Нити судьбы

– Верность кошек стоит недорого, – проговорила врач и положила перед питомцем колбасу. – Но, как приятна иногда бывает.

– Моцарт! – крикнул кто-то из соседней комнаты, и кот, жадно сцапав остатки лакомства, помчался на зов. Я встал, отложив жгут.

– Арсений Нойманн, – представился я.

– Вероника Ростиславовна Милонова, – она подала мне руку. Маленькая и тёплая ладонь оказалась очень нежной.

– Так это по вам так скучает пациентка, – поймав её вопросительный взгляд, я добавил: – Та, что из седьмой палаты.

– Жанна Валерьевна, – проронила она и обвела пустую комнату взглядом. – Вы последний из волонтёров, кто остался здесь. Почти все работники разошлись. Их ждут семьи и друзья.

В голосе Вероники Милоновой звучала грусть, она тосковала по дому.

– Я вовсе не волонтёр и здесь не по своей воле, – сгорая от стыда, признался я. Лгать не хотелось. В ней чувствовалась прямота и честность, что, должно быть, Милонова ценила и в других. Моя невольная исповедь её не смутила. Доктор больше не задавала вопросов, и я был ей благодарен.

Вероника Ростиславовна Милонова – единственный врач – терапевт. Кроме неё, в штате хосписа числились два онколога, геронтолог и психолог.

– Та пациентка спрашивает, когда закончится её путёвка в этом санатории. Несчастная не подозревает о том, что больна? – вспомнив о женщине с детским лицом, спросил я.

– Конечно, она даже не догадывается. Не все пациенты знают, что находятся в хосписе. Говорить правду следует только тогда, когда понимаешь, что человек готов услышать и принять такую истину. Она оказалась не готова. И мы, посовещавшись с родственниками, решили не сообщать ей о страшном диагнозе. А вообще… – Вероника Ростиславовна взяла из шкафчика банку с кофе и кружку, – пациенты приезжают к нам добровольно, их никто не держит здесь, они вольны уйти. В хосписе нельзя никого заставлять делать что-то или ограничивать.

Она приготовила кофе и налила немного молока.

– Вы, должно быть, устали? Первый день, столько новых обязанностей, – произнесла она, посмотрев на меня с материнской заботой. Ничто не могло укрыться от её добрых, проницательных глаз. Рутина быстро утомляла меня. Кроме того, вечером ждала другая работа.

Доктор Милонова выпила напиток, и закатав рукава, отправилась в седьмую палату к женщине с детским лицом. Когда терапевт уходила, с халата упало белое пёрышко. Наверное, на плече оно очутилось, когда Вероника снимала свои ангельские крылья.

На часах полседьмого нужно спешить в ресторан. Если я опоздаю, менеджер будет мной недоволен.

***

– Учёные сходятся во мнении – задушевные беседы с барменом продлевают жизнь, – пьяно проговорил посетитель и пальцем указал на пустой стакан. – Налей.

– Спиртное и сигареты резко сокращают продолжительность жизни, – возразил я, наполняя бокал виски.

– Рассказав вам о своих проблемах, я чувствую себя лучше. Вы нечто среднее между психотерапевтом и священником, – посетитель нетвёрдой рукой взял бокал, поднёс к свету, как опытный дегустатор понюхал напиток, затем сделал глоток.

– Рад, что вам легче, – равнодушно ответил я. Слово клиента закон.

Он рассказывал что-то ещё, я рассеянно кивал, продолжая, протирать стойку и услужливо разливать огненную воду по стаканам страждущих. Бутылки с элитными напитками, что стояли на полках, быстро становились пустыми, такими же пустыми, как и люди, которые окружали меня. Природа не терпит пустоты, поэтому человек жаждет заполнить вакуум. Вопрос лишь чем? Наркотики, алкоголь, случайные связи годились, чтобы ненадолго залатать дыры в сердце.

Сегодня я познакомился с другим миром, где каждая минута ценится на вес золота, где доброта не просто слово, произнесённое кем-то, но нечто вполне осязаемое, способное дарить счастье на короткий миг и приносить долгожданное облегчение. В хосписе я по-настоящему почувствовал, что во мне нуждаются.

Нужен я был и в ресторане. Только и слышал: "Принеси водки!", "Хочу коньяк!", "Повторите, пожалуйста!". Так по кругу – пустой бокал наполнялся, полный – пустел. Я работал механически, подобно роботу. Усталости я не ощущал, только удовлетворение. Ресторан, в котором я полгода подрабатывал, располагался в центральной части города. Благодаря удачному местоположению, пользовался популярностью у туристов. Впятером мы едва справлялись.

– Какое медленное обслуживание! Официантку просто не дождаться, – возмутился хлыщ в костюме тройке и шляпе, напоминавший Есенина.

– У нас много гостей, – сказал я примирительным тоном.

– Две "Маргариты" и как можно быстрее, – велел хлыщ. Он небрежно относился к деньгам – купюра, которой он расплатился, была мятая. Я проворно смешал коктейли, разлил по бокалам и отдал ему. Не поблагодарив, он схватил напитки и отправился к столикам, распложенным в уединённом уголке ресторана.

– Вот жлоб, он тебе за скорость даже на чай десятки не оставил, – процедил сквозь зубы другой бармен.

Он сильно тряс шейкер, вкладывая в это действие всю свою ярость.

– Что такое деньги? Песок, – я пожал плечами, налил в рюмки джин и поставил на поднос. – Фруктовая корзина для французов.

Уставшая официантка забрала плетёнку с фруктами и вновь исчезла в глубине банкетного зала.

12. Аделина

Я никогда не бывала в этом ресторане. Здесь царила уютная атмосфера. В декоре преобладали тёплые итальянские мотивы. Из окон открывался вид на Исаакиевский собор. На столиках мерцали свечи. Звучала приятная музыка. Каждая клеточка тела хотела движения. Жаль, но никто не танцевал, люди пили и смеялись. Аккомпанементом их голосам служил звон столовых приборов. Мы устроились подальше от столика, где собралась беззаботная компания туристов.

– Надо непременно выпить за то, что ты наконец получила сольную партию.

Генрих огляделся в поисках официантки. Но девушка, что принимала заказы, кружилась по залу с полными подносами. Мой друг нервничал.

– Чёрт побери, здесь вообще не рады клиентам. Хорошо, я сам подойду к бару и сделаю заказ.

Я предлагала ему просто сходить в кино или погулять по парку. Но Павлов был непреклонен.

Генрих побежал к барной стойке. Скучая, я рассматривала посетителей. Подобралась разношёрстная публика. Большая группа путешественников оживлённо обсуждала поездку в Пушкин. Улыбчивая официантка крутилась вокруг них, расставляя красиво сервированные блюда и вино. Туристы оказались суетливыми, яркими и весёлыми французами. Они наперебой по-русски с французским акцентом благодарили официантку.

Я смотрела на влюблённых, уединившихся поодаль от остальных. Мужчина восхищался девушкой, взглядом почти касаясь её смуглой щеки. Она что-то шепнула ему. Он улыбнулся. Должно быть, шутка понятная только им. Спустя несколько минут пришёл Генрих с двумя фужерами в руках.

Я взглянула на часы. Без четверти девять. Вечернюю репетицию, которую задумала с утра, придётся отменить.

– Давай выпьем за твою мечту, которая скоро станет явью, – Генрих поднял бокал.

Я взяла свой, но так и не притронулась к фирменному коктейлю.