Нищие

Когда машина тронулась он поинтересовался: * А что, кого-то из милиционеров ранили? * Бурдакова. В живот, - коротко ответил Стельнов.

Всю дорогу они молчали. Юрайту трудно было представить, что только сегодня днем он познакомился с начальником отделения милиции и, как показалось ему, совсем неплохим, чутким человеком, а вечером этого человека, который помог вытащить из плена его девчонку, подстрелили бандиты. Он чувствовал некоторую вину, что сразу не рассказал о быках Кноруса. Но ведь и он сам не знал, пока Кнорус не позвонил в квартиру, ни о том, где находится его любимая, сколько и кто из быков её охраняет. До самого вечера, пока не началась операция по задержанию, он был разгневан на Стельнова и его сотрудников за рукоприкладство.

Они подъехали к зданию, где располагались камеры предварительного заключения. Стельнов провел их в какой-то маленький кабинет, принес стакан с горячим кофе и один пряник. Поставил все перед Инкой. * Вы, мадам, пока посидите здесь - успокойтесь и погрейтесь. А я вашего жениха заберу на несколько минут.

Инка с тревогой посмотрела в глаза Юрайту. * Не бойся ничего, ободряющим голосом сказал Юрайт и кивнул в сторону Стельнова: - Ребятам надо помочь. Я скоро вернусь.

Его подводили к камерам, в которые только что пораспихивали боевиков Яхтсмена и Кноруса. Юрайт назвал всех, кого знал. Потом прошли в кабинет Стельнова и все запротоколировали. Когда с бумагами закончили, Юрайт спросил: * С майором серьезно? Жив ли? * Жив пока. Идет операция. * Жалко мужика, - вздохнул Юрайт и добавил: - Один из немногих, кто среди вас всех вызывает доверие. * Шел бы ты отсюда, пока тебя отпускают, - зло процедил Стельнов.

Юрайт не шелохнулся и продолжал сидеть, как будто что-то выжидая. Потом сказал: * У Кноруса была крупная сумма денег. Получил он её от цыган, которые, переодевшись в монашеские рясы, организовали акцию по сбору милостыни на дорогах и автомобильных развязках Москвы. Организовал без разрешения тех, кто управляет нищенским бизнесом. * Ты это на суде сможешь сказать?
– вдруг оживился Стельнов. * Нет. * Почему? * Потому что... я сам служу нищим...
– сказал Юрайт и добавил: - Наверное, уже отслужился.

В первом часу ночи на дежурной машине их привезли к дому Юрайта. В квартире по-прежнему находился опер. Он уже знал о ходе операции и, когда Юрайт зашел в комнату, стал натягивать на себя куртку. На пороге козырнул: * Ну что, до скорой встречи? Не буду вам мешать.

Инка, понурившись, сидела в кресле. Юрайт приготовил крепкий кофе. Девушка закапризничала: * Я этого кофе на конспиративной квартире вдоволь напилась. * Может, чаю? * Коньяк или водка есть?
– спросила она.

Юрайт достал джин. Поставил перед ней бутылку и бокал. Инка налила чуть ли не до краев и одним махом выпила. Скривилась, а потом заплакала. * Три дня они там жрали водку и играли в карты. На меня, кстати, - она нервно всхлипнула, - кто первым будет, кто вторым, кто третьим. Спас ваш Кнорус, который приходил ночью, забрал какой-то чемодан с деньгами и наказал бандитам, чтобы меня никто не трогал. Но ещё бы сутки - и я бы переспала со всеми. Такая благодать - три крутых мужика! Вот счастье бабе подвалило! * Успокойся, - нежно попросил Юрайт.
– А девушка с Кнорусом не приходила? * Кроме меня, в этой квартире никаких девушек больше не было. Я одна была на всех! Вот какая групповуха могла получиться! * Все позади. Я всегда буду с тобой... * Я всегда буду с тобой. Буду с тобой, - передразнила Инка. Только я больше не хочу быть с тобой.

