Нити жизни

3 Поиск

Вокруг никогда не бывает спокойно. Все и всё находится в движении. Даже в собственном лабиринте внутреннего самопоиска. Что мы ищем? Выход из «подземелья», куда однажды сами себя заточили, обрекая на мучения и бесконечный водоворот забот бытия, а может бескрайнюю долину, куда приходят люди в конце своего путешествия или же ответы на вопросы, которые попросту не могут существовать?

Мы настолько сильно привязали себя к ничто и продолжаем мчаться на встречу этому, даже не зная, а есть ли там хоть что-то похожее? Желаем сбросить с души оковы, которые так обременяют, чтобы в конце признать, что жизнь — это не только радость и наслаждение, но и страх, и боль и презрение к самому себе.

Наверное, бывает по-другому… Но мне, как героине своей жизни было суждено испытать всё, но, увы, в не равных пропорциях. Мои весы жизни никогда не любили равновесие.

Утро наступило как не странно скоро. Проснулась я без четверти восемь, когда свет в комнате был уже нереально ярким. Кажется, вчера я забыла опустить жалюзи.

Чуть позже, как обычно, пришла медсестра и поставила мне капельницу, а уходя, одарила улыбкой. «Как банально», — подумала я. А сожаление так и отражалось на ее лице. По-моему, медицинскому персоналу нужно непременно обладать актерскими навыками или хотя бы научиться поувереннее врать, а то не убедительно смотрятся. Наверно со стороны для них все больные выглядят уныло, а я, так вообще, похожа на человека, утратившего что-то необыкновенно для него дорогое. Занятно, а жизнь считается?

Вот сижу я тут, прислонившись к подушке, и наблюдаю, как белая жидкость струится по тонким, прозрачным трубочкам и через иголку входит в меня. Ну и зачем, спрашивается, мне эти «витаминчики»? Всё равно, никакого эффекта. Настроение мне это точно не улучшает, только синяки на руках прибавляет. Если присмотреться, я похожа на труп: холодные руки, бледное тело и нулевое желание продолжать дышать. Как же я устала. А как было бы хорошо открыть глаза и осознать, что дома. Где-то внизу слышатся приятно знакомые голоса, все та же суета и нелепая спешка в предвкушении каких-то сборов. И всё происходившее до этого было лишь сном. Но как ни крути, ничего нельзя изменить.

Я с трудом сдерживаю слезы. Окидываю взглядом палату. Белые стены. Белый потолок. Всё неестественно, всё!

Долго не раздумывая, тянусь к рядом стоящей тумбочке и с ее поверхности стаскиваю ноутбук. Открываю. В середине электронного рабочего стола красуется ярлык на сайт под названием — «Я хочу умереть». Кликою по нему два раза и вот я на месте. Здесь я своя среди чужих.

Наткнулась я на это сообщество совершенно случайно. Хотя можно ли считать за случайность то, если тебя обуяло желание умереть, и ты лезешь в сеть в поисках чего-то. Ключевой вопрос лишь в том, в поисках действительно чего?

Эх, знала бы об этом моя матушка и расправа для меня была бы неизбежна. Это уж точно. Она бы не сидела, как я сейчас, с лицом, напоминающим неподвижную маску, и не испытывающая никаких эмоций. Был бы грандиозный скандал. А мне бы светил отпуск в самом фешенебельном заведении — психушке, и радовалась бы я там разноцветным таблеточкам в прозрачном стаканчике. Вот это перспектива, я понимаю.

По-правде говоря, я не искала способов лишить себя жизни, скорее я искала причины, чтобы не сделать этого. Тогда мне было действительно плохо. Для этого было много аспектов. Но переломным стало электронное письмо моей по-настоящему близкой подруги. Ее послание содержало всего пару фраз, но даже их было много для меня одной.

«Мы больше не друзья, и я не желаю иметь с тобой ничего общего! Это конец — тема исчерпана. Спасибо, что сообщила о переезде…».

Мне не понадобилось время, чтобы понять — она серьезна, как никогда. Мое сердце разбилось, разлетевшись на мелкие осколки. Я потеряла дар речи.

Есть выражение, которое гласит: «Вычёркивать людей из своей жизни надо чёрным маркером, а не простым карандашом, надеясь, что в любой момент сможешь найти ластик». Я усвоила этот урок вполне и выполнила на твердые пять балов.

В глубине души я всегда знала, что однажды до этого дойдет. Но не ожидала, что события примут такой оборот. Я была совершенно потрясена, напугана и растерянна. В конечном итоге, решать было Кристине, не мне. А что, по сути, я могла вообще? Только испортить все еще больше и обидеть её сильнее?

Мы дружили с ней с детства и жили по соседству. Подумать только, она пришла в этот мир, опередив меня всего-то на каких-то три месяца. А насколько дольше проживет?

— О, господи, ну как я могла ей сказать, что умираю? — слезно промямлила я.

В детстве мы играли в куклы и мечтали, что однажды также будем вместе катать коляски с малышами, а когда наши дети вырастут, то обязательно поженятся. И мы будем одной большой семьей. А если у нас обоих будут мальчики или девочки, то они будут такими же дружными, как и их мамы.

Как же наивны мы были, позволив себе грезить о вещах, которые могут воплощаться лишь в мечтах и никогда не станут действительностью.

Мой голос дрожал, руки не слушались, и меня бил озноб. Однако, снова и снова, я пыталась звонить, но Крис — так я ласково называла её, категорически отказывалась подходить к телефону, а автоответчик, наверно, уже отплёвывался мною. Будь он живым человеком, а не механическим прибором связи, у него бы точно развилась аллергия на такую особу, как я. А потом… меня послали в зону недоступности. У меня возникло желание — пойти и закопать себя.

С того дня она со мной не разговаривала. И единственной моей отрадой остались письма, которыми я атаковала её электронный почтовый ящик, надеявшись, что она, хотя бы читает их между строк, а не отправляет сразу же в мусорную корзину. Я извинялась, выдумывала разные объяснения и очень надеялась на ответ. Но его не было.

Три месяца молчания, раздумья и неутихающей, ноющей боли в области груди сделали свое черное дело. Я не выдержала, собралась и выложила всю правду об истинном положении вещей.

Ответ пришел почти сразу, буквально через пару часов. Я даже испугалась, но не звука оповещения доставки, а самого письма, а точнее его содержания. Мне было не по себе, но переборов страх, я все же удостоила его чести открыть.

«Это ведь шутка, да?».

«Нет».

Наступило молчание, я нервно проверила почту несколько раз, но она была пуста. Спустя десять минут раздался звонок. Вызов был из Москвы.

— Привет, — тихо послышался из трубки голос, который заставил меня прослезиться. — Как поживаешь?

— Жутко скучаю, — отвечаю, а сама еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться.

Следующим действием развернувшейся драмы стал допрос. Вопросы сыпались один за другим. Я честно отвечала на все. Но они были лишь фоном и только один важным:

— Почему ты не поделилась со мной?

Слова её прозвучали вовсе не вопросительно, скорее — обвинительно. Но… что, по её мнению, еще оставалось мне делать?

— Прости. Я сожалею и пожалуйста, если сможешь… — Не успев договорить, посреди моего монолога, она оборвала меня: