Нить надежды

Гогот прервал мое созерцание. Рыжий закончил рассказ, и видимо, что-то там было в конце смешное, я прослушала – что именно. Впрочем, думаю, немного потеряла. Теперь разговор шел ни о чем ином, как о женских задницах. Говорили на слегка приглушенных тонах, но мне было отлично слышно.

– Вот посмотрите, – эстетствовал рыжий, явная душа компании, – задница должна быть идеально круглой… здесь, в баре, ни у одной вы такой не найдете.

– А мне нравится вон та, – прыщавый указал на группку девушек черенком ложки, – вон та, в синем.

– У нее вообще нет зада, – отрезал рыжий и продолжил лекцию на тему, как должна выглядеть, и разумеется, ощущаться, правильная задняя часть. Студенты слушали с благоговением. Меня слегка порадовало, что понравившийся мне паренек сидел с такой миной на лице, будто только что съел лимон без сахара.

Я отвернулась. Да уж… чем больше узнаешь людей, тем меньше хочется с ними общаться. Ну ладно, мои шибаги – народ необразованный, военный, с них и взятки гладки. Но этих-то чему учат в консерватории?

– … мускулы, – донеслось до меня, – посмотрите только на ее спину, ведь это гладильная доска… Такое впечатление, что она биоатлетикой занимается.

– А по-моему ничего, – возразил голос прыщавого, – я бы ее с удовольствием…

– Только в темноте и с отвращением, – возразил рыжий, – это не женщина. Посмотри хотя бы, что она на себя напялила… Этот голубой газ – ну пошло же!

Меня вдруг кольнуло в самое сердце… голубой газ – так это же про меня!

Рыжий продолжал разоряться, и каждое слово все глубже прожигало стыдом и унижением мою душу… почему я молчу? Но что делать? Переломать студентам руки-ноги? Или уж сразу шеи? Или достать минипралль, предупредительный выстрел в люстру… Или просто сделать вид, что ничего не слышала?

– К ней притронуться-то негде, сплошные углы, в заднице наверняка мослы торчат, шлепнешь – руку отбить можно, – излагал свои впечатления рыжий, – да и маленькая… нет, если ее откормить как следует, может, ляжки и нарастут, а так…

Почему я не отвечаю? Змей, почему мне стыдно даже повернуться?

– Слушай, Глоб, ты бы помолчал, что ли, – раздался новый какой-то голос, доселе не звучавший. Я вдруг поняла, что говорит темноглазый, понравившийся мне студент, – а вдруг она слышит?

– Ну а что? – рыжий довольно заржал, – пусть знает, что о ней думают мужчины.

Он с таким невыносимым самодовольством это произнес, что я не выдержала. Спрыгнула с высокого табурета, резко развернувшись в прыжке, и оказалась возле столика консерваторцев. Набрала уже воздуха, чтобы командным голосом приказать слизняку заткнуться, но что-то остановило меня…

Темноглазый студент поднялся из-за стола.

– Простите, пожалуйста, сударыня, – произнес он и выжидающе посмотрел на рыжего. Тот хихикнул пошленько.

– Ты знаешь, девочка, мы разошлись во взглядах, этому юноше ты понравилась как женщина, а я ему разъяснил…

Пляп! Звонкая пощечина эхом отдалась в стенах буфета. Хорошая здесь акустика… Рыжий тут же побагровел и стал подниматься из-за стола. Я вдруг поняла, что мне не придется никому ломать ноги-руки, и отошла в сторону, с интересом наблюдая за происходящим.

Рыжий был силен, сильнее моего защитника, но тот, к моему удовольствию, оказался умелым бойцом. Относительно конечно, так еще сыроват, не обучен… но задатки есть. Рыжий опрокинул стол, мой рыцарь увернулся, прыгнул сбоку на противника и нанес ему несколько чувствительных ударов по разным частям тела. Тот махал руками, топтался по битому стеклу, ревел, как медведь, а темноглазый отскакивал и бил…

Тут в драку вступили двое остальных, прыщавый начал выкручивать коллеге руку, тем временем рыжий засадил ему в солнышко, а тощий с сальной гривой подкрадывался сзади, высоко подняв над головой стул. Мне стало жаль избиваемого, не заслужил он такого обращения. Юбка, конечно, мешает, но… Я прыгнула, выбила стул из рук негодяя, одновременно двинула ему второй рукой в челюсть, послав в нокаут. Где-то уже свистели… Киллы, местные блюстители порядка, боюсь, будут излишне гуманны к негодяям. Мне хотелось проучить их собственноручно, жаль, что мало времени. Рыжего я ударила в солнышко, думаю, посильнее, чем он – своего коллегу. Пока он загибался, я занялась прыщавым. Конечно, моего защитника он уже выпустил, парень немного отошел от удара под дых, и стоял, выпучив на меня глаза. Прыщавого я аккуратно броском уложила на пол и стала выкручивать руку, он тут же дико заорал…

В буфет ворвались киллы. Еще до того, как они подняли свои пукалки, я мгновенно представила последующие сцены – нас всех арестовывают, тащат в полицию, допрашивают… Начинают выяснять, почему это хрупкая меломанка так хорошо владеет боевыми искусствами. Нет, это в мои интересы никак не входило. Я подняла правую руку с минипраллем.

– Не двигаться! Стреляю! – и осуществила-таки свою идею, разбив лучом люстру. Пока осколки сыпались на вмиг опустевшую середину буфета, мне пришла в голову гениальная идея. Я подскочила к ошалевшему темноглазому студенту, схватила его запястье левой и приставила минипралль к его виску.

– Пропустите нас! Или я его убью! Если кто приблизится – сразу стреляю!

Киллы расступились. В полном, гробовом молчании я и мой заложник покинули помещение.

Прошли весь просторный холл – кажется, все попрятались в ужасе, никого вокруг. Бойцы эти киллы… Если бы с моими кто-нибудь проделал подобный трюк – они у меня в дисотсеке бы надолго прописались. Пинком я распахнула дверь. Полицейская машина одиноко стояла у входа, в ней скучал шофер. Один. Ну, уроды… Мне опять стало смешно. Я оторвала минипралль от виска парня.

– Стой спокойно, понял? Все нормально, уйдем. Только не двигайся.

Если не дурак, подождет. А дураков нам и не надо. Я открыла дверцу мусоровоза. Пока водитель оборачивался и открывал рот, я схватила его за шиворот, выкинула на дорогу. Проезжавший мимо таксист резко свернул, так, что тормоза визгнули, и задудел на всю улицу. Я приказала своему заложнику:

– В машину, быстро! – сама вскочила за руль. Теперь уже нечего терять, вытащила универсальный ключ, в зажигание. Несколько секунд на подбор формы. Отлично, машина завелась. Парень сидел рядом, молчаливый и все еще ничего не понимающий. Я рванула с места на максимальной скорости.

Через полчаса мы сидели в ландере, поднимаясь в небо под экраном. Вела на этот раз Дерри. Я с Бетой и спасенным – или похищенным мною? – гонийцем удобно разместилась сзади.

Звали его Ральф Дижерон. Он действительно учился в консерватории, на втором курсе, хотя и был старше меня на 2 года, ему уже исполнилось 26. Родители его давно умерли, он долго пытался заработать, копил деньги, чтобы осуществить свою мечту – закончить консерваторию. Игре на скрипке его выучили еще в детстве, музыка была мечтой и смыслом его жизни. Но работать ему приходилось в самых разных местах, лишь бы платили получше.