Она налила ещё полбокала джина и выпила. Юрайт видел, что с ней начиналась истерика: * Я натерпелась от тебя. Скажи, за что? Что я им сделала? Что я тебе сделала?

Юрайт встал и подошел к окну. Молча глядел на редкие автомобили. * Кто ты, Юрайт?
– с надрывом в голосе спросила она.

Он обернулся и посмотрел ей в глаза. * Человек... * Ты - нищий. Я это знаю. Мне братки сказали об этом. * Ну и что из этого?
– спокойно спросил Юрайт. * А ничего. Понимаешь - ничего. Ничего между нами общего быть не может. Потому что ты - нищий! * Пусть будет так, как ты хочешь. Ложись лучше спать. Ты устала и перенервничала, - он пошел к шкафу, где хранились спальные принадлежности, но не успел ступить и двух шагов, как она ещё сильнее закричала: * Только не подходи ко мне. И не вздумай дотрагиваться. Уж лучше спать с бандитами, чем с нищим. Те хоть не опустились на дно городской канализации и имеют малость гордости и достоинства.

Он остановился, глядел на неё и не мог понять, что в течение десяти минут случилось с человеком. Затем молча прошел в прихожую, накинул на себя куртку и вышел из квартиры.

Он шел по ночной улице и думал о раненом Бурдакове, вышедшей замуж Афинской, неизвестно куда удравшем Кнорусе. Но перед глазами стоял образ Агаты - куда она делась? Неужели Кнорус, чем-то шантажируя, смог увезти её с собой? Да нет, не в самом Кнорусе дело. А в нем, Юрайте. Дурак смог бы догадаться, что Агата, как и обещала, пожертвовала собой ради Юрайта и Инки.

Когда утром Юрайт пришел домой, Инки не было. Дверь была не закрыта. На столе стояла пустая бутылка джина, в пепельнице гора окурков. Не было и его новой кожаной куртки.

В десять утра позвонила Афинская. Он рад был её слышать. Узнав, что произошло за ночь, он почувствовал, как она одобрительно ухмыльнулась. * Приезжай, сегодня, Юрайт. Будем с тобой начинать все заново. Ведь теперь весь город с тобой наш. Больше нет конкурентов.

Юрайт надел новый костюм, пошитый французскими модельерами, аккуратно повязал галстук. Он догадывался, что теперь ему не придется больше исполнять в каком-нибудь метрополитеновском переходе роль почиканного чеченцами офицера - старшего лейтенанта Контемировской дивизии. Скорее всего, в благодарность за молчание, Афинская назначит его своим заместителем. Он согласен был на новую должность.

Он надел осеннее черное кашемировое пальто, которое было явно не по погоде, посмотрел на себя в зеркало - усталые глаза, осунувшееся лицо. Он открыл дверь, но в это время зазвонил телефон. Звонок был из другого города. Ему не хотелось сейчас говорить с матерью о своих делах. И он сомневался - стоит ли подходить к телефону. В конце концов решил пожалеть старуху и ободрить её тем, что нашел хорошее место работы, что думает летом поступать в институт. Он прикрыл дверь и подошел к телефону, ожидая услышать материнские всхлипывания. * Да. * Юрайт, доброе утро, - в трубке раздался голос Агаты. * Здравствуй, Ира, - он молчал, не зная, что сказать дальше. * У тебя все нормально? * Да. * Девушку отпустили? * Да. * Она с тобой? * Нет. * Почему?
– спросила Агата и сразу замолчала, словно почувствовав, что задала бестактный вопрос. Но Юрайт тоже молчал.
– Тебе плохо, Юрайт? * Где ты?
– только и нашел что спросить Юрайт. * Далеко, она несколько секунд помолчала и, словно догадавшись, что происходит с Юрайтом, быстро заговорила: - Я рядом, Юрайт. Я с тобой, рядом. Только не сегодня - завтра мы с тобой пойдем гулять на Арбат. Ты хочешь со мной пойти на Арбат?

Он молчал. * Хочешь, Юрайт? Отвечай... * Да, - сказал он и положил трубку. Пора было ехать в фирму "Милосердие"...

ГЛАВА 25. МАРГАРИТА

На двенадцать часов дня Маргариту Павловну пригласил префект на закрытое совещание по итогам рейда. Помощник префекта перезвонил ей ещё с вечера и попросил быть готовой.

На её столе лежала целая куча справок, обзоров, анкет с фамилиями бомжей и нищих, которые, по её мнению, не потеряли ещё надежду на нормальную домашнюю жизнь, и которым она хотела помочь.

Она была благодарна сотрудникам Бурдакова, которые сразу после окончания рейда успели подготовить все данные о задержанных. Теперь она точно знала, сколько бомжей было направлено в распределители, сколько было выслано из Москвы, сколько передано на руки родственникам. По протоколам задержания она ещё с вечера сделала справку о возрастных данных тех, кто остался без крова или вовсе не желал иметь крышу над головой. Картина, конечно, складывалась удручающая. Но больше всего её волновал тот факт, что профессию нищих и побирушек активно осваивали дети. По её приблизительным подсчетам, в столице насчитывалось около шестидесяти тысяч малолетних беспризорников. Конечно, многие из них считались так называемыми социальными сиротами. Это были дети, которые при живых родителях оказались на улице. У одних спились папаши, у других загуляли мамаши, третьи бомжевали вместе со своими родственниками, четвертые сбегали из родного дома по идейным соображениям.

Перед её глазами стояла одна из таких идейных девочек, которой только в этом году должно было исполниться шестнадцать лет. Звали её Галина. Первое впечатление Маргариты Павловны от разговора с Галиной было такое, что девчонка не позволит никому дать себя в обиду. Она одинаково резко разговаривала в обезьяннике со своими сверстниками, а на допросе и с самим инспектором по делам несовершеннолетних. Когда на девчонку оформили все документы для отправки в приют, Маргарита решила ещё раз выслушать юную нищенку. Девчонка долго не хотела разговаривать, а потом разоткровенничалась. Оказалось, что отношения между матерью и Галиной, которая жила на Украине, сразу складывались каким-то странным образом. В этой современной украинской семье царили средневековые итальянские страсти. Мамины родители ненавидели своего зятя, его предки в свою очередь терпеть не могли невестку с её родными. Но ещё чище был раскол в самой Галиной семье: её старший брат вместе с матерью был против всяких желаний и действий самой Галины и её отца. * Мы с мамой часто ругались, - вытирая слезы, рассказывала Галя Маргарите Павловне.
– Мама не пьет и не курит. Вообще у нас нормальная интеллигентная семья. Но, как говориться, в семье не без урода. Этим уродом оказалась я. Мама почему-то меня ненавидит. Полтора года назад мы в очередной раз с ней сильно поругались, и она сказала: "Если тебе что-то не нравится - уходи. Из вещей бери только свое". Я ушла в вязаном костюме и с двумя комплектами нижнего белья. Приехала в Киев, где, кроме брата, никого не знала. В первый же день влипла. Шла по улице, ко мне подъехала машина. Какие-то ублюдки, угрожая ножом, затолкали меня в кабину и вывезли за город. В итоге меня семеро человек изнасиловали. Мне после этого было... сами понимаете. А потом втянулась, привыкла. Бомжевала, ночевала на чердаках, в подъездах, подвалах. Есть было нечего. Желудок сводило. Я умирала с голода. Стала заниматься проституцией. Бомжи и водили меня по квартирам, где я спала с этими козлами... Это противно. Но в один прекрасный день ко мне пристал какой-то парень. Здоровый такой. Хорошо одет. Доколебался до меня: хочу с тобой познакомиться - и все. Я ему очень понравилась, и он предложил мне поселиться у него.