Нити судеб

— Значит, её нить не перерезана, — усмехнулся бог войны. — Твой полководец чувствует её, не помнит до конца, но чувствует.

Афина недоверчиво посмотрела на Ареса и его уверенные и чёрные как ночь глаза, взмахнула рукой, и перед ней появилось большое белое облако, в котором отразился Максимилиан. Он бесцельно ходил по коридорам своего дворца и пытался понять, что терзало его душу. Что мешало сосредоточиться и наконец-то заняться государственными делами, которых было невероятное количество. Но он не мог. И даже его генералы замечали, что полководца что-то беспокоит, тревожит, и на военных советах он всего лишь присутствует, не более.

Сам не замечая того, он снова оказался в гостевом крыле рядом с женскими комнатами на втором этаже. Сердце колотилось как ненормальное, а ноги сами несли его в одну из комнат. Ничем не примечательную, такую же, как и все остальные, но в ней особенно ярко витал тот самый сладкий аромат, дурманящий голову. Аромат, пробирающийся в самое сердце.

— Не может быть, — недоверчиво произнесла Афина, смотря на своего полководца, и видя смятение в его душе. — Эти три стервы не перерезали нить Лины, они просто её стерли из судьбы мира. Всё ещё можно исправить.

— Почему? — спросил Арес.

— Откуда мне знать! — воскликнула она и взмахнула рукой, развеивая облако. — Этих Мойр никогда не поймёшь. Может быть просто, чтобы наказать нас за непослушание, они не любят когда им перечат, а может, в очередной раз пожелали показать свою силу и напомнить нам, что мы всего лишь мусор возле их ног, а возможно они преследовали какие-то свои цели.

— Исправить? Но как?

— Не знаю…

Спустя четыре дня

— Лина, ты опять сидишь тут? — спросил Деметрий, подходя к девушке, сидящей на деревянных досках неподвижно как тень. Она всё время проводила на причале и наблюдала за миром живых, и Максимилианом, но вела себя спокойно и в воду уже не кидалась, только иногда тихо плакала.

— Ты должна отпустить свою прошлую жизнь.

— Деметрий, я же говорила вам, что не умирала, это наказание, — тихо произнесла она, не поднимая головы.

— Что ещё за наказание? — спросил мужчина, садясь рядом, и посмотрел на сына. Максимилиан радовал отцовское сердце, он стал прекрасным царём, и сейчас без устали носился по полю, по всей видимости, проводил учения солдат и демонстрировал непревзойдённый талант полководца.

— Я ослушалась Афину. Она запретила мне вмешиваться в судьбу Алкмены, она предупреждала меня, что своими действиями могу нанести колоссальный вред этому миру, а я не послушалась.

— Алкмена? Я не понимаю, причём тут моя дочь? Она умерла недавно…

— В том-то и дело, что она умерла! — закричала Лина и из её глаз потекли слёзы. — Всё было зря!

— Что зря? Лина не кричи, объясни мне, что ты имеешь в виду? — очень настойчиво произнёс Деметрий.

— Я узнала, что Алкмена снова беременна, мальчиками, двойняшками, — улыбнулась Лина, — но Афина сказала, что она умрёт родами, так же как и мать Максимилиана. Ой, простите, — поспешила добавить она.

— Ничего страшного, продолжай.

— Афина сказала, что это её судьба, что её сын станет великим… А Афина и Арес, они требовали прекратить мои попытки спасти Алкмену. Но я не могла просто дать ей умереть. Я люблю её как сестру, Максимилиан её любит, Валерий…

— Валерий? Македонец? — засмеялся Деметрий. — Да ты что? Он проклял тот день, когда согласился взять в жёны Алкмену.

— Нет, нет. Я не знаю что в этой ненормальной реальности, что я вижу сейчас в этом озере, но Валерий очень любит Алкмену. Я видела его глаза, и когда он узнал о нападении на Афины…

— О боги, Лина, я не понимаю тебя, — взмолился мужчина. — О каком нападении ты говоришь?

— Здесь этого не было, но в той другой реальности, когда римляне пошли войной на Фракию, Максимилиан собрал армию и отправился помогать Кастору. А в это время на Афины напали… А Алкмена тогда беременная была и я тоже, но это не важно. Так получилось, что Максимилиан забрал всех, и город защищать было некому… ой, Деметрий, можно я не буду всего пересказывать? Это было давно, и то сражение оказалось тяжёлым для меня, — жалостливо попросила Лина и, увидев утвердительный кивок мужчины, продолжила. — Мы каким-то чудом отбились, я… я собрала армию по соседним городам, народное ополчение, но римлян было слишком много и они всё-таки вошли в Афины. Часть города была разрушена, Пирей уничтожен. Но суть не в этом, Валерий очень любит Алкмену, действительно любит. Она подарила ему дочку Фотину, и снова забеременела, — затараторила Лина. — А я из своего мира принесла много медицинских книг…

— Из своего мира? — нахмурившись спросил Деметрий, стараясь из сбивчивого рассказа девушки вычленить основное и понять о чём она говорит.

— Да, я не из этого мира. Меня Афина прислала… но это сейчас не важно! — резко сказала она. — А важно то, что я ослушалась приказа не вмешиваться в судьбу, и спасла Алкмену. А это наказание.

— Как же ты её спасла, если она умерла? — недоумевающе спросил Деметрий, игнорируя резкие выпады девушки.

— Не знаю, но она была жива, когда я была там. Всё было хорошо, я засыпала в постели с мужем, а сейчас я тут… и смотрю на этот странный мир, и меня там как будто никогда не было. Сражения, которые были выиграны с моей помощью, проиграны, Греция разваливается, Византий захвачен персами… это ужас какой-то, — прошептала Лина, закрыв лицо руками. Она всё время, проведённое здесь, изучала этот мир, и не могла поверить, насколько всё изменилось. Греция была совершенно другой страной, маленькой и слабой. Её дни были сочтены.

— А у тебя было как? — заинтересовано спросил Деметрий.

— Всё было иначе… На момент моего исчезновения Македония и Фракия были в составе Греции…

— Фракия? — воскликнул Деметрий. — Не может быть.

— Почему? Кастор очень хороший человек, правда его старший сын — Лисимах, мне совершенно не понравился, слишком надменный, не видит меры, но сам царь Фракии очень сильный воин и талантливый полководец. Это по словам Максимилиана, я его на поле боя не видела. Он меня похитить хотел, представляете? — засмеялась Лина, — Максимилиан говорил мне, что он давно просился к нему под крыло. Что ему тяжело совладать с разрозненными племенами… Ордана, царя персов, я убила, Византий всё ещё наш, он и довольно большая часть персидской территории.

— Ордана? Ты убила его? — недоверчиво спросил Деметрий, прерывая увлекательный рассказ девушки.

— Да, хотя это было не просто, — улыбнулась Лина. — Он очень хорош. Я до сих пор сомневаюсь в правильности решении вступить с ним в честный бой. Надо было убить его во сне, целее была бы, — пробубнила она. — Почему вы все сомневаетесь во мне? Разве что Хрис уважает.

— Хрис?

— Вы помните его? Максимилиан говорил, что он был вашим другом.

— Разумеется я помню своего лучшего генерала, — возмутился Деметрий.

— Как он справляется со своими оболтусами, по ошибке названными солдатами? — улыбнулась Лина. — Я бы их переубивала уже. Но он удивительно талантливый инструктор и хороший человек, помогал мне бесчисленное количество раз.

Лина задумалась на мгновение, как будто что-то вспоминая, и продолжила:

— Ну так вот Византий Максимилиан решил отдать Евпатору. Не сейчас конечно, а когда правитель их умрёт. Говорят он болеет.