали», — решил Керван, заметив, что она смята и засалена и, следовательно, ее долго держали в руках. Но может быть, записку не успели отправить? Оглядывая ее со всех сторон, Керван заметил на ней следы зубов. Не собака ли относила ее? Вполне возможно, что получивший принес записку обратно. Значит, тот, кого звали, приходил. Не успел ли он оказать помощь, о которой его просили? Вот что хотелось узнать юноше.
Однако напрасно он рассматривал штукатурку на стенах, заглядывал во все уголки, в каждую щель — ничего! Наконец он задул свечу, бросился на кровать и заснул. Сначала ему снилась родная пещера, семья, Клара и молодые англичанки… Но вскоре его объял тяжелый сон, каким засыпают измученные, безмерно утомленные люди — сон без сновидений, похожий на небытие.
Его разбудили писк, шорох и суетня. Это мыши возились с какой-то бумажкой, вытащенной из норки. Керван положил конец их возне, завладев бумажкой. Местами она была изгрызена, но все же он разобрал:
«Сент-Этьен, 28 мая 187… г.
Все мы беспокоимся,
ничего… несколько писем, ответа на них… теперь все пошло на лад…Слово «все» было написано с нажимом, как будто его нарочно хотели сделать более заметным, намекая на что-то, о чем нельзя писать.
LVI. Устройство на работу
По возвращении на улицу Сент-Маргерит у Лезорна тоже нашлось над чем раскинуть мозгами. Озабоченный появлением Кервана и стремясь себя обезопасить, бандит запомнил и обдумал все, что говорил новый знакомый. Несомненно, этот бретонец был слишком сдержан, и ему не следовало доверять. Либо он попадется на удочку и тогда будет полезен, либо заподозрит истину. В таком случае придется применить принцип Эльмины: «Только мертвые молчат».
Обхватив голову руками, Лезорн размышлял. Ему было выгоднее слыть Бродаром; жизнь под собственным именем не сулила ничего хорошего. Надо во что бы то ни стало носить чужое имя и не позже, чем завтра, решить, как себя вести. Разве можно ему, Лезорну, быть таким доверчивым? Вновь и вновь он мысленно перебирал слова Кервана, но не обратил внимания на то, что тот вздумал нанять именно комнатку тетушки Грегуар. Мог ли молодой крестьянин найти что-нибудь в помещении, где уже дважды делали обыск? Это не приходило Лезорну на ум. Он думал о другом: кто послал Кервана в Париж? Как бы это выяснить? Порою самая лучшая ищейка нападает на ложный след…
На следующий день оба встретились в условленный час. Выпив по рюмочке, они заговорили на ту же тему, что и накануне.
— Я могу хоть сейчас вас проводить, — сказал Лезорн. — Помещение благотворительного комитета уже отделано.
Для общества вспомоществования неимущим девушкам строилось здание, то самое, где Трусбан и его друзья писали фрески по пяти франков за квадратный метр. Столько им платил подрядчик, который за каждую фреску получал отдельно крупную сумму.
— Что ж, другие наживаются еще больше! — рассуждал подрядчик и на этом основании считал себя относительно честным.
По условию, он обязан был кормить живописцев и трижды в день им аккуратно приносили ему. На завтрак под названием «кофе», подавался напиток из цикория, подслащенный патокой, и каждому по полфунта хлеба, часть его приходилось откладывать про запас, ибо обед приносили без хлеба (это называлось «давать хлеба вволю»). Обед состоял из рагу под каким-то немыслимым соусом; кролик, из которого оно было приготовлено, при жизни, во всей видимости, мяукал. Наконец к ужину художники получали тарелку фасоли или картофеля; мясо отсутствовало, ибо вечером обременять желудок не следует. Зато на долю каждого доставалось еще по ломтику хлеба. Негр проглатывал свою порцию в один миг, что немало забавляло остальных.
За каждой трапезой раздавались протестующие вопли, но подрядчик неизменно отвечал, что относительно качества и количества блюд уговора не было. Он-де свои обязательства выполняет, а если ропот не прекратится, еду совсем перестанут доставлять: ведь в письменном условии об этом ничего не сказано.
Хотя при сдаче работы каждая фреска подвергалась самому придирчивому осмотру, художники все же находили возможность устраивать всякие проказы, веселившие их до упаду.
С тех пор как Трусбан и его товарищи собрались в кругосветное путешествие, Лезорн ничего не слышал о них и был уверен, что они находятся по меньшей мере в центре Африки. Отправляясь с Керваном в приют, он ничего не знал и о фресках, которыми разукрашивали это богоугодное заведение. Часто нам неизвестно именно то, что ближе всего нас касается…