Нижние уровни Ада

Я вышел перед вертолетом, откуда мог смотреть поверх голов нескольких рядов крестьян прямо в лицо моему беспокойному подозреваемому. Поскольку я не знал как сказать «Тащи сюда свою задницу» на вьетнамском, я просто указал на него пальцем и жестом попросил его подойти ко мне. Он оглянулся на меня, нахально оскалив зубы.

Поэтому я снова помахал ему, на этот раз используя М-16 вместо пальца. Я посмотрел ему прямо в глаза и прорычал:

— Подойди ко мне!

Вы могли подумать, что к этому времени все люди на рисовом поле оставили свои дела, чтобы понаблюдать за противостоянием. Однако, нет. Они не обращали внимание ни на меня, ни на него; они просто продолжали сажать рис еще яростнее чем раньше.

Это был очевидный сигнал для меня, что этот парень не участвовал в их работе, что остальные не хотели иметь ничего общего с ним, со мной или с тем, о чем мы спорим.

Я жестом показал ему в третий раз и сказал, так сурово, как только мог:

— Подойди ко мне немедленно!

Он посмотрел на меня с глупой широкой улыбкой и медленно покачал головой. Потом он начал отступать от меня, как будто высматривал путь для быстрого выхода из своего положения.

— Ну ладно, маленький сукин сын — завопил я.

Я опустился на одно колено, навел М-16 и сделал три быстрых выстрела, направленных прямо перед ним. Грязь и вода полетели ему в лицо.

Тут же его руки поднялись над головой и он начал идти ко мне, кивая и улыбаясь, как Чеширский кот. Когда он добрался до меня на перемычке, я, ткнув оружием, заставил его лечь, сложить руки над головой и переплести пальцы. Положив на него руки, я поднял его и подтолкнул к вертолету. Я намеревался посадить его на место бортстрелка и пристегнуть, чтобы он не смог никуда уйти.

Когда я положил свою М16 на левое переднее сиденье, он внезапно вырвался из моего захвата и бросился прочь от вертолета. Он нырнул под хвостовую балку, просто проскользнув под еще вращающимся рулевым винтом и вприпрыжку побежал обратно на рисовое поле.

— Ах ты маленький сукин сын! — заорал я, хватая М16 с переднего сиденья и побежал к корме вертолета. Я собирался выстрелить над его головой, чтобы он остановился и вернулся ко мне.

В спешке я переключил переводчик М16 на автоматический огонь и нечаянно выпустил все двадцать семь патронов, которые еще остались у меня в магазине.

— Черт! — пробормотал я с отвращением.

Мгновение я наблюдал, как мой соперник вприпрыжку удирает через рисовое поле к линии деревьев, отделяющее чеку от реки. Он удирал, и все, что у меня было, это разряженная М-16 и размышления — либо я поймаю этого маленького ублюдка, либо у меня пригорит задница!

Со всем моим снаряжением, я, вероятно, весил фунтов двести (прим. 90 кг.) или больше. Но я спрыгнул на поле, чтобы догнать его… и тут же провалился по пояс в эту вонючую гадость, как будто залегший в грязь буйвол!

Я едва мог пошевелиться. Размахивая разряженной М-16 над головой я вопил:

— Стой! Вернись или я тебе устрою!

Он не мог знать, что у меня разряжено оружие.

Но он все равно удирал. В отчаянии я повернулся к Каллоуэю, который все еще удерживал работающий на холостом ходу «Вьюн» на перемычке. Я указал ему на парня и крикнул:

— Возьми его… сбей его!

Каллоуэй, как я быстро усвоил, не был пилотом, которому надо было повторять дважды. Он поднял вертолет и стремительно взлетел, держа «Вьюн» примерно в двух футах (прим. 0,6 м) над поверхностью.

Он описал дугу прямо над головами рисоводов, которые начали нырять в воду во всех направлениях. Это вызвало оглушительный шум, так как все тридцать громко кричали (вероятно, набор различных вьетнамских ругательств) и одновременно падали ниц.

Мой парень бежал изо всех сил по воде от Каллоуэя, преследующего его. Я мог только наблюдать — мои ботинки так глубоко увязли в илистом грунте на дне рисовой чеки, что я едва мог двигаться.

Мне удалось пробиться вперед на пару шагов, пока Каллоуэй пытался загнать бегущего вьетнамца в угол. Боб догнал подозреваемого и кружил какое-то время над его головой, чтобы дать ему понять, что тому не скрыться. Затем Каллоуэй снизился прямо перед ним, отрезая пусть к спасению. Поток воздуха от винта превратил рисовое поле в подобие извергающегося гейзера в Йеллоустонском парке.

Каждый раз, когда «Вьюн» опускался перед вьетнамцем, он менял направление, как полузащитник, выписывая причудливые кренделя при беге по полю. OH-6 Каллоуэя напоминал йо-йо на леске, когда он дергал маленький «Вьюн» вверх и вниз, каждый раз умудряясь снова опуститься перед бегущим человеком и преградить ему путь. Боб, показывая невероятно умелую технику полета, загонял человека в угол, как крысу в ловушку.

Когда я направился к снующему «Вьюну» и разочарованному беглецу, то услышал звук в воде рядом со мной. Затем я увидел небольшие всплески воды на рисовой чеке не более чем в нескольких дюймах по обе стороны от меня.

Что за чертовщина? Я задумался. А затем быстро понял: очевидно, это были пули, направленные в меня и попавшие в воду!

Взглянув в сторону берега реки, я увидел дульные вспышки в линии деревьев в 150 ярдах от меня (прим. 140 м) — без сомнения, пару АК47, подмигивающих мне.

И вот я стою в полной жопе на рисовом поле, с разряженной М-16 и без запасных магазинов, и не имею возможности сказать ни «Кобре», ни разведчику, что меня обстреливают.

Решив, что надо что-то делать, я присел в воду и нашарил кобуру своего.45. Вытащив мокрое оружие, я сделал пару выстрелов в сторону реки, прежде чем понял, насколько это бесполезно. Использовать мой.45-й на такой дистанции, было все равно что тушить пожар в ста пятидесяти ярдах с двадцатипятиярдовым шлангом.

Каллоуэй на машине-разведчике был уже в двадцати ярдах (прим. 18 м) от меня. Он кидался на добычу, заставляя его падать в воду каждый раз, когда он разворачивал машину. Каждый раз, когда человек вставал, чтобы бежать, Боб разворачивал машину бортом перед ним, а затем раскачивал полозья взад и вперед, толкая его. Используя борт, как боксерскую перчатку, Боб с видимым удовольствием продолжал сбивать парня обратно в воду.

Несколько раз уронив измученного мужчину, Каллоуэй умело сманеврировал «Вьюном» над вертящимся подозреваемым и, в конце концов, придавил его поперек плеч, прижав внизу рисового поля.

Пока Боб удерживал мужчину в воде, я, наконец, добрался до зависшей машины и подполз к кормовому отсеку бортстрелка. Подключив свой микрофон в шлеме, я вызвал Фишмана:

— Три Четыре, у меня плохие парни на берегу реки на шесть часов прямо от нашего хвоста. Они стреляют по мне. Вы не могли бы прочесать берег реки, пока они не накрыли нас?

С моими последними словами, Фишман пошел на боевой заход, отправляя ракеты в полет к линии деревьев. Когда я сообщил, что рок-н-ролл Пол устроил там, где я и хотел, то выскочил из вертолета и велел Каллоуэю поднять вертолет с парня. А я спрыгну вниз, чтобы взять его